– Хм? – отзывается он, поворачиваясь ко мне. Выпрямляется на стуле, когда видит мое лицо. – Я вроде ни с кем не разговаривал. – Я звонила… Спрашивала, не находил ли кто-нибудь помолвочное колечко… – Увы, нет, заинька. Вряд ли. Слезы угрожают хлынуть ручьем. – Я все переискала! Я знаю, что оно было на мне, когда я тут принимала душ. Я это помню, потому что крутила его на пальце и думала, не слишком ли оно свободное, и не лучше ли… – Может, просто пойдешь и посмотришь? Я запишу твою фамилию – на случай, если его кто-нибудь найдет. Всхлипывая, по его настоянию называю вымышленные имя и фамилию, а также телефонный номер ближайшей пиццерии, после чего двигаю в раздевалку якобы искать кольцо. Только вот направляюсь я в мужскую раздевалку. Повезло – никого тут нет. Это целый лабиринт, но все же я нахожу секцию, в которой оставляют свои шмотки члены команды по лакроссу – она увешана соответствующими вымпелами, а на каждом из персональных шкафчиков красуется имя игрока. Вынимаю из рюкзачка здоровенный болторез (двадцать девять долларов девяносто пять центов в «Хоум депо») и перекусываю дужки замка Уилла и еще трех каких-то его сотоварищей. Уилл сразу поймет, что это моих рук дело, но, по крайней мере, это даст мне несколько часов времени, пока вся команда будет чесать репу, кто же из них отмочил такую шуточку над остальными. Уходит всего одна секунда, чтобы обнаружить искомое – глянцево-черный «Айфон», на три модели новее, чем его старый мобильник, но неважно. В его «Айклауд»[78] и с него залезть можно. Выхожу через черный ход и иду в сторону дома Уилла. К счастью, телефон не требует отпечатка пальца для разблокировки. Интересно, какой у него пароль – месяц и год его рождения? Ну да, так и есть. Останавливаюсь на углу и открываю его фотки. Все аккуратно отсортировано по дате съемки. И все, что синхронизировано с этим «Айфоном», – максимум двухлетней давности. Вот гондон! Того видео тут нет. Прикусываю внутреннюю сторону щеки, вне себя от злости, и продолжаю идти дальше, все копаясь в телефоне. Мне надо знать, были ли у него еще жертвы, но большинство снимков – обычная тупая студенческая фигня. Голые и полуголые девицы тоже попадаются, но все они, похоже, студенческого возраста. Уилл отправится с тренировки на лекцию по экономике, гадая, кто же стырил его мобилу. Двигаю прямиком к его дому и, едва осмотревшись по сторонам, лезу по водосточной трубе. Адреналин так и кипит. На сей раз окно надежно закрыто на защелку. Нахожу на крыше обломок бетона и разбиваю стекло. Теперь не будет никаких сомнений. Уилл поймет, что я реально чокнутая. Почти хочу, чтобы в этот момент он явился домой, поскольку на сей раз я в полной боевой готовности. Где-то в глубине головы бешусь на Уилла, потому что на меня напали в его подвале, пусть даже умом понимаю, что это был не он. Этот человек заслуживает наказания. Заслуживает того, чтобы бояться. Выбив ногами остатки стекла, оказываюсь в комнате Уилла – теперь ее легко опознать по растрепанной брошюре на какие-то социологические темы, которую я нахожу на полу. Постель Уилла не заправлена – жалкого вида лежбище с пожелтевшей сплющенной подушкой, натяжной простыней с лопнувшей резинкой и скомканным одеялом без пододеяльника. Рисую на телефоне смайлик губной помадой и кладу его прямо посреди всего этого безобразия. Прохожу по дому, оставляя после себя полный бардак, врубаю стереосистему на полную громкость, выливаю апельсиновый сок на пол в кухне. Выхожу через парадную дверь, оставив ее широко распахнутой. Иногда, когда где-то чешется, надо все-таки почесать. Прикусываю щеку изнутри, чтобы сдержать готовую выскользнуть улыбку, когда представляю себе, как будет выглядеть тупая физиономия Уилла, едва он увидит дело моих рук. Все, чего я сейчас хочу, – это наконец оказаться дома и залезть под душ, чтобы избавиться от всех постельных