– Он так доверяет миру, верно? – сказал доктор Хоканссон, моя руки. – Как приятно видеть собаку, у которой так мало проблем. – Если не считать депрессии, – ответил Ульф. Ветеринар кивнул. – Это, скорее всего, генетическое. Вообще, знаете, принято считать, что шведские собаки подвержены депрессии больше других. – Это все наши широты виноваты, – заметил Ульф. Доктор Хоканссон был с ним согласен. – Я только что вернулся из Греции, – сказал он. – Мы с женой были на Итаке. Сняли там маленькую виллу вместе с жениной сестрой и ее мужем. Их дети тоже там были – двое ребят и девочка. К сожалению, подростки. Ульф посмотрел на него с сочувствием. – У тебя ведь детей нет, верно, Ульф? Ульф покачал головой. – Жены у меня больше нет – как, думаю, ты уже знаешь. И теперь… – тут он пожал плечами. – Я подумывал жениться во второй раз, но случая как-то не представилось. Не уверен, захочет ли кто-нибудь вообще иметь со мной дело. Доктор Хоканссон погрозил ему пальцем. – Да ладно тебе, Ульф. Дамы наверняка тобой интересуются. Девушка, которая работает у меня в приемной, постоянно говорит, какой ты симпатичный, – он немного помолчал. – Не то чтобы я сам замечал подобные вещи, но факт остается фактом. Ты в прекрасной форме, и, я уверен, найдется немало приятных дам, которые будут счастливы, прояви ты к ним интерес. Ульф ответил, что у него такой уверенности нет. – Ей придется принять Мартина – кем бы она ни была. А у Мартина есть проблемы, как тебе хорошо известно – тут и глухота, и депрессия. – Это все на дам не действует, – отмахнулся доктор Хоканссон. – Напротив, женщин часто тянет к сирым и убогим. Или, по крайней мере, у меня такое ощущение. Материнский инстинкт. Ульф улыбнулся. К сирым и убогим он себя, в общем-то, не причислял; доктор Хоканссон был прекрасным ветеринаром, но чувства такта ему явно не хватало. – А еще мне постоянно говорят, что я – человек привычки и не желаю меняться, – он безнадежно покачал головой. Потом снова взглянул на доктора. – А что, эти подростки были такими уж ужасными? Доктор Хоканссон, который уже сидел за столом, делая пометки в карточке Мартина, поднял голову. – Подростки? О да, абсолютный кошмар. Один из них – парень постарше – отказывался надевать рубашку и ходил повсюду с голым торсом. Он явно был страшно доволен собой и постоянно торчал в гостиной, то и дело напрягая мышцы. Отвратительное зрелище. – Нарцисс тоже был тинейджером, – заметил Ульф. – Мы как-то об этом забываем. – Да, – ответил ветеринар. – А его сестра только и делала, что слушала музыку. Когда ты пытался что-то ей сказать, она просто тыкала пальцем в наушники и мотала головой. – Утомительно, – посочувствовал Ульф. Он вспомнил, как неделю или две назад он допрашивал подростка, которого обвиняли в хакинге военного сайта: параллельно допросу он сидел в соцсетях и был абсолютно уверен, что он в своем праве. В конце концов Ульф, потянувшись через стол, забрал у него из рук телефон, что привело к взрыву негодования. Вряд ли бы его больше взбесило, ударь я его по лицу, подумал Ульф. – Все мы когда-то были подростками, – сказал доктор Хоканссон. – Нам нужно быть толерантнее. – До какого-то предела, – отозвался Ульф. Ветеринар вздохнул. – Да, – ответил он. – Теперь относительно прогресса у Мартина… Достаточно ли у него физической активности? Ульф ответил, что да, как ему кажется. – Я вывожу его погулять по утрам, и у него есть возможность хорошенько побегать. А потом днем, пока я на работе, моя соседка выводит его на прогулку по крайней мере два раза. Вполне активный образ жизни. Ветеринар кивнул. – Превосходно. Физические упражнения животным необходимы. В природе – пока не появились мы – они все время двигались в поисках пищи. Опасность состоит в том, что после нашего появления необходимость охотиться – или вообще разыскивать еду – отпала. В этом корень зла, – тут он посмотрел на Мартина, который ответил ему одухотворенным, горестным взглядом, как бы поддерживая взгляды ветеринара на человеческое вмешательство в дела животных. – Предки Мартина – волки – постоянно были заняты поисками пищи, – продолжил Хоканссон. – У волков, знаете, нет проблем с лишним весом. – Уверен, что нет, – согласился Ульф. Доктор Хоканссон нахмурился: он кое-что припомнил. – Кстати, о волках, – сказал он. – У меня тут недавно был довольно необычный клиент. Ульф ждал, что он скажет дальше. В прошлом случалось, что доктор Хоканссон обращал внимание Ульфа на какие-то случаи, заслуживающие интереса полиции. В одном таком случае расследование привело к аресту наркодилера, который использовал собак для контрабанды наркотиков из Америки. Собакам скармливали сосиски, внутрь которых были засунуты пластиковые контейнеры с кокаином. После того как нескольких таких собак привели в клинику на прием с тем, чтобы им дали слабительное, Хоканссон поделился своими подозрениями с Ульфом, и дело было передано в отдел по борьбе с наркотиками. Доктор