– Нет, – смеется Пенни. – Все было… по-настоящему. Впервые. Я не знаю, что сказать, поэтому слабо улыбаюсь. – Эй, закрой рот! – говорит она; я так и делаю. – Что насчет тебя? – Пенни ждала с расспросами до последнего, но, видимо, больше не в силах сдерживаться. Оглянувшись по сторонам, она подается вперед. – Расскажешь, что произошло? – А когда что-то произошло? – Летом. – Ничего не произошло, – пожимаю я плечами. Она со вздохом откидывается назад: – Саймон, я не виновата, что уехала в Америку. Я пыталась остаться. – Да нет же, – отвечаю я. – Мне и правда нечего рассказывать. Ты уехала. Все остальные уехали. Я вернулся в приют. На этот раз в Ливерпуль. – Хочешь сказать, Маг просто… отослал тебя подальше? После всего случившегося? Пенелопа выглядит растерянной. И неудивительно. Я только вырвался из плена похитителя, а Маг сразу же отправил меня собирать вещи. Я считал, что, стоит нам с Пенни рассказать Магу про случившееся, он немедленно бросится по следу Тоскливиуса. Мы знали, где находится этот монстр, и наконец-то выяснили, как он выглядит! Тоскливиус нападает на Уотфорд с тех самых пор, как я здесь появился. Посылает сюда темных существ. Скрывается от нас. Оставляет шлейф мертвых зон в магической атмосфере. И вот у нас появилась зацепка! Мне хотелось найти его. И наказать. Раз и навсегда покончить с этой кутерьмой, сражаясь на стороне Мага. Пенелопа кашляет. Наверное, я не только чувствую себя потерянным, но и выгляжу таковым. – Ты говорил с Агатой? – С Агатой? Я кладу масло на очередную лепешку. Они уже остыли, и масло больше не тает. Пенни поднимает правую руку, в луче света сверкает огромный фиолетовый камень ее кольца. – «Некоторые любят погорячее!»[4] Пенелопа впустую расходует магию. Она постоянно делает это для меня. Масло плавится на дымящейся лепешке, и я перебрасываю ее с ладони на ладонь. – Ты же знаешь, Агате не разрешено разговаривать со мной на летних каникулах. – Я думала, может, на этот раз она найдет способ. Предпримет особые меры… попытается объясниться. Не справившись со слишком горячей лепешкой, я бросаю ее на тарелку: – Она бы не ослушалась Мага. Или родителей. Пенни неотрывно смотрит на меня. Она тоже дружит с Агатой, но относится к ней строже, чем я. Мое дело не судить Агату, а быть ее парнем. Пенни вздыхает и отворачивается, пиная стул: – Значит, так? Ничего? Никакого прогресса? Просто еще одно лето? И что нам теперь делать? Это в моих привычках все пинать: летом я пинал стены, а еще тех, кто косо смотрел на меня. – Наверное, вернуться к учебе, – пожимаю я плечами. Пенелопа не хочет возвращаться к себе в комнату. Говорит, что девушка Трикси тоже приехала пораньше, а эти две не знают никаких личных границ. – Я тебе рассказывала, что летом Трикси проколола уши? Теперь с ее заостренных кончиков свисают огромные шумные колокольчики. Иногда мне кажется, что жесткая критика Пенни в адрес Трикси граничит с видовым шовинизмом. Озвучиваю это подруге. – Легко тебе говорить, – отвечает она, вновь вытянувшись на постели База. – Ты же не живешь с пикси. – Зато я живу с вампиром! – возмущенно говорю я. – Это не подтверждено. – Хочешь сказать, что не считаешь База вампиром? – Я знаю, что он вампир. Но все же это не подтверждено. Мы сами не видели, чтобы он пил кровь. Я сижу на оконном карнизе, слегка подавшись вперед и нависнув над крепостным рвом, а рукой держусь за щеколду распахнутого настежь окна. – Мы видели его с головы до ног в крови, – презрительно усмехаюсь я. – В Катакомбах