Его улыбка увядает, когда он видит меня. В одной руке у него «Фрости», в другой – телефон. – Чад только что ответил, – объясняет Чарльз, шаря взглядом по моему лицу. – Говорит, что Уилл был на мероприятии всю ночь. Типа как до трех или четырех утра. Молча смотрю на него. Выходит, на меня напал не Уилл. – А почему ты вообще про это спрашивала? Что-то случилось в тот вечер? Ничего не отвечаю. Чарльз засовывает телефон обратно в карман, ставит «Фрости» на мусорный бачок и подступает ближе, чтобы изучить мое лицо, прежде чем я успеваю отшатнуться. – Это вроде тональный крем? – Кто-то меня здорово отметелил, – признаюсь я, слишком измотанная, чтобы придумать какую-нибудь отмазку. Вспоминаю закрытую дверь Джессики. Глаза Чарльза расширяются. – Я думала, что это Уилл, но этого не может быть, раз уж он всю ночь проторчал в САЭ. Но, кто бы это ни был, ищи парня с ножевой раной. – Ты серьезно? – У меня кровь в моче. – Что?! Разворачиваюсь и задираю рубашку, открывая спину. Ушиб потемнел до синевато-багрового. В раковину капает вода. Едва не вскрикиваю, когда он прикасается ко мне – ушиб болезненный при прикосновении, а рука у него холодная от «Фрости». Чарльз проводит пальцами по ушибу, и я закрываю глаза, вцепившись в дверь кабинки. Жутко не хочется это признавать, но между болью и повышенной чувствительностью ощущаю, как где-то между ног пробуждается интерес. Вспоминаю, как Чарльз выглядел тогда за пианино. Слышу, как он отступает назад. Опускаю рубашку, поворачиваюсь. – Выходит, это действительно произошло, – мрачно произносит он. Сунув руки под кран, киваю. – Тогда двигаем за шокером. Опять садимся в машину и выруливаем на шоссе. Чарльз уже снял темные очки и едет слишком быстро. Я закрываю глаза, наслаждаясь тем, как врывающийся в открытые окна ветер ерошит мне волосы. В воздухе стоит характерный осенний запах креозота – народ спешит освежить заборы перед заморозками. – Никогда не была в «Вендиз», – говорю я сквозь свист ветра, желая переменить тему. – Что?! – Он мощно присасывается к своему «Фрости», отчего у него вваливаются щеки – видать, содержимое стакана достаточно густое. – Мои родители по какой-то причине просто ненавидели это место. Что-то у них против него было, так что мы никогда туда не ходили. – Довольно странный предмет для ненависти. – А что такого особенного в этих «Фрости»? Все только про них и говорят. – Я уже сказал, что не дам ни капельки. Строю ему глазки на протяжении доброго отрезка триста девяностой пятой трассы, где движение из-за пробки едва не застопорилось. Потом Чарльз переводит взгляд на меня, смеется и передает мне вощеный бумажный стакан. Пробую и не могу удержаться от мысли, что теперь я обхватываю губами ту же соломинку, которой только что касались его губы, – как говорится, поцелуй по ассоциации. Долю секунды он смотрит прямо на меня, пока я втягиваю в себя густую холодную жидкость. Ветер треплет прядь моих волос, закидывает ее прямо в лицо. Чарльз с улыбкой наклоняется и заталкивает мне ее за ухо. 23 Андре остановился на середине лестничного пролета, ведущего на шестой этаж. В горле стоял ком. На психфаке было тихо – почти одиннадцать вечера, – и он не собирался настолько опаздывать. Полагалось уже давно занести несколько заполненных форм в кабинет Уимена, но днем были лекции и семинары, и казалось, что он уже и так опаздывает… Вдобавок он еще ни разу не бывал здесь после того происшествия. «Все нормально, – повторял себе Андре. – Там уже все прибрали. Полиция со мной больше не связывалась, так что они наверняка уже кого-нибудь арестовали». На самом же деле, похоже, никто так толком и не знал, как продвигается расследование, но это не останавливало студентов от распространения различных «фактов», исходящих от их сотоварищей якобы со связями в столичной полиции, ректорате или даже ФБР. Поддев большим пальцем ремень своей сумки-портфеля с учебниками, Андре неохотно одолел остаток лестницы и двинулся к кабинету Уимена. Просовывая толстый конверт в темную щель под дверью, он уже представлял, как внутри творится что-то ужасное. Но бумаги были доставлены без всяких драматических последствий. Андре уже повернулся, чтобы уйти, вытаскивая из кармана мобильник, когда тот выскользнул у него из пальцев и с треском свалился на пол. Когда он наклонился, чтобы подобрать его, что-то вдруг привлекло его взгляд. Чуть дальше по коридору виднелась дверь, которую он раньше не заметил. На полу перед ней лежало что-то маленькое, белое – при внимательном рассмотрении это оказался туго сложенный в несколько раз обрывок бумажного листа. Андре подобрал его, после чего вдумчиво оглядел дверь. Когда ты в кабинете и у тебя нет ключа, но ты хочешь оставить дверь незапертой, чтобы потом опять без помех