Я обратился к председателю: — Господин председатель, я прошу вас оградить меня от выпадов этого развязного господина! Председатель принял мою сторону и заявил Г.: — Призываю вас к порядку и прошу задавать вопросы свидетелю через меня и в более приличной форме! Г. возразил: — Я требую занесения слов свидетеля, обращенных ко мне, в протокол. — Я требую того же, — возразил я. — Не имеете ли еще вопросов? — спросил председатель господина Г. — Нет, не имею. На этом инцидент был исчерпан. Зачит был приговорен к восьми годам каторжных работ, его сообщники, кажется, обошлись меньшими сроками. По окончании дня я в присутствии своего агента, обменявшего патент, вызвал к себе помощника начальника уезда: — Послушайте, а красненькую-то нужно отдать, деньги-то ведь казенные. Он в страшном смущении ответил: — Слушаю, господин начальник! — И торопливо полез в бумажник. — Ну ладно, ладно, бог уже с ними, но смотрите, не попадайтесь другой раз. Вспотевший чиновник долго упрашивал меня не докладывать губернатору о его зазорном поступке, и я, на радостях, махнул на него рукой. Кража у графа Меллина В Венденском уезде Лифляндской губернии у местного магната, графа Меллина, была совершена в имении крупная кража. Событие это, насколько помню, относится к самому началу девяностых годов. Кража эта, совершенная в уезде, не входила в круг моей компетенции, но жалобы графа местному губернатору М. А. Пашкову на бездействие венденской полиции понудила местные власти обратиться ко мне с предложением взять это дело в свои руки. Из слов губернатора оказалось, что у графа похищено ряд ценностей: несколько пудов серебра, несколько золотых приборов, целая коробочка мелких бриллиантов, коллекция старых миниатюр, процентные бумаги и т. д. Взяв с собой двух деловых чиновников, Грундмана и Лейна, я выехал на место. Имение графа Меллина было величественно. Этот потомок ливонских рыцарей, несколько веков назад осевших в здешних краях, окружил себя пышной роскошью и, глядя на замки своих далеких предков, любил свое имение и был привязан к нему, как к колыбели своей семьи. Его дом был сущим дворцом с чисто дворцовой обстановкой, огромным штатом служащих и гордо развевающимися гербами на флагштоке. Мне и моим спутникам отвели целые апартаменты. Было еще утро, и нас встретил управляющий, что-то вроде мажордома. Нам тотчас же подали элегантно сервированный чай, совсем как английский ленч, и управляющий заявил, что аудиенцию мне граф назначил ровно в двенадцать часов. Естественно, в полдень я был им любезно, но величественно принят. Он присел напротив меня, попросил приложить все усилия к раскрытию этой кражи и заявил, что выход графини состоится к завтраку. Это был поистине выход. Она подошла к столу в богато расшитом платье, в бриллиантах, окруженная несколькими приживалками, игравшими, очевидно, роль фрейлин. Завтрак протек в чопорно-натянутом тоне. Графиня, заговорив о краже, особенно жалела маленькую записную книжечку, служившую для записи ее кавалеров по танцам. На крышке этой книжечки, по ее словам, находится миниатюра удивительной работы, а под ней медальон величиной не более серебряного пятачка, стариннейшей и искуснейшей работы. К завтраку был приглашен и местный начальник уезда, безуспешно до сих пор занимавшийся раскрытием кражи. Побеседовав с ним после завтрака, я пришел к заключению, что розыски велись крайне небрежно и поверхностно. Прежде всего я принялся осматривать имение. Вещи оказались похищенными из несгораемого шкафа новейшей конструкции, находившегося в небольшой комнате, примыкавшей к кабинету графа. Помещение это было расположено в первом этаже дома, где располагались лишь парадные. В этот этаж вел парадный проезд, и были устроены двери со стеклянной террасы, выходившей в сад. В конце сада начиналось озеро с версту примерно шириной, а на противоположном конце его виднелся лес. Ключи от несгораемого шкафа хранились в письменном столе графа, о чем знал лишь встретивший нас управляющий. Порядок в доме был чисто немецкий. Граф лично перед сном осматривал все запоры, вследствие чего проникнуть ночью в дом без его ведома представлялось немыслимым. Между последним открыванием графом своего шкафа и непосредственно обнаружением кражи прошло трое суток — вот тот срок, в течение которого воры беспрепятственно могли распорядиться