– Угу. Как будто у них и без того дел не по горло с этими протестами в парке Лафайет и всем прочим. Посмотрите правде в глаза: никому до этих пятерых нет дела. Все вы значительно упростили мне задачу. – Она опускает пистолет к бедру, и какое-то совершенно невинное, едва ли не ласковое выражение появляется у нее на лице. Просто поразительно: как будто чье-то лицо полностью стерли и заменили другим. – Вы просто не представляете, куда я могу пробраться. Пытаюсь продвинуться хоть сколько-то еще, но Андре опять кашляет. Раздраженно смотрю на него, но он перехватывает мой взгляд и несколько раз многозначительно переводит взгляд на что-то слева от меня. Оборачиваюсь и вижу в каких-то четырех футах от себя какой-то странный излом в ровном силуэте одной из упирающихся в песок колонн, у самого ее подножия. Один из кирпичей здесь треснул и почти готов выпасть наружу. – Доктор Уимен, сейчас мы сыграем в еще одну психологическую игру, прежде чем я вас убью, – щебечет Меган. – Не думаю, что в данный момент вы мыслите связно. Вы явно не в себе. Почему бы вам не сказать мне, что происходит? – говорит Уимен. – Что происходит? Все это ваше идиотское предприятие – вот что происходит! Думаете, я не знаю, каким чудовищем был мой отец? Или моя сестра? – Я не такая, как он, – тихо произносит Эмма. Меган находит ее замечание настолько возмутительным и так долго не сводит с нее негодующих глаз, что это позволяет мне продвинуться к треснувшему кирпичу на целый фут. – Ха! – наконец восклицает Меган. Нацеливает пистолет прямо на Уимена. – Ну а вы что на этот счет думаете? Что говорят все эти ваши тесты? Двадцать лет исследований и всякой прочей херни – и только чтобы сказать, что она в точности такая, как наш папаша. Больная на всю голову. Не нормальный человек, как я. Гадаю, уж не еще ли больше Меган долбанутая, чем все мы тут, вместе взятые. – Понимаю, что вам тяжело вспоминать, кем был ваш отец, – тихо произносит Елена. – Да пошла ты! Пошли вы оба с этим своим исследованием! Пляшете тут вокруг этих… этих выродков, – тут она обводит всех нас стволом пистолета, – тогда как на самом деле должны были собрать их в одну кучу и накормить цианидом! – А кто твой отец? – вдруг растерянно спрашивает Тревор, который явно не в курсе дела. – Грегори Рипли – серийный убийца по прозвищу НДР, – любезно отвечает ему Чарльз. Это едва не стоит ему еще одного пинка, но вмешивается Уимен. – Мы верим в человеческий потенциал, – говорит он. – Мы верим, что люди способны на конструктивный выбор, даже вы. Двадцать лет назад… произошли кое-какие ужасные события, и я хотел разработать методику, которая сможет предотвратить подобные вещи, чтобы ничего подобного больше не случалось. Меган, вы сейчас находитесь на распутье, как и он тогда. Пожалуйста, положите пистолет и давайте поговорим – без посторонних, только вы и я. Меган вприщур смотрит на него и медленно переводит такой взгляд на Эмму, что меня бросает в дрожь. Та неподвижно застыла на песке, обхватив колени связанными руками и глядя на сестру с выражением, которое мне не под силу расшифровать. Это не страх – это скорее похоже на покорность судьбе. Меган постукивает рукояткой пистолета по бедру. – Ты хочешь убить свою собственную сестру? – спрашивает Чарльз, голос которого и впрямь звучит недоверчиво. Дыхание у него хриплое – я слышу это даже с того места, где притаилась. – Моя сестра – настоящее чудовище! Я несколько лет читала ее дневник. Я всегда знала, что с ней что-то не так, как с нашим отцом, а когда она попала в эту программу, окончательно в этом убедилась. Поначалу я подумала, что это просто шутка – ну на хер кому-то собирать психопатический зверинец вроде этой компашки? Я наблюдала за ней, наблюдала за всеми вами – только чтобы убедиться, что поступлю справедливо. И оказалось, что все вы и впрямь натуральные извращенцы с насквозь прогнившими мозгами! Я хочу хоть как-то исправить то, что натворил мой отец. И лучшее, что я могу сделать для общества, – это сократить вашу численность. – Погоди, – вдруг подает голос Тревор. – Я не такой, как они. О, я вас умоляю! Это замечание настолько возмутительно, что я даже на миг застываю в своем продвижении к колонне. – Я могу тебе помочь, – добавляет он, глядя на нее честным взглядом. Меган явно настроена скептически. – Ну и чем же ты мне можешь помочь? Тревор облизывает губы. – Я могу залезть в его файлы с данными, – говорит он, показывая на Уимена. – Ко