мы нашли груды обескровленных крыс с отметинами от клыков… Я же говорил тебе, что, когда ему снятся кошмары, у него раздуваются щеки? Будто во рту появляются лишние зубы. – Все улики косвенные. До сих пор не понимаю, зачем ты подкрадываешься к вампиру, которому снятся ужасы. – Я с ним живу! Мне нужно всегда быть начеку. Она закатывает глаза: – В вашей комнате Баз ни за что не причинит тебе вреда. В этом она права. Такого он сделать не может. Все спальни зачарованы на защиту от предательств – это так называемая Анафема соседа по комнате. Если Баз решит нанести мне физический вред в стенах комнаты, его исключат из школы. Отец Агаты, доктор Веллбилав, рассказывал, что такое случилось во времена его учебы. Какой-то студент ударил своего соседа по комнате, и невидимая сила выбросила его из окна прямо за школьные ворота. Больше они для него не открылись. В младшем возрасте ты получаешь предупреждение: если попытаешься ударить или обидеть своего соседа на двух первых курсах, твои руки онемеют и похолодеют. Как-то на первом курсе я бросил в База книгу, и моя рука оттаяла только через три дня. Баз никогда не нарушал Анафему. Даже когда мы были совсем мелкими. – Кто знает, на что он способен во сне, – говорю я. – Ты знаешь, – отвечает Пенни, – ты же следишь за ним. – Я живу бок о бок с темным созданием, поэтому имею полное право вести себя как параноик! – Я бы с радостью обменяла свою пикси на твоего вампира, в любой день недели. Нет такой анафемы, которая бы запретила ей доводить меня до белого каления. Мы с Пенни снова идем в столовую за ужином: запеченным картофелем, сосисками и хрустящими булочками, – потом приносим все в мою комнату. Когда рядом Баз, мы не можем с Пенни вот так вместе посидеть. Он бы точно настучал на нее. Наши посиделки напоминают мини-вечеринку. Только для двоих. Нам ничего не нужно делать, ни от кого прятаться. Пенелопа говорит, что когда-нибудь мы найдем себе квартиру и будем жить так всегда. Но я сомневаюсь. Как только закончится война, Пенни уедет в Америку. Может, даже раньше. А я найду себе жилье вдвоем с Агатой. Мы с ней во всем разберемся. Как и всегда. Вполне логично, что мы будем вместе. Наверное, поженимся после школы – родители Агаты так и сделали. Знаю, что она хочет жить за городом… Конечно, я не могу позволить себе ничего подобного, но у нее есть деньги, к тому же она найдет работу, на которой будет счастлива. А если я попрошу, отец Агаты поможет найти работу и мне. Здорово пофантазировать: что я проживу достаточно долго и смогу решить, что делать дальше. – Ладно. – Покончив с ужином, Пенелопа отряхивает руки. – Еще рано, – со стоном отвечаю я. – В каком смысле «рано»? – В смысле, еще рано строить стратегии. Мы же только приехали. Я еще не успел как следует все разложить. Она окидывает комнату взглядом: – Саймон, что здесь нужно разложить? Ты уже достал две пары спортивных штанов. – Да, а сейчас я наслаждаюсь тишиной и спокойствием. Я беру ее тарелку и доедаю сосиски. – Спокойствия нет, – говорит Пенни. – Только тишина. Она действует мне на нервы. Так что нам нужен план. – Спокойствие есть. Баз еще не приехал. Ты только взгляни, – говорю я, взмахнув вилкой, – никто на нас не нападает. – И это говорит парень, который только что разделался с гоблином. Саймон, – настойчиво произносит Пенни, – да, мы отсутствовали два месяца, но это еще не значит, что в войне был перерыв. С моих губ снова срывается стон. – Ты говоришь в точности как Маг, – с набитым ртом отвечаю я.