клещей Уилла, которые могли налипнуть на меня в поисках более чистоплотного хозяина. Представляю, какая его охватит паранойя, когда он начнет гадать, что я сделала что-то с его телефоном – может, установила туда какую-нибудь шпионскую программу или скопировала все его фотки и сообщения. Довести его до ручки – этого на данный момент достаточно. Я и вправду подумывала загрузить какое-нибудь отслеживающее приложение, но мне меньше всего надо, чтобы полиция обнаружила его у него на телефоне и как-то связала со мной. Едва только подхожу к кондитерской напротив его дома, как мои смарт-часы выдают короткую вибрацию – запрос на мониторинг настроения. Вздохнув, не обращаю на них внимания и тычу пальцем в экранчик только уже на полпути к кампусу, чтобы геолокационная метка располагалась подальше от дома Уилла. Надеюсь, что мой вклад в науку оценен по достоинству, поскольку эти запросы начинают терять свою новизну. Использую выпадающее меню, чтобы указать, чем занята в настоящий момент: «Исследовательская работа». «Оцените свой уровень тревоги в настоящий момент». Двойка. «Оцените свой уровень гнева в настоящий момент». Семерка. 30 «Жутко хочу узнать твое мнение про Чарльза», – пишу я, сидя на середине лестничного пролета перед шестым этажом на психфаке. Андре уже заперся в одной из знакомых нам обоим комнаток дальше по коридору, заполняя обычные формы перед предусмотренным расписанием экспериментом. «20-летний торговец подержанными яхтами», – пишет он в ответ. Так смеюсь, что начинает болеть живот. Впрочем, хорошо – значит, он не доверяет Чарльзу. Однако я не совсем уверена, что Андре доверяет мне. Прямо перед тем как мы пришли сюда, я прощупала почву – немного позаигрывала с ним, экзальтированно хватала за руку на ходу и все такое, но он то ли вообще не обращал на это внимания, то ли это вызвало у него замешательство – может, он держит меня за одну из тех восторженных дурочек, что злоупотребляют смайликами при общении в интернете (как будто смайлики – это не намеренная лингвистическая тактика!). Начинаю думать, уж не из тех ли он черных ребят, которым нравятся исключительно черные девушки, – или Андре прекрасно знает, зачем я так себя веду. Но, по крайней мере, он по-прежнему выражает желание работать со мной. Наши сеансы наблюдений и вправду утомительны – когда наступает моя очередь, я просто играю в какую-нибудь игрушку на телефоне или пытаюсь сделать хоть какую-то часть заданного на дом, но чаще всего кажется, что этот час просто пущен коту под хвост. Двадцать минут делаю домашку по французскому, пока Андре на эксперименте, который явно представляет собой какую-то соревновательную задачу по распределению призовых денег между различными группами студентов. «ОК, только что ответил на последний вопрос – давай готовься», – пишет он. Встаю, поднимаю телефон, словно собираясь сделать селфи, в то время как включена у меня именно внешняя камера. Слышу на верхней площадке шаги. Узнаю его в тот самый момент, когда делаю фотку. – Вонючка! – О, привет, – отзывается он, неловко поправляя висящую на плече сумку. – Что ты тут делаешь? – Если добровольно участвуешь в экспериментах, то можешь заработать до трех дополнительных баллов к своей окончательной оценке по введению в психологию. – А это интересно? – спрашиваю я. Он мотает головой, делает сонную физиономию – мол, скучища! – и, бросив «Пока!», устремляется вниз по ступенькам. Может Вонючка быть убийцей? Он первокурсник, так что я помещаю его в категорию «вряд ли» – ну как такой парень, который в кампусе без году неделя, смог так быстро разобраться во всех входах и выходах, чтобы оставаться незамеченным? Вдобавок он на удивление неуклюж, но это может быть только для виду. Делаю себе мысленную пометку расспросить о нем Чарльза или Чада, хотя настоящего имени Вонючки я даже не знаю. «Ну давай уже, не копайся!» – пишу