всем ним. За многие годы. С личными данными на каждого студента, который прошел через программу. Каждого, кто подходил их требованиям или хотя бы близко им соответствовал. Мы… мы можем вместе составить список. «Ах ты гаденыш!» Уимен с Еленой недоверчиво смотрят на него. Елена бросает взгляд на своего босса – всего на долю секунды, но любая женщина способна это распознать. «Я же вас предупреждала! – говорит этот взгляд. – Я вас предупреждала насчет этого парнишки, а вы не слушали!» Мои пальцы, онемевшие от холода, тянутся к колонне у меня за спиной, нащупывая контуры сломанного кирпича. Тащу, и он вроде подается, но не совсем. – В чем твоя игра? – кричу я во весь голос. – Что ты тут еще сделала? – спрашиваю, мотнув головой в сторону останков Уилла. Меган тут же начинает подкрадываться ко мне, хищно оскалясь. – Скольких людей ты уже убила? Четверых? Пятерых? Шестерых? Ты явно не ограничиваешься одними только извращенцами, как я погляжу! – Извращенцами, говоришь? – цедит она, крутанувшись на каблуках, чтобы оказаться лицом к Уимену и Елене. Радуясь, что она опять отвлеклась, дергаю в последний раз, и обломок кирпича уже у меня в правой руке, холодный и увесистый. – Вы годами играли с нами в эти ваши психологические игры, а теперь ваша очередь стать объектами эксперимента. Я собираюсь убить абсолютно всех, – объявляет Меган как нечто само собой разумеющееся. – Но если один из вас, – она тычет стволом в обоих психологов, – пожелает прихлопнуть кого-нибудь самолично, того я отпущу на все четыре стороны. Чарльз вздергивает голову, пристально глядя на ученых. Он явно думает, что кто-то из них и вправду пойдет на такую сделку. Эмма и Тревор тоже не сводят с них глаз, но вот у Андре лицо более эмоциональное «Что за херня?» – так и написано на нем. Молчание затягивается, Меган ждет, когда кто-то из них согласится на выгодное предложение. – Меган, мы на такое не пойдем. Почему бы нам не отправиться в мой офис и не поговорить? – предлагает Уимен. – Нет больше желающих с вами трепаться! Думаете, что кому-нибудь из этих уродов и вправду охота была обсуждать с вами свои проблемы? – выкрикивает она. Я придвигаюсь ближе. Увлекшись, Меган не сознает, что я оказалась почти прямо у нее за спиной. – Меган, мы помогаем этим людям, – спокойно произносит Елена. – Да, это не та категория пациентов, с которой каждому хочется работать, но единственная причина в том, что эта область практически не исследована. – В этом и есть главная задача науки, – вмешивается Уимен. – Понять происходящее, не осуждая его. Мне хотелось бы вам помочь, и я не стану судить вас за то, что вы уже сделали, если вы просто положите пистолет. – Назовите хотя бы одного человека, которому помогла ваша программа! – требует Меган. – Мне, – вдруг говорит Чарльз. – Я научился, по крайней мере, хоть в чем-то походить на нормального человека. Тебе тоже как-нибудь стоит попробовать. – Ты чудовище! – орет она. Вижу движение ее руки. На конце ствола возникает ослепительная вспышка, под сводами бункера разносится громкий хлопок. Чарльза отбрасывает назад, он падает на землю. Она только что застрелила Чарльза. Меня охватывает ледяное спокойствие. И при этом еще и концентрированная, раскаленная добела ярость. Правда, для кирпича я располагаюсь слишком низко, так что бросаюсь ей на нижнюю половину тела, сбиваю с ног, впиваюсь зубами ей в щиколотку между штаниной и носком, пуская кровь. Она взвизгивает, и пистолет бьет еще раз – яркая вспышка в темноте. Сцепляемся с ней, как два бродячих кота. Наконец со звуком лопающейся дыни вмазываю кирпичом ей в башку, расквасив нос. Меган издает приглушенный вскрик. Замахиваюсь еще раз, найдя упор. Кто-то истошно вопит – даже не понимаю, кто именно. Больше никого не вижу – ни Уимена, ни Чарльза, никого из них, – только эту мерзкую суку, которую хочу прикончить. Кто-то громко выкликает мое имя. Размахиваюсь еще и еще, пока вдруг огромное количество ярко-белых лучей не прорезает темное пространство бункера сразу во всех направлениях. Крики. Люди в черном возникают словно ниоткуда, как ниндзя, слепят меня своими фонарями, орут. – Бросить оружие! – На землю! – Быстро на землю! Все вопят одновременно. Вдруг сознаю, что лучи всех фонарей направлены на меня. Чудно́го вида винтовки тоже. Кровь капает у меня с подбородка. Обалдело бросаю кирпич и поднимаю руки над головой, слепо моргая на яркие круги света. 