— Так ты поможешь мне? — Конечно. Но я не смогу ждать вечно, Рина. Я не Хатико. Меня надолго не хватит. — Понимаю, — прекрасно понимаю. И благодарна чисто за то, что он не напирает и не ставит ультиматумов. — Дай мне срок… до последнего звонка, хорошо? Вадик отвечает не сразу. Сначала хорошенько всё взвешивает и, наверное, прислушивается к внутреннему голосу. Надеюсь, хотя бы у него он поадекватней. А не как мой: порет отсебятину, путаясь в собственных показаниях, а меня потом ещё и понукает, что я такая бестолочь бесхребетная. — До последнего звонка, — наконец, согласно кивают. — Замётано. — Спасибо, — на физическом уровне ощущаю как ослабляется узел на сдавливающей горло невидимой удавке. — Но вальс я с тобой всё ещё танцую! Не вздумай тасовать пары, — с укоряющим перстом предупреждает Чернышевский. — Не буду, — обещаю я, едва сдерживая рвущуюся на свободу улыбку. Нет. С концертной программой я точно ничего не буду делать, а вот кое с чем другим, кажется, пора. Хватит непоняток и путаницы. Именно он спустил с горочки этот клубок череды случайностей, с него и начнём заматывать всё обратно. Это Вадик удачно про него вспомнил, подстегнув тем самым мою мотивацию. "Хочу встретиться лично. Если не согласишься, мы на этой самой минуте и закончим наше общение", набираю и отправляю сообщение "N" едва меня выпускают в коридор. Требование выглядит ультимативно, но какая ситуация, такие и методы. Карты на стол и всякое такое. Расследование всё равно давно скатилось до той стадии, когда сыщик ходит по домам, вежливо стучится в двери и робко спрашивает: "здрасте, это вы убили чувиху в парке?". А запал играть в детектива закончился и того раньше. Ещё на: "салют, ты нам нравишься, сразу троим, ага". Знала бы, вообще не начинала. С учётом того, что "N" не объявлялся все выходные, по всей видимости потому что вместе со мной тусил в Кондуках, разглядывал звёзды или же пел на гитаре романтические серенады, на скорый ответ не рассчитываю. Однако получаю его. Практически сразу. Только и успеваю со звонком залететь в класс физики. "Согласен. Давай встретимся", — мигает в диалоговом окне. Отлично. "Назначай место и время". *** Патриаршие пруды. Скамейка в липовой аллее, где когда-то давно и лишь в нашем воображении вели беседы о насущном Берлиоз и Бездомный. Это место на станции Маяковской стало культовым благодаря роману, о чём красноречиво семафорила забавная табличка в Булгаковском стиле: "Запрещено разговаривать с незнакомцами". Ага. Попробуй не поговори, когда столько народу и всем что-то надо: кому время спросить, кому познакомиться, кому просто дорогу уточнить. Может потому что я сижу на скамейке одна, а может потому что больше всех похожа на местную, но ко мне с последней просьбой успели подойти уже трижды. А я чё? А я делаю умный вид и быстренько лезу в Яндекс-карты, типа чтобы наверняка ничего не напутать. Хотя на самом деле могу завести разве что к многострадальным трамвайным путям, где бедняжке Берлиозу сделали по вине горемычницы Аннушки чуть-чуть секир-башка. Мамаши с колясками, велосипедисты, компашки подростков, взрослые дядечки с жестяной тарой и сушёной рыбкой. Жизнь кипит и бьётся ключом. Малолетний шкет гоняет голубей. Две девчонки рисуют мелом на асфальте классики, попискивает в предсмертных конвульсиях тявкающая крыска, которую хозяйка душит со всей своей любовью. Весна, наконец, пришла в столицу и москвичи выпивали её по полной, наслаждаясь тёплыми лучиками солнца. Допиваю остывший кофе, нервозно барабаня по полустёртому на потрёпанной обложке названию: "Мастер и Маргарита". Символично, я просто балдею. У "N" юморок что надо. Он, по всей видимости, избрал тот же метод, что и я: с чего начали, на том и закончим. Хорошо, не на рельсах стрелку забил, а то пришлось бы в магаз за маслом метнуться. Если вы понимаете, о чём я. Хех. Что-то меня на чёрный юмор потянуло. Нервы, наверное. Время — двенадцать минут шестого. Опаздывает. Мы договорились так-то на пять, я же и вовсе приехала на час раньше не рассчитав пробок. Вернее, их отсутствия. Волнение со вчерашнего дня и без того до неприятного зуда свербит меж лопаток, а тут ещё и ожидание