награбленным. Да нужно еще прибавить к этому неделю — время, бездарно истраченное начальником уезда. Столь длительная задержка позволила, конечно, ворам не только тщательно припрятать украденное, но и схоронить достаточно основательно все концы. Тщательный осмотр как дверных замков, так и самого несгораемого шкафа подтвердил, что все они отпирались ключами, так как отмычки даже при самом аккуратном их использовании оставляют следы в виде царапин. Я спросил графа, уверен ли он в своем управляющем? «Как в самом себе, — отвечал он. — Живет у меня двадцать лет, предан мне душой и телом. Да и с самого начала я поставил его в исключительно благоприятные материальные условия — подарил ему пятьдесят десятин земли. Его сыновья при моей поддержке получили все высшее образование. Так что что бы ни говорили, а благодарность людская не чистый звук, и ей, конечно, не может быть чужд и мой верный управляющий. Что касается прочих моих людей, то о них я мало осведомлен, так как всех работников набирает сам управляющий». Кончив осмотр и получив отзыв от графа о его управляющем, я попал в тупик. Мои затруднения усугублялись еще и тем соображением, что все похищенное весило примерно десять пудов, следовательно, чтобы вынести такую тяжесть из дому, да еще и благополучно спрятать ценности подальше, требовалось участие нескольких людей и, пожалуй, даже лошади. Я отправил своих верных помощников, Грундмана и Лейена, побродить по окрестностям и разведать, не говорят ли в народе о чьем-нибудь внезапно возникшем богатстве. К вечеру оказалось, что никаких полезных слухов они не собрали. Выяснилось лишь, что к графине люди относятся хорошо, а графа критикуют как величайшего скупердяя. Тогда я обратился к графу с такой просьбой: — Можете ли вы дать мне точный список всей прислуги, которая как находится сейчас в доме, так и той, что служила здесь за последние три года? — О да, конечно, я человек аккуратный и веду на этот счет особую книгу. Если угодно, то я на полях отмечу, за что и даже когда был уволен тот или иной человек. — Принесите же мне ее, пожалуйста. С тем же требованием я обратился к начальнику уезда. Вскоре управляющий предоставил мне списки, по которым выяснилось, что в доме в разное время проживало порядка сорока человек. Против некоторых имен значилось «Уволен за хищение сладкого», «Рассчитан за грубость», «Лишен курителя» и т. д. Прочитав со своими агентами этот список, мы не нашли в нем имен, известных нам по уже совершенным преступлениям. — Скажите, — спросил я управляющего, — был ли осмотр леса, что на противоположном берегу озера? — Да, часто начальник уезда его осматривал. Однако, не удовлетворившись ответом, я пошел туда на следующий же день и еще раз осмотрел все внимательно. Заручившись разрешением графа, я прихватил помощниками его людей и соединил их с чинами уездной полиции и своими верными помощниками. Зашедшего начальника уезда я спросил: — Хорошо ли вы осмотрели окрестности? — Да мы… Признаться честно, мы их и вовсе не осматривали… — Как не осматривали?! А что же тогда говорите, что осматривали? — И сам не знаю, как так получилось. Видно, бес попутал… Призвав управляющего, я выразил ему свое удивление. Он как-то замешкался и принялся уверять, что я не понял его, на самом деле осматривалось имение, а вот окрестности — нет. — Хорошо, идите, а мне нужно с господином начальником уезда переговорить! Управляющий неохотно вышел и, по моему подозрению, не отошел далеко от дверей. Я, выждав немного времени, неслышно прошел к дверям и быстро раскрыл их, чуть не зашибив управляющего. Он принялся суетливо предлагать чаю, будто для этого только что вернулся и подошел к дверям. — Благодарю вас, не нужно больше чая, оставьте нас вдвоем. Управляющий нервно поклонился и тут уже ушел насовсем. — Да, милостивый государь, я принес вам список всех служащих графа, — сказал мне начальник уезда. — Вот он, я взял его из местного отделения полиции! Надо же, там оказывается было отделение полиции. А я даже и не подозревал о наличии рядом с имением графа этого славного учреждения. Сравнив список начальника уезда со списком управляющего, я нашел в нем Отто Витнеса, бывшего лакея графа, с год тому назад уволенного. Поделившись со своими агентами этим удивительным открытием, я услышал от Грундмана: — Отто Витнес? Да