62 – Хлоя, подойди-ка сюда, – негромко произносит Елена. Я повинуюсь. Повсюду роятся копы, ярко-белый свет их фонарей заливает подземную полость бункера. Бойцы из группы захвата в полном снаряжении толпятся там, где был центр нашего кружка психопатов. Какие-то мужчины в штатском – наверное, детективы – начинают огораживать довольно большой участок подземелья и выталкивать нас из него, веля никуда не уходить. Елена вытаскивает из сумочки пакетик с бумажными платочками и вытирает мне кровь с губ и подбородка. Ее тонкие пальцы подрагивают. – Ты в порядке? – шепчет она. – Чарльз мертв? После того как группа захвата понимает, что я не представляю собой опасности, что настоящий преступник – это та куча мясного фарша, которую уже фотографируют криминалисты, то допускает до нас медиков со «скорой». Те тут же окружают Чарльза, словно рой пчел, а один из них осматривает Меган, только чтобы подтвердить очевидный факт – она мертва. Поднимается общий крик, и Чарльза быстро увозят на раскладной каталке. Кто-то из копов хватает меня сзади за рубашку, когда я пытаюсь устремиться следом. Чарльз мертвенно бледен и совершенно неподвижен. Медики вместе с ним исчезают в темном проеме наверху – у меня нехорошее чувство в животе. Елена молча кладет мне руки на плечи. Черт! Кое-что только что пришло мне в голову. Мне нужен телефон Меган! Он либо при ней – потому что любой в нашем возрасте просто привязан к своему телефону, либо же она предусмотрительно оставила его дома, зная, что при помощи геолокации ее можно будет легко привязать к месту совершения преднамеренного массового убийства. Но едва я успеваю сделать пару шагов, как появляются два копа и подталкивают меня к Андре. Тот, потрясенно прикрыв рот и нос ладонью, неотрывно смотрит на что-то в нескольких ярдах от себя. Поворачиваю туда голову и вижу, как несколько полицейских изучают хорошо знакомое мне барбекю из человеческого мясца на земле. Полагаю, что оно уже здорово воняет – мы находимся под землей, где и воздух, и песок буквально пропитаны сыростью. Мне придется очень осмотрительно сбросить оставшиеся у меня карты, когда полиция будет меня допрашивать. Я уверена, что у Чарльза хватит ума ничего не рассказывать, а Андре не знает про Уилла ничего существенного. – Что… что это такое? Пожимаю плечами. – Похоже, еще один труп. Андре неожиданно вздергивает голову и смотрит прямо на меня, убрав руку с лица. В глазах у него какое-то странное выражение, которое я не могу прочитать. Не могу окончательно сказать, что это, но явно что-то нехорошее. Выдавливаю пару слезинок. – Честное слово, я просто хочу, чтобы эта ночь наконец закончилась! Он неотрывно смотри на меня. – Верно. Верно, мы все этого хотим. А потом без всякого предупреждения полиция выводит всех нас скопом наверх к поджидающим снаружи внедорожникам с мигалками. По пути Елена сидит рядом со мной, стискивая мне руку своими тонкими пальцами. – Теперь все будет хорошо, – говорю я. Она хмуро смотрит на меня. Пулей долетаем до отдела полиции, где нас разводят по разным комнатам, но в моей тут же появляется какая-то любезная дама и предлагает мне горячего чая. Одета я не по погоде, и холод до сих пор выходит из меня. Дверь открывается, и входит какой-то мужчина – с усталой, хотя и вполне дружелюбной улыбкой на лице. – Здрасьте, я детектив Бентли, – представляется он. Детектив Бентли – эдакий мачо из «Крепкого орешка»[135], на которого наверняка постоянно западают его коллеги женского пола, и он мне уже заранее нравится. – Я работаю над этим делом последние несколько месяцев. Не возражаете, если я задам несколько вопросов? С чего мне возражать-то? Мне, наоборот, очень важно ответить на несколько вопросов! Кое-что из того, о чем я ему рассказываю, – полная правда: как все мы поняли, что нас кто-то преследует, как кто-то забрался в спальню Чарльза, как на каком-то этапе мы заподозрили, что близняшки – это дочери НДР, а убийства – какого-то рода имитация… Часть про «Инстаграм», естественно, оставляю за кадром и приукрашиваю свое повествование рядом мелких деталей, проверить подлинность которых практически нереально. – Как-то вечером… – продолжаю я, но осекаюсь, опять начиная поеживаться и стучать зубами. Детектив Бентли снимает куртку и накидывает мне на плечи. Есть! Судорожно закутываюсь в нее, благодарно улыбаясь. – Так вот, как-то около девяти вечера я шла из спортзала на ту вечеринку в братстве, и у меня возникло чувство, будто кто-то за мной следит.