Хоканссон получил тогда официальную благодарность от самого Комиссара, а также приглашение на полицейскую рождественскую вечеринку. Конфискованных собак отправили в приют, а потом они нашли себе дом – их забрал к себе человек, который занимался ремонтом моторов у катеров местного полицейского управления. – Так вот, – продолжал доктор, – тут мне привели недавно на прием великолепного метиса – помесь хаски и эльзасской овчарки. Вообще-то, если уж быть точным, мне кажется, овчарка там была не эльзасская, а бельгийская, но насчет хаски я совершенно уверен. Эти глаза – ну, вы знаете, о чем я. Голубые глаза. В нашем случае – с такими желтыми крапинками. Янтарный цвет, вот, кажется, как это называется. – Красивая порода, – вставил Ульф. – Смотришь на них – и видишь бескрайнюю тундру. Заснеженные леса и все такое прочее. – Да, – согласился доктор Хоканссон. – В общем, этот человек, который привел собаку, он не был постоянным клиентом. По-шведски говорил с сильным акцентом – эстонским или, может быть, латвийским. Крупный такой мужчина, с таким характерным телосложением, ну, знаете, как у славян. Ульф покачал головой. – Прибалты – вовсе не славяне, доктор Хоканссон. На самом деле они – вроде финнов. Им не нравится, когда их путают с русскими или поляками. Доктор Хоканссон наморщил нос. – Ну, насколько я понимаю, они вообще любят поднимать шум по пустякам. Ульф не считал, что нежелание быть перепутанным с русскими – это пустяки. – Ну, в общем, – продолжал ветеринар, – наш эстонский друг явился ко мне со своей собакой и попросил заполнить для нее ветеринарный сертификат. Что-то вроде разрешения на импорт, причем для Колумбии – можешь себе представить? – Он отправлял собаку в Колумбию? Доктор кивнул. – Мы, бывает, занимаемся оформлением бумаг для собак, которых их хозяева собираются вывозить за границу. Вы удивитесь, как часто в наши дни животные путешествуют на самолетах. Для авиакомпаний это целый бизнес. Денег они берут за это предостаточно. – Что ж, думаю, у них просто нет другого выхода, – ответил Ульф. – Эти специальные боксы для животных занимают кучу места. – И то правда, – согласился доктор Хоканссон. – Наверняка рано или поздно кто-нибудь додумается сделать бизнес-класс для собак, – тут он ухмыльнулся. – То есть вряд ли, конечно, но какова идея, а? – Да уж, – слабо улыбаясь, ответил Ульф. Попытки доктора Хоканссона шутить вызывали в основном только жалость, но природная вежливость требовала от Ульфа, по крайней мере, сделать вид, что ему смешно. – Там не было ничего необычного, – продолжал ветеринар. – Оказывается, требования у колумбийцев примерно такие же, как и у нас в Швеции. Микрочипирование, для начала. Мы имплантируем микропередатчик в загривок. Совсем не сложно. – И? – не выдержал Ульф. – И потом есть еще бешенство. Конечно, у собаки гораздо больше шансов подцепить бешенство там, чем здесь, но они все же настаивают на иммунизации, если собаке больше двенадцати недель от роду – как было в этом случае. – Вполне разумно, – сказал Ульф. – Да, конечно. А потом они еще требуют провести лечение от Echinococcus multilocularis, а это наш старый друг ленточный глист. Ульф содрогнулся. Если существует какая-нибудь особая фобия насчет ленточных глистов, то – подозревал Ульф – он страдает именно ею. Доктор Хоканссон заметил это и улыбнулся. – Противно звучит, верно? – Верно, – ответил Ульф. Ветеринар взял со своего стола журнал. – Забавное совпадение: как раз в последнем номере «Ветеринарного обозрения» есть про это статья. Мы называем заболевание, которое вызывает ленточный глист, цестодозом. Заметить его достаточно легко – от глиста отделяются фрагменты, немного похожие на зернышки риса. Ульфу ужасно хотелось переменить тему, и он уже собирался что-то сказать, когда доктор Хоканссон добавил: – Они, знаете ли, заразные. Собака вполне способна передать глистов человеку, – он немного помолчал, давая Ульфу время переварить эту информацию, а потом продолжил: – Хотя с той же вероятностью ты можешь заполучить ленточного глиста, если поешь непрожаренной свинины. Интересно, что они способны достигать довольно-таки впечатляющих размеров. Ульф посмотрел в окно. Там, снаружи, была Швеция, а Швеция – не место для ленточных глистов и непрожаренной свинины. – Да, – продолжал тем временем доктор, – длина у них бывает впечатляющая. Два метра, представляешь? Именно такой длины был глист, которого доктора в Америке извлекли изо рта одного пациента – да-да, изо рта, потому что глист обосновался в верхней части его кишечника. Так что они хорошенько потянули и вытащили его – все два метра. Этот экземпляр был… – Может, нам стоит дать это лекарство и Мартину? – внезапно прервал его Ульф. – Вреда, конечно, здесь никакого, – ответил ветеринар. – Но вот что интересно… – Насчет глистов? – Нет, насчет той собаки, которая была у меня на осмотре. Для которой нужно было подписать бумаги. – С ней что-то было не так?