изводит вдобавок. Плюс Ритка подливает керосинчику нескончаемым потоком пиликающих смс: "Ну чё, ну чё, ну чё?" "Ну когда там?" "Ну кто?" "Чего молчишь?" "Я ж на панике уже три эклера слопала!". Следом ещё веселее: "Ты вообще жива?" "Может мне того, дядечек полицаев вызвать?" "Или скорую?" "А может сразу того, морг?" "Да ну хорош молчать уже!" "Четвёртый эклер в ход пошёл" "Растолстею, на твоей совести будет!" Четырнадцать сообщений за двадцать секунд. Идёт на мировой рекорд. "Ты растолстеешь не раньше, чем меня примут в центр подготовки космонавтов", пишу ей ответ и на следующие несколько минут отвлекаюсь на оживлённую переписку. Сижу чуть сгорбившись и загородившись волосами, поэтому лишь мельком успеваю заметить силуэт, присевший рядом. — Прости, я опоздал. Не по джентльменски, но в оправдание скажу, что пришёл не с пустыми руками, — мои пальцы замирают над электронной клавиатурой, когда перед экраном мелькает протянутая белая роза. Ой… Дождалась, кажись. Сейчас узнаем, кто есть кто и насколько близко к истине завела меня моя хромающая на логику, аргументированные доводы и всякий здравый смысл дедукция. Сердечко предупредительно ёкает и на скоростном лифте спешит к пяткам. Тоже на панике. Понимаю. Однако отступать поздно. Я ведь сама настояла на этой встрече, так и нечего теперь врубать заднюю. Принимаю цветочек и, набравшись смелости, вскидываю голову… Глава 19. Так кто же он? Момент истины и… — Ожидала, но всё равно неожиданно, — ой, я сказала это вслух. Андрей лишь разводит руками с улыбочкой из разряда: ну как-то вот так. — Прям даже ожидала? — Во всяком случае, предположения были. — Расскажи об этом. Разочарование? Удивление? Недоумение? Огорчение? Хм… Не могу пока понять, что конкретно испытываю. Накативший ступор всё перекрывает. Клянусь, у меня почти не было сомнений, что увижу я перед собой Арсения, а тут вон какой финт ушами… — О моих догадках? Зачем? Чтобы снова посмеяться надо мной? Долгорукий серьезнеет. — Почему сразу посмеяться? — Не знаю. Тебе же было весело играть с глупой дурочкой. Вот, подгребают уже более конкретные эмоции. И не самые положительные. — Так, стоп. Давай сразу проясним: я никогда не смеялся над тобой. И уж точно не считаю тебя глупой. Больше скажу, ты будешь поумнее многих моих сокурсниц, уж поверь. — Почему? — Эээ… Что: почему? — Почему я должна тебе верить? — Эээ… слушай, — озадаченно чешут щеку. — Я слегонца не догоняю. Ты… злишься? — Да, Андрей, — прячу телефон в сумку, закидываю лямку на плечо и поднимаюсь с места. — Представь, злюсь. — Э, не-не-не, — перехватывают меня за запястье, тормозя. — Так дело не пойдёт. Пока не объяснишь, никуда я тебя не отпущу. — О, так это я должна объясняться? А может ты расскажешь для чего была раскручена вся эта карусель с анонимностью? — Сядь, — меня тянут обратно к скамье, но я упрямо отказываюсь сдвинуться с места. — Сядь, пожалуйста. И я всё объясню. Потоптавшись на месте, с видом будто делаю одолжение, внимаю просьбе. Но сажусь на расстоянии. На самый краешек. Потому что да, я злюсь. СИЛЬНО злюсь. Просто… если бы на его месте сидел Шевченко, я ещё могла бы списать всё на природную замкнутость, но Андрей? Тот, который в каждой бочке затычка? Тот, что в любой компании перетянет всё внимание на себя? Ему зачем было шифроваться? Какой резон? — И…? — складываю ладошки на коленях, выразительно округляя глаза в ожидании ответов. — Перво-наперво ты должна понимать, что это была не попытка тебя оскорбить. — Уже хорошо. Но тема с режимом "инкогнито" по-прежнему не раскрыта. — Мы ведь об этом говорили. Элемент непредвзятости, помнишь? Сначала в шутку всё затевалось, конечно. Я ж не предполагал, что переписка затянется, а потом сам начал втягиваться и лишь убедился, что это была весьма удачная затея. — Точно удачная? — скептично вздёргиваю бровь. — Разумеется. Находясь со мной тет-а-тет ты дёргалась, краснела, смущалась и вообще нервно искала повод как можно скорее свинтить. Зато общаясь с "N", как вы меня ласково окрестили с Марго, ты была собой. И именно это меня в тебе, в конечном счёте, и привлекло. — Что там могло привлечь? Мы общались на пустяковые темы.