войти, можно заблокировать замок как раз такой вот сложенной бумажкой. Заинтересовавшись, Андре взялся за дверную ручку и обнаружил, что дверь не полностью примыкает к косяку, а прикрыта лишь для виду. Андре помедлил; сердце гулко заухало в груди. В кино это был бы тот момент, когда они с Шоном заорали бы, глядя на экран. Он просунул голову в щель, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Эту заднюю часть кабинета Уимена он уже видел изнутри – натуральные джунгли из канцелярских шкафов и покосившихся стопок разномастных книг и старых журналов. Кто-то проник в кабинет? Предварительно заклинив язычок замка? Андре молча шагнул внутрь, прикрыв за собой дверь. И тут услышал какой-то звук – кто-то шелестел бумагами где-то в глубине кабинета. Он слегка присел, а потом высунул голову за угол, чтобы рассмотреть основной проход помещения на всю длину. – Стоять! – послышался чей-то резкий голос, и в лицо ему ударил ослепительный белый свет. Желудок Андре прыгнул к горлу. Он тут же подумал про полицию, и в голове промелькнула недобрая физиономия Дивера. Он поднял руки. – Вот так и стой! Яркий свет резко потух. Андре заморгал, на миг увидев лишь какое-то зеленое пятно вместе того, что действительно находилось перед ним. Образ постепенно обрел материальные очертания. Какая-то девушка, не коп. Примерно его возраста, одета во все черное. В руке у нее был не пистолет, а либо «Тейзер»[68], либо электрошокер – Андре никогда не понимал разницы. Он поднес одну руку к груди, приказав себе дышать. Девушка махнула на него своим оружием. – Ты – участник программы, – произнесла она как нечто само собой разумеющееся. Застыв от удивления, он увидел, что на ней такие же смарт-часы, как у него. Не столь уж опрометчивое допущение, учитывая то, что они оба тайком проникли в один и тот же офис, хотя у Андре изначально и не было такого намерения. Андре всегда боялся подобного момента – встретить кого-нибудь из этих настоящих психопатов. Они могут оказаться опасными или сразу же его раскусят. Но Уимен-то пока не раскусил… Это придало ему некую толику уверенности в себе. Андре принял более свободную позу и почти утомленно посмотрел на нее. – Ты тоже? Оба опасливо разглядывали друг друга. Если то, что он знал про психопатов, соответствовало действительности, то либо ей совершенно плевать, что он сделал что-то формально незаконное, либо же она потом использует это в своих целях. – Что ты тут делаешь? – спросила девица. – Ты оставила заднюю дверь открытой. – Нет, не оставила! – оборонительно возразила она. Он протянул ей бумажный квадратик. – Кстати, остроумный способ. Девица наклонила голову набок. Наверняка она забралась сюда, чтобы посмотреть свое собственное личное дело – ну, или чтобы украсть смарт-часы или деньги. Нет вреда – нет вины: оба могут пообещать друг другу сохранить это маленькое происшествие в тайне и спокойно разойтись. Но она внезапно подняла свой шокер, и между его металлическими рожками с треском проскочила ярко-синяя дуга. – Позволь-ка мне задать тебе один вопрос, – произнесла незнакомка, подступая ближе. – Да? – Майкл Бунарк – это имя тебе что-нибудь говорит? Андре был искренне поражен, но постарался никак это не выдать. – Естественно. Мне почти удалось спасти ему жизнь, ты не слышала? – Что? – подозрительно переспросила она. – Кто-то проткнул его, как креветку для фондю. Я нашел его и практически спас ему жизнь, но потом появились эти мудаки со «скорой» и всё испортили. – Так ты и есть тот самый свидетель? – Угу. А мне даже не предложили вознаграждение или еще чего. Компьютер Уимена у нее за спиной издал какой-то звук – она едва глянула на него. – А как насчет вечера тринадцатого? – Тринадцатого? – За последний месяц убиты уже двое из нашей программы. Майкл – шестого, а второй парень, Келлен, – тринадцатого. «Мама дорогая!» Андре слышал какую-то историю – наверняка не соответствующую истине, – что трагическое происшествие с МРТ якобы было вызвано какой-то дурацкой шуточкой «братьев», не просчитавших возможные последствия. Какие только версии не витали в воздухе! Но тут он осознал, с каким подозрением эта девица смотрит на него. – Погоди-ка… Так ты думаешь, что это я? – Когда по кампусу бродит семь психопатов и лишь считаные люди в курсе, кто они такие, список подозреваемых не так уж велик, – нетерпеливо отозвалась она. – Я – ключевой свидетель убийства Майкла! Я пытался его спасти! Девица прищурилась. – Ну да, конечно – ты «помогал» ему. И совершенно случайно оказался в нужном месте в нужное время. – Ты думаешь, что полиции неинтересно арестовать черного парня, который оказался не в том месте не в то время? Криминалисты обработали меня по полной программе – они уже знают, что я не при делах. Она заморгала.