— Зачем ты это сделала, Джесс? Мать, прежде чем начать говорить, прокашлялась, и от ее хриплого и безразличного голоса во рту у Джесс появился кисловатый привкус сигаретного дыма. — Уходи. — Джесс отвернулась лицом к стене, натянув повыше одеяло как прикрытие. — Я пыталась быть частью вашей жизни, Джесс, но вы меня не принимали. Возможно, если бы ты впустила меня в жизнь Шанса, то ничего бы этого и не случилось. Все нутро у Джесс зажгло от небывалой ярости, скрюченные пальцы словно превратились в острые когти. Она резко извернулась в койке и первый раз в упор посмотрела на мать. Волосы у той были уже больше седыми, чем каштановыми, изможденные глаза тонули в темных кругах, тонкие губы тянулись прямой линией. Джесс всем телом задрожала от нагноившегося в ней за все эти годы исступленного гнева. Она швырнула одеяло на пол, встала на ноги, не обращая внимания на то, что хлопковая больничная сорочка едва прикрывает ей бедра, подняла руку и указала на дверь: — Убирайся! Мать прижала свою сумку к груди, подобрала губы. — У тебя риск повторного суицида, Джесс. И сейчас я тебе необходима. Врачи говорят, тебя опасно оставлять одну. Сколько лет уже прошло — но Джесс все помнила то ощущение, как лютый гнев, проникая под кожу, впивался в нее жалами, пока она не зашлась в крике, таком высоком и пронзительном, что закололо в барабанных перепонках: — Убирайся! Убирайся! Вон отсюда!!! На ее вопли в дверь вбежали две медсестры, вытянув перед собою руки, словно собирались удержать ее силой. Джоанна ошарашенно попятилась из палаты в коридор — и тут у Джесс как будто все кости разом стали слишком тяжелы для ее тела, и в бессилии она забралась в больничную постель, свернувшись там тугим калачиком и закрыв глаза. Тогда Джесс видела свою мать последний раз. Жгучее ощущение в руке вернуло Джесс в ее комнату в доме Люси с окном, выходящим на посверкивающее льдом озеро, с теплыми деревянными половицами, напитанными предвечерним солнцем. Она опустила глаза — и с ужасом увидела, что ее запястье буквально исчерчено множеством пунцовых следов от непрестанного расчесывания. Она прижала холодную ладонь к жарким царапинам. Казалось, запястье зудело сейчас даже сильнее, нежели тогда, когда раны заживали. Она подальше натянула рукав, чтобы скрыть под ним шрамы. Единственной причиной, что не позволила ей закончить тогда начатое, была мысль о Шансе. Если она умрет, ее сын исчезнет из этого мира уже полностью, абсолютно. Кто, кроме нее, вспомнит о мальчике, который собирал крохотные модельки автомобилей «Matchbox», который любил свернуться рядом калачиком и поесть сладкого печенья, проснувшись от плохого сна? Джесс прижала руки к животу, пережидая, когда ее перестанет мутить и пройдет острая потребность выплакаться. Наконец она поднялась с кровати, поправила на голове хвост и расправила блузку. Не может же она прятаться здесь вечно! Внизу, в гостиной, в новом желтом платье ее ждала девочка-беспризорница, которая бог знает что уже в своей жизни пережила и которая сейчас наверняка была очень голодной. А у Люси за этот день случилось, похоже, уже два провала памяти. Так что Джесс необходимо было поскорее взять себя в руки и вернуться к работе. Она прошла по комнате и вдруг заметила, что верхний ящик ее комода наполовину выдвинут наружу, а одежда внутри помята и сложена как попало. Джесс потерла шею. «Странно», — подумала она. Она была человеком аккуратным, содержащим свою комнату в чистоте и опрятности, а одежду — бережно сложенной. Может, это Люси побывала здесь? Когда она попыталась задвинуть ящик на место (одежду Джесс решила сложить уже потом), то заметила, что фотография Шанса — та самая, школьная — лежит сверху посреди перевернутой одежды. У Джесс затряслись руки. Она собиралась купить для фото новую рамку, но все последние дни была занята под завязку. Джесс взялась за изящные хрустальные ручки ящика и попыталась его задвинуть, но ящик застрял, свесившись набекрень, точно сошел с одной из направляющих. Джесс наклонилась посмотреть, что с ним случилось, и замерла, почувствовав на спине