– Для меня он не опасен, – шипит она. – Как и для моих сестер. У нас нет крови. Мы не играем в жалкие игры, кто лучший, а кто самый лучший. – Возможно, вы забыли, что Питчи родом из Дома Огня. Я взмахиваю рукой в сторону Леса за ее спиной – горит он очень даже хорошо. Она резко вздергивает голову. Губы искривляются в улыбке. Дриада перекладывает зонтик на другое плечо. – Хорошо, – присвистывает она. – Что – хорошо? – Если мы увидим твоего красавца-кровососа, то скажем ему, что ты его ищешь. – Это мало поможет. – Тогда мы скажем золотцу. – Золотцу… Это я золотце? Дриада морщит нос и трясет волосами, похожими на мох, с бутонами цветков. – Тогда кто? – Твоя золотая девочка. Его золотая девочка. Вашей зенице ока и вашему пороку. – Зенице… Ты имеешь в виду Агату? – Девочка-златоглавка. – Вы скажете Агате, если увидите База? – Да, – отвечает дриада, крутя зонтик. – Она нас успокаивает. Я вздыхаю и тру лоб ладонью: – Я спасал вас раза три, не меньше. Весь этот Лес. Ты же это знаешь? – Что ты ищешь, Избранный? – Ничего. – Я вскидываю руки и отворачиваюсь, пиная оказавшееся под ногой молодое деревце. – Ни-че-го! Чего хорошего ждать от Туманного Леса? Я иду по Лесу. Я иду по полям. Между занятиями я прочесываю школьную территорию, заглядывая в пустующие здания, открываю двери, которые давным-давно никто не открывал. Иногда внутри Уотфорд кажется столь же большим, как обнесенная стеной территория вместе с прилегающими землями. Там есть тайные комнаты, коридоры. Целое крыло может оказаться скрытым, а обнаружить его можно, только зная верное заклинание или имея подходящий артефакт. Между вторым и третьим этажом Дормитория есть дополнительный этаж. Пенни называет его «дополнительный бонус». Он представляет собой эхо этажа, находящегося над ним. Там происходит то же, что и наверху, только день спустя. Под крепостным рвом есть еще один крепостной ров. И лабиринты на холмах. И трое скрытых ворот, а мне удалось открыть только одни. Иногда мне кажется, что я потратил свою жизнь на поиски карты или ключа, который сделал бы Уотфорд – весь мир магов – понятным. Но всегда я нахожу лишь кусочки головоломки. Я словно оказался в темной комнате, а света хватает ровно настолько, чтобы увидеть один угол. Почти весь пятый курс я провел в поисках База, блуждая по Катакомбам под Белой Часовней. Она расположена в сердце Уотфорда – это самое старое здание. Никто не знает, был ли Уотфорд изначально школой или чем-то еще. Может, магическим аббатством. Или поселением магов. Я склоняюсь к этой версии. Только представьте себе город-крепость, где волшебники живут вместе, практически под открытым небом. Своеобразная магическая община. Катакомбы располагаются под Часовней и простираются еще дальше. Возможно, вниз ведут и другие пути, но я знаю только один. На пятом курсе я заметил, как после ужина Баз периодически сбегает к Часовне. Я решил, что дело в каком-то коварном плане или заговоре. Я следовал за Базом до Часовни, прошел сквозь высокую арку парадных дверей, которые никогда не запираются… Мимо алтаря, святилища и Уголка Поэтов… Сквозь тайную дверь и прямиком в Катакомбы. Как и положено, Катакомбы навевают ужас. Агата ни за что бы туда не сунулась, а Пенелопа составляла мне компанию только поначалу, когда еще верила, что Баз что-то замышляет. На пятом курсе она бросила это занятие. Как, впрочем, и перестала ходить со мной на футбольные матчи База. Или прятаться в коридоре под балконом, где Баз практикуется в игре на скрипке. Но я не смог оставить все как есть. Ведь зацепки стали собираться воедино… Кровь на манжетах База. Его умение видеть в темноте. Он возвращался в нашу комнату ночью и переодевался в пижаму, не включая света. Потом я обнаружил груду мертвых крыс в подвале Часовни, обескровленных и иссушенных, будто выжатый лимон. Я был без сопровождения, когда наконец припер База к стенке. В глубине Катакомб, внутри Детской Усыпальницы. Le Tombeau des Enfants. Баз сидел в углу, а вдоль стен грудами, словно апельсины, лежали черепа. – Ты нашел меня, – сказал он. К этому моменту я уже вытащил меч: – Я знал, что найду. – И что теперь? Он даже не поднялся. Просто отряхнул пыль с серых брюк и прислонился спиной к груде костей. – Это ты мне скажи, что задумал, – проговорил я. Баз лишь посмеялся. В тот год он постоянно смеялся надо мной, но сейчас казался унылым. Пламя от факелов отбрасывало оранжевые пятна на серые стены, а кожа База была по-прежнему белой как мел. Я принял более удобную стойку, расставив ноги пошире и расправив плечи. – Они умерли от чумы, – сказал он. – Кто? Баз поднял руку, и я отпрянул. Он изогнул бровь и широким жестом обвел комнату рукой. – Они, – сказал он. – Les enfants[8]. Черная прядь волос легла ему на лоб. – Поэтому ты здесь? Чтобы отследить распространение чумы? Баз уставился на меня. Нам обоим было по шестнадцать, но под его взглядом я ощутил себя пятилетним ребенком. В присутствии База мне кажется, что я никогда не смогу угнаться за ним. Словно он рожден с полным набором знаний о мире магов – о его мире. Это заложено у него в ДНК. – Да, Сноу, – сказал Баз. – Я здесь, чтобы найти чуму. Соберу мензурку и заражу всю столицу. Я крепче сжал в руке меч. У База был скучающий вид. – Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил я, взмахивая мечом. – Сижу. – Нет! Ты меня не обманешь. Спустя столько месяцев я наконец поймал тебя, и ты расскажешь, что замышляешь. – Большинство студентов умерли. – Прекрати! Прекрати заговаривать мне зубы! – Здоровых отправили по домам. Мой прапрадядя был тогда директором, он остался, чтобы помочь с уходом за больными и умирающими. Его череп тоже здесь. Ты мог бы подсобить в поисках. Мне постоянно говорят, что я унаследовал его аристократический лоб. – Даже слушать этого не желаю. – Магия не помогла им. – (Я стиснул зубы.) – Тогда еще не изобрели заклинание от чумы, – не унимался Баз. – Не было слов, которые несли бы в себе достаточно силы. Правильной силы.