я Андре. «Еще не конец – у меня тут еще какое-то личное тестирование». Начинаю взбираться вверх по ступенькам, размышляя о том, уж не составлено ли расписание нашего участия в исследовании таким образом, чтобы его объекты покидали здание в разное время. И едва оказываюсь на площадке перед коридором, как у меня загораются глаза: дверь в лабораторию Уимена открыта, и кто-то сидит за столом лаборанта. Когда подхожу ближе, вижу бледного, чем-то похожего на кролика малого – брови у него такие белые, будто их и вовсе нету. Он набирает что-то на компьютере и регулярно таскает из бумажного пакета свиные шкварки. Я давно уже надеялась попасть на такого вот идеального лаборанта, чтобы как следует поводить тут носом, но большинство из них крайне организованного типа вроде Елены. А конкретнее – девушки. А про девушек я вам скажу одно – думают они не своими пенисами. Приглаживаю волосы и подгребаю прямиком к нему. – Здрасьте, я Бекки, – говорю я, словно он должен был ожидать моего появления. – Да? – Глаза у него бледно-голубые, тоже какие-то белесые. – Я тут уже общалась с Еленой Торрес насчет работы лаборанткой… Его бледные брови сходятся вместе. – Не думаю, что нам требуются еще лаборанты. Хм… Наверное, он просто боится, что кто-то пролезет на его территорию. – Ну, я слышала, что эта… как ее… знаете, которая с волосами?.. – Тут делаю некий неопределенный жест вокруг головы, который может означать что угодно. – Анджела? – Ну да, Анджела! Так вот я слышала, что она уходит, так что хочу подать заявление на ее место. – А вы в курсе, что на должность лаборанта в этой лаборатории берут только старшекурсников? – строго спрашивает парень. Мне он уже не нравится. Кто он такой, чтобы ставить под сомнение мою квалификацию?! Да Елена с руками меня оторвала бы! – Знаю, – произношу я, стараясь изгнать раздраженную скрипучесть из своего голоса и настраиваясь на наивно-придурочный тон. – У нас была назначена встреча, и она велела мне принести резюме и написать заявление. Резюме – это ведь что-то типа автобиографии, я правильно поняла? Делаю вид, что я полная тупица, чтобы он не увидел во мне конкурента. Белобрысый ухмыляется. – Ну да, вроде автобиографии, только длиннее, с указанием всех ваших исследовательских работ и научных докладов. – Научных докладов? Он смотрит на меня, словно изо всех сил пытается не закатить глаза, но, похоже, настроен уже более благодушно – затмить его в этой лаборатории мне точно не под силу. – Насколько я понимаю, эта работа лаборантом вам требуется с дальним прицелом – небось для будущей кандидатской? Киваю. – Ну что ж, для этого вам потребуются несколько научных докладов или даже публикаций, если вы хотите быть конкурентоспособной. Кандидатская – это вам не диплом с троечками! Ему явно нравится звучание собственного голоса. Уже представляю себе, как проникаю в его комнату в общаге и тырю его ключи – Ураган Хлоя, налетевший и пропавший в никуда посередь ночи. – По-моему, у меня есть что указать в резюме, вот разве что научных докладов маловато. Может, глянете на черновик, когда я его накидаю? Подскажете чего? Надо просто уметь высказывать подобные просьбы. Главное – задеть нужную струну, и тогда вы всегда получите все, что вам требуется. 31 – Да, мы знаем, что это крайне непростое время для всех в кампусе, – произнес Леонард, ощутив некоторый укол вины. Разумеется, Хлое было абсолютно неоткуда знать, что двое убитых студентов участвовали в программе. Выдавать подобную информацию психопату – далеко не лучшая мысль. Леонард и без того чувствовал себя не в своей тарелке от того, что Чарльз все-таки как-то это выяснил или, по крайней мере, подозревал – наверное, придя к выводу, что сложившиеся между ними за два с лишним года доверительные отношения дают ему право без всякого стеснения попытаться выкачать у него какие-то новые подробности.