Он возвел глаза к небу, потом резко выдохнул. — Раньше я ходил в обычную школу. Стар сразу вспомнила, как посмотрела на него Мэрилин, когда заговорила о домашнем обучении. — Когда? — Два года назад. — У Джереми заметно напрягся подбородок. Увидев, как он ссутулился над рулем, Стар притихла, ожидая продолжения. — Городок-то маленький. Так что все, естественно, знали — или догадывались, что я гей. Я даже самому себе в этом не признавался до старшей школы. А потом к нам в город переехал новый парень — и внезапно все мое существование словно взорвалось. Теперь у меня был друг, точнее, даже возлюбленный, и впервые в жизни я мог быть сам собой. Я никогда не думал, что могу быть настолько счастлив! Тем не менее мы с ним встречались тайно, пока какой-то придурок из нашей школы не увидел, как мы целуемся — и, как все ограниченные и зашуганные недоумки, принял это слишком лично. В общем, школа стала для нас сущим кошмаром. И вместо того, чтобы отстаивать себя и давать отпор, я сделался мрачным и подавленным, словно замкнувшись в своем жалком и дрожащем панцире. Я был просто раздавлен. Я отдалился тогда от всех, даже от своей семьи. Я внушил себе, что всплывшая обо мне правда хуже смерти. У Стар нервно дернулось колено. — И ты задумал покончить с собой? Джереми кивнул, по-прежнему не глядя на нее. — Родители не знали, что со мною происходит, но видели, как я изменился. И они предложили, что год-другой со мной будет заниматься домашним обучением мама. В машине стало тихо и темно, внутрь проникала лишь голубоватая полоска от сияющего на небе полумесяца. Стар потерла ладонями локти. — Тебе совершенно нечего стыдиться, Джереми, — твердо сказала она. — Верно. И мне следовало бы остаться в школе. Надо открыто было признать, что я не такой, как все, раскрасить машину в цвета радуги. Хотя бы попытаться быть собой, не убегая от насмешек. — Но теперь-то у тебя все отлично, верно? Джереми тяжело вздохнул. — На самом деле я не потому завел этот разговор. Я хотел рассказать о Люси и Бене. — Что именно? — Люси послала Бена к водопаду. Стар покачала головой, стараясь подавить в себе раздражение, но Джереми продолжал говорить загадками. — Ты снова что-то порешь, как те нарики. — Ты уже поднималась к водопаду? Стар помотала головой. — Это потому, что для Люси туда слишком крутой подъем. Там есть тропинка, ведущая к узкому металлическому мосту, что соединяется с дамбой. После меня там установили калитку с замком. Хотя я там был не первым. Стар ошарашенно распахнула глаза. — Как она это узнала? — А как она вообще все узнает? — пожал плечами Джереми. — Просто узнает, и все. Она позвала Бена и сказала ему, что со мной вот-вот случится что-то плохое. Он даже не стал ее расспрашивать — просто ринулся туда со всех ног. — Ого… — только и выдохнула она. — Вот именно, что «ого», — кивнул Джереми. Стар внимательно посмотрела на него. Его рассказ словно окрылил упрямое зерно надежды, зародившееся в самой глубине ее души и теперь болезненно трепетавшее в груди. Стар постучала кулачками себе в бедра, все же пытаясь отогнать мысль о том, будто Люси может действительно беспокоиться за нее так же, как она тревожилась о Джереми. Это ну никак не могло быть правдой! — Получается, Люси нашла нас обоих, — тихо произнесла она. Джереми согласно кивнул: — Похоже на то, Вторница. Ей хотелось сказать ему что-нибудь еще, но Стар не сумела найти нужных слов. Вместо этого она потянулась к Джереми, коснулась его руки и, легко улыбнувшись, выбралась из минивэна. Джереми тут же опустил пассажирское окно: — Уроки начинаются в восемь. До завтра! Глава 34. Джесс «Ты уже нашла?» Вопрос этот просочился в ее сознание, тоже став частью сна. Ты уже нашла? Тут же во фразу вклинилось еще одно словечко, чтобы полнее соответствовать ее ночному кошмару. Ты его уже нашла? Она вновь стояла посреди темной ночной улицы большого города, и в воздухе кружились белые снежинки, которые, быстро тая, превращались в лужицы, и в этих лужицах вспыхивал, отражаясь, красный сигнал светофора, и единственным звуком было ее тяжелое дыхание. Она вгляделась в пустынную дорогу — и вдруг резко вдохнула, увидев стоящего на тротуаре мальчика в красной толстовке. Но в этот раз она четко могла его разглядеть, вплоть до кудряшек цвета карамели. Он протянул к ней руки, расширил в ужасе глаза, разинул рот в истошном крике. Она бросилась вперед, чувствуя, как на коже стынут слезы, а сердце больно колотится в ребра. Она