неприятный холодок, как будто кто-то за нею тайно наблюдал. Она резко повернулась, и в глазах, точно крохотные мушки, мелькнули маленькие белые точки. В комнате никого, кроме нее, не было. Джесс покачала головой — ну разумеется, кто бы там мог быть! — и, выдавив усмешку, снова повернулась к комоду, чтобы поправить ящик. Однако она, должно быть, случайно выдвинула его чересчур сильно. И, не успела Джесс понять, что происходит, — ящик целиком съехал с направляющих и вывалился наружу, тяжело грянувшись об пол и опрокинув содержимое. — Да черт же тебя дери!.. — выругалась Джесс. Едва она успела наклониться к ящику, чтобы все сложить обратно, дверь в ее комнату резко распахнулась. Глава 11. Стар Люси уже умчалась по лестнице вверх. Ну ничего себе! Эта старушенция способна еще и передвигаться! Стар выскочила из гостиной, метнулась к входной двери, схватилась ладонью за круглую рукоять… но не смогла себя заставить ее повернуть. Девочка прикусила губу. Если она прямо сейчас уйдет, то вскоре будет уже стоять на остановке автобуса в сторону Денвера. К тому же и Джесс наверняка уже позвонила в соответствующие службы. Однако воспоминание о Шреде, который напал на нее минувшей ночью, безжалостно прижав ее коленями к земле, все же остановило Стар. Она содрогнулась от осознания своей жалкой беспомощности. Останется она или вернется в Денвер — вообще все, что касалось ее будущего, — решал, похоже, кто угодно, но только не она. Стар отпустила дверную ручку: ну и черт с ним, в самом деле! Она здесь малость поболтается, набьет как следует животик, а потом, когда будет готова, по-быстрому отсюда свалит. Со второго этажа в вестибюль просочились приглушенные голоса, и девочку точно магнитом потянуло подняться по лестнице и дойти до открытой двери в конце коридора. Она украдкой заглянула в комнату. Джесс стояла на коленях на полу спиной к высокому комоду. Рядом с ней лежал перевернутый ящик, а по рубиново-синему шерстяному ковру была разбросана одежда. — И что вы собирались сейчас сделать? — словно отчитывала старуху Джесс. — Собирались сами меня поднять? Люси села на кровать. — Ты выглядела так, будто нуждалась в помощи. Джесс поднялась на ноги, и Стар заметила, как сильно та побледнела. — Спасибо, Люси, — с большей теплотой в голосе ответила Джесс. — Но вы в свои восемьдесят пять, насколько я знаю, не принимаете ничего, кроме витаминов. И мне бы не хотелось из-за своей неуклюжести добавить к ним еще и обезболивающее. Стар, не удержавшись, фыркнула: — Ну да, потому что, когда обезболивающее перестает работать — здравствуй, героин! Обе женщины — и Джесс, и Люси — повернулись к стоявшей перед входом Стар. В последовавшем молчании девочка неуверенно переступила с ноги на ногу. У Джесс глаза едва не вылезли на лоб, рот слегка приоткрылся. Люси застыла, изогнув дугою бровь. Стар втянула в себя щеки. Да уж, два сапога пара! Старуха-вековуха Люси и страдающая биполяркой Джесс. Девочка прошла в комнату и, подняв с пола ящик, вдвинула его обратно в комод. Когда она подняла с ковра тоненькую блузку, из ее складок что-то выпало. Стар прищурилась, пытаясь разглядеть. Явно какая-то фотография. Но увидеть успела она лишь оборот снимка — Джесс быстро подхватила его с пола. — Это мое, — буркнула она странным, каким-то придушенным голосом и принялась запихивать одежду в ящик. — Как его угораздило вывалиться? — спросила Стар. Длинная прядь каштановых волос выбилась у Джесс из хвоста. Протяжно, с усилием выдохнув, она заправила прядь за ухо. — Он каким-то образом сошел с направляющих, — стала объяснять женщина, — и свалился в тот момент, когда я пыталась вправить его на место. Наверное, просто немножко не уследила. Она наклонилась поднять очередную блузку из вываленной кучи и начала ее аккуратно складывать. Насколько поняла Стар, Джесс была еще совсем не в возрасте. Но за те несколько часов, что прошли с того момента, как она ступила в этот дом, Стар почти не видела, чтобы его более молодая обитательница улыбалась. И что-то девочке подсказывало, что это обычное состояние Джесс. Уже повернувшись, чтобы