мне это имя хорошо известно. Он еще известен мне по Риге, где его преследовали за крупную кражу. И более того, я помню его тамошнюю кличку — Старая дева. Я удивился: вот уж странная кличка. Но как бы там ни было, похоже, мы напали на след воров. Я приказал своим людям молчать до поры до времени, так как требовалось не только разыскать похитителей, но и найти похищенное. Ни к чему было устраивать лишний шум, так как было очевидно, что изворотливый вор, не записанный в графскую книгу управляющим, мог бы связаться со своими подельниками и дать деру из губернии, прихватив с собой часть награбленного, а другую часть хорошенько спрятав. Я остановил свое особое внимание на небезызвестном нам уже озере, так как с его помощью, вероятнее всего, были увезены вещи. Его географическое положение говорило само за себя: крепким мужчинам не составило бы особого труда перенести на руках похищенное из дома к воде, ведь для этого нужно было пройти по саду каких-нибудь тридцать саженей. Тут же стояли привязанные лодки, и, нагрузив в одну из них похищенные ценности, воры должны были переплыть на тот берег и скрыться в лесу, где они, уже не торопясь, могли перегрузить поклажу в телегу, поджидавшую где-либо в гуще деревьев. Тут же, кстати, начиналась дорога, пересекающая весь лес и ведущая в соседнюю деревню. Итак, на следующее утро я, при помощи Грундмана и Лейена, возглавил отряд из тридцати человек. Все мы направились в лес. Лес занимал довольно значительную площадь, а потому на первый раз я ограничился дорогой и своего рода полосой отчуждения, то есть зарослями невысоких деревьев, произраставших с обеих сторон от дороги. Через несколько часов под одним из ореховых кустов, недалеко от дороги, были найдены пустые ящики из-под серебра, а немногим дальше и несколько дюжин серебряных столовых ложек, перевязанных суровыми нитками. Но важнее всего то, что мой Грундман опознал местность, заявив, что в конце этой дороги находится мельница, принадлежащая брату Отто Витнеса, в которой он несколько лет тому назад бывал. С найденными вещами мы вернулись домой, чем привели графа в полное восхищение. Последующие обыски леса, правда, ничего не дали. Наше дальнейшее проживание в имении становилось излишним, и мы вернулись в Ригу. Однако перед отбытием я зашел в ближайшее почтовое отделение, обслуживающее и имение графа, и спросил у почтмейстера: — Знаком ли вам почерк управляющего? — Как же, прекрасно! — Так вот, будьте любезны пролюстрировать все письма, как им отправляемые, так и получаемые. Снимайте за мой счет с них копии, и если что-либо покажется вам важным, то высылайте в подлинном виде. В данном случае мы имеем дело с крупным преступлением, а посему я призываю вас сохранять абсолютную тайну всего того, что вы делаете. Приехав в Ригу, я тотчас же принялся за поиски Витнеса. По справкам адресного стола, его в городе не оказалось. Я решил послать агента на мельницу его брата. Командировка эта представилась мне нелегкой, так как агенту предстояло осмотреть мельницу и познакомиться с ее обитателями, не возбуждая при этом подозрений. Между тем Витнесы были крайне недоверчивыми и осторожными людьми, хорошо знакомыми любому из здешних сыщиков по прошлому крупному делу. Поэтому я остановился на следующей комбинации: в Риге имеются евангельские общества, широко распространяющие печатные экземпляры Евангелий. У них есть комиссионеры, расхаживающие по губернии с особыми сумами, набитыми этими книгами. Поехав в это общество, я выспросил мандат, суму и десяток экземпляров Евангелий на имя своего агента Лейена, который и отправился на мельницу. Со станции железной дороги и до мельницы он шел пешком, без шапки, погрузившись в чтение Священного Писания. На мельнице брата нашего подозреваемого Лейен застал, но вот сам преступник отсутствовал. Вернулся Лейен, в сущности, ни с чем. Он выяснил лишь, что Витнесы — племянники по матери управляющего. Я принялся излагать новый план розыска этого отчаянного вора, как вдруг получил копию, снятую почтмейстером с письма управляющего к Отто Витнесу. На конверте значился рижский адрес. Управляющий писал вот что: «Милый Отто! На днях из Риги приезжала к нам охота. Охотники побывали в лесу, убили несколько дюжин птиц, а затем, потеряв следы дичи, вернулись восвояси. У нас снова наступили тишина и покой».