могла его спасти! Наконец-то она могла его спасти! И когда ее пальцы уже почти коснулись округлого изгиба его щеки, она резко остановилась. Она громко вскрикнула, попыталась двинуться с места, однако ноги ее словно сковало обжигающим льдом. «Мама!» — завопил он, и, обернувшись, она увидела бананово-желтый капот автомобиля, с ревом несущегося прямо на нее. Из-под шин разбрызгивалась снежная каша, лицо водителя скрывалось за подернутым ледяной коркой лобовым стеклом. По жилам у нее пробежала волна облегчения. На сей раз все было правильно. Напоследок она улыбнулась: наконец-то она оказалась там, где ей и следовало быть. Она широко раскинула руки и приготовилась к удару. — Ты уже нашла? Вместе с голосом Люси испарилась в воздухе машина, унеся с собой и вспыхивающий красный свет, и улицу, и снег, и, в последнюю очередь, мальчика, который теперь ей улыбнулся и тоже исчез. Медленно разомкнув веки, Джесс увидела, что спальня ее залита солнечным светом. Сон окончательно развеялся, оставив в ней щемящее чувство потери и желание снова закрыть глаза и уснуть. Из открытой двери на нее пристально глядела Люси. Очень странно, что старушка проснулась раньше нее. — Доброе утро, Люси. — Джесс потерла ладонями лицо, легонько пощипала щеки, попыталась смахнуть с век словно налипшую к ним дремоту. Кожа на лице казалась сухой и стянутой. Это был, пожалуй, самый худший вариант сновидений. Сон, который она не в состоянии была полностью вспомнить, но который оставлял в ней отчаянную, болезненную, безысходную тоску по сыну. Она уронила голову обратно на подушку, сомкнула глаза и несколько раз глубоко вдохнула, пока боль в душе не отступила достаточно, чтобы Джесс могла спокойно встретить новый день. Она вновь открыла глаза и лишь теперь заметила, что солнце падает в ее комнату под тем углом, какой обычно бывает уже поздним утром. Неужто она проспала?! Джесс потянулась за мобильником, чтобы узнать время, и вскрикнула от неожиданности. На прикроватной тумбочке рядом с ее телефоном лежал камешек в форме сердечка. Джесс отдернула руку так, словно внезапно обожглась, и по ее телу пробежала дрожь. Судя по всему, Люси тоже коллекционировала камни в виде сердечек. Довольно необычное, надо сказать, увлечение для старушки. Однако из-за местного мальчишки, который развлекался тем, что то и дело ее пугал, и камешков, которые она постоянно находила в доме, Джесс повсюду и неотступно преследовали напоминания о сыне, и от этого сама реальность казалась ей хрупкой и ненадежной. Стараясь не коснуться рукой камня, Джесс стянула мобильник с тумбочки. На экране было 10:45. У нее даже глаза расширились. Последний раз она спала дольше, чем до полшестого, еще в пятилетнем возрасте! Джесс резко откинула одеяло. — Я очень виновата, что проспала, — проговорила она и, сраженная внезапной догадкой, вновь посмотрела на камень. — Люси, это вы положили камешек у меня в комнате? Между тем Люси все так же стояла в дверях, взгляд у нее был потухшим, уголки рта уныло опущены. Услышав вопрос, она подняла глаза к потолку, потом опустила к ногам, пошевелила большими пальцами ступней. — Какой камешек? — Вот этот, что у меня на тумбочке. Люси покачала головой и улыбнулась, однако ее взгляд был настолько отсутствующим, что в мозгу Джесс тут же зазвенел сигнал тревоги. Женщина быстро накинула халат и подскочила к Люси: — Вы ведь, должно быть, голодны. Я мигом сделаю вам завтрак. — В этом нет надобности. — Мне кажется, вам необходимо позавтракать. — Я уже. Стар перед уходом приготовила мне завтрак. Джесс тяжело опустилась на край кровати, пытаясь уложить в голове подробности сегодняшнего утра. — Стар перед уходом сделала вам завтрак, — повторила она. — Хорошо. И куда она отправилась? — В школу. — Точно. Девочка обмолвилась об этом вечером, когда вернулась после ужина с семейством Джереми. Джесс была невероятно рада за Стар — особенно наблюдая в ней столь приподнятое, взволнованное состояние духа, — но в то же время в женщине сразу поселилось грызущее душу беспокойство, поскольку она понимала, что это означает. Джесс боялась, что Стар чересчур ко всему этому привяжется душой, равно как и все они — к ней. Но Джесс тут же покачала головой: сейчас ей следовало сосредоточить все внимание на Люси. — Почему же она меня не разбудила перед уходом? — Ты спала, — ответила Люси таким тоном, каким скорее разговаривают с капризным малышом. — Верно, но Стар же знает, что я никогда не сплю подолгу.