уйти из комнаты, Стар мельком заметила три миниатюрных деревца на узком столике позади Джесс. У девочки перехватило дыхание, и на долгое мгновение она даже потеряла дар речи. Потом, заметив, что Джесс пристально на нее смотрит, сказала: — Ваши бонсаи погибают. Джесс тоже взглянула на деревца, и ее плечи поникли. — Да, я уже заметила, — нахмурилась она. — Бонсай! Точно! — вскричала Люси и поспешно вытащила из кармана в складках платья газету с кроссвордом. Карандашом она вписала слово в нужные клеточки. Стар покачала головой, еле сдерживая улыбку. Люси определенно была помешанной! Потом девочка прошла к столику и осмотрела растения уже вблизи. — Проблема в том, что то ли они слишком мало получают солнца, то ли… — она потыкала пальцем в грунт одного из горшков, — то ли слишком мало воды. — Взглянула на несколько рассыпавшихся по столу опавших листков и добавила: — Или то и другое сразу. Джесс все это время смотрела на нее так, будто Стар говорила на каком-то чужестранном языке. Взор девочки упал на деревце, стоявшее посередине. Оно сильно отличалось от двух других, будучи заметно выше и худосочнее, чем его соседи, и не столь обильно усыпано листочками. Стар провела пальцем по его гладкому стволику: — А этот без ухода перерос. Джесс внимательно глядела на нее, чуть склонив голову набок, и Стар переступила с ноги на ногу, уже жалея, что вообще раскрыла рот. — У меня мама любила бонсай, — коротко объяснила она, надеясь, что настырная Джесс на сей раз не станет засыпать ее вопросами. Стар не любила говорить о маме. Это было для нее слишком больно. — Господи, Стар… — заморгала Джесс. — Я не… Мне… Стар напряглась. Она попыталась придумать что-нибудь язвительное, чтобы изменить русло, которое внезапно принял их разговор, но тут Люси нарочито громко прочистила горло, прерывая любые слова, что могли за этим последовать, — и девочка с облегчением выдохнула. — Стар! — обратилась к ней Люси и поднялась на ноги. Девочка могла бы поклясться, что слышала, как у той хрустнули кости. — Да? — У меня есть для тебя работа, милочка. — Люси взяла гостью за руку и, ни слова не сказав Джесс, повела девочку по коридору к лестнице и вниз. — Работа? — высвободила руку Стар. — А какого рода работа? — Это не просто работа, милочка. — Они остановились в вестибюле, и Люси повернулась к ней лицом. — Но одно очень важное задание, — подмигнула старуха. — Сегодня вторник. А по вторникам я люблю прогуляться вокруг озера. Стар ждала, что та скажет что-нибудь еще, но Люси принялась сосредоточенно рыться в шкафу прихожей. Наконец она вытащила оттуда длинный черный плащ и, сунув одну руку в рукав, стала поворачиваться, пытаясь поймать другую половину плаща. Но второй рукав все время ускользал у нее по спине. Наблюдая неимоверные старания Люси в столь простом деле, как надевание плаща, девочка почувствовала угрызение совести и, придержав одеяние, расправила его. Люси посмотрела на нее через плечо, улыбнулась и вдела вторую руку. — Вы хотите, чтобы я ходила с вами на прогулку? — уточнила Стар. — Только по вторникам. — Вы хотите, чтобы я ходила с вами гулять по вторникам? — переспросила девочка. Еще утром она была совершенно никем. А теперь стояла в прихожей огромного старинного особняка, в городке, о котором ни разу даже не слышала, чистенькая и постриженная, впервые за целую вечность не голодная, одетая в новое платье — и собиралась вести престарелую даму на прогулку. — Да, по вторникам. Но только по вторникам. — Люси снова пошарила в шкафу и, выудив оттуда поношенный темно-зеленый армейский бушлат, вручила его гостье. — Возьми, он тебе понадобится. В мае здесь всегда холоднее, чем может показаться с виду. — А как же Джесс? — спросила Стар, открывая входную дверь. — Она разве не ходит с вами гулять? — Нет. Конечно же, нет. Я ведь едва ее знаю. Бок о бок они спустились по рябым бетонным ступеням к грунтовой дорожке. Внизу, у самого городка, поблескивало льдом озеро, отражая зеленые кроны сосен, росшие по его берегам. За деревьями Стар различила еще более высокие горные вершины, белые от снега.