– Сказал. – Но вы же собираетесь сделать именно это? Вы хотите найти этого человека, – эстонца, как вы думаете, – который торгует фальшивыми волками. Ведь это наверняка означает для него неприятности? Ульф замедлил шаг. Блумквист мог оказаться прав, но заранее это знать было невозможно. Вопросы в детективной работе были этаким «делай добро и бросай его в воду» – иногда они давали результаты, а иногда – нет. Он заглянул в ангар. Внутри слонялось некоторое количество байкеров. Сплошная черная кожа и столько заклепок, что хватило бы на небольшой строительный магазин. – Будто попали в волчье логово, – заметил Блумквист. – Вполне возможно, дойдет дело и до волков, – ответил Ульф. Блумквист был озадачен. – Не понимаю. – Поймете, – ответил Ульф. Ангар примостился на заброшенном клочке земли позади какого-то склада. Раньше здесь, видимо, занимались такелажными работами, и у стены валялись бухты стального троса, который обычно используют на подъемных кранах. Между бухтами троса и забором лежала заржавевшая и помятая стрела строительного крана. Деревянная будка с единственным окном – да и то было без стекол – стояла в конце дороги, усеянной обломками кирпичей. Все говорило о небрежении и строительном запустении. Они зашли в ангар; помещение было довольно обширным, размером с теннисный корт. У одной из стен выстроились мотоциклы: единая масса хромированного металла, из которой торчали рукоятки широких рулей. На отдельных стендах посреди помещения тоже стояли мотоциклы. У одного из них, у дальней стены, собралась кучка байкеров; они наблюдали за работой механика в синем комбинезоне, который возился с мотором. И тут откуда-то сбоку кто-то крикнул: – Ульф! Им махал высокий, хорошо сложенный мужчина в круглых очочках в черной оправе. Он сидел за столом, на котором лежало несколько раскрытых журналов. – Давай сюда, Ульф! Ульф пересек ангар; парочка, сидевшая вместе на одном из отдельно стоявших мотоциклов – мужчина и женщина, – проводила проходивших мимо детективов исключительно внимательными взглядами. Ульф кивнул им, и мужчина еле заметно кивнул в ответ. Женщина даже не изменилась в лице, продолжая жевать жвачку в подчеркнуто недружелюбной манере. В носу и в бровях у нее был пирсинг. Левое предплечье украшала татуировка с изображением летучего коня Пегаса. Блумквист, покосившись в ее сторону, приветствовал ее с изысканной любезностью. Его проигнорировали. Профессор поднялся из-за стола им навстречу. – Дружище – что тебя сюда привело? Купил себе байк? Ульф пожал ему руку. – У меня есть мой «Сааб», Проф. Этого с меня достаточно. Потом он представил Блумквиста, и Профессор вежливо с ним поздоровался. – Я знаю одного Блумквиста, – сказал Профессор. – Он женился на моей тетушке после того, как дядюшка умер несколько месяцев тому назад. Ужасно храпит. Просто сводит ее с ума. Блумквист нахмурился. – Сонное апноэ, – заявил он. – Его обследовали насчет сонного апноэ? У Профессора сделался очень заинтересованный вид. – Это очень распространенный случай, – продолжал Блумквист. – Человек просыпается до сотни раз за ночь. Понимаете, вы прекращаете дышать, и это вас будит. И в результате вы недосыпаете. – Надо же, – сказал Профессор. – И это как-то лечится? – Да, – ответствовал Блумквист. – Лечится. Во-первых, в рот можно поместить такое специальное маленькое устройство, оно держит дыхательные пути открытыми. Или можно купить маску положительного давления. В ней спят всю ночь, не снимая. – Очень интересно, – сказал Профессор. – Надо бы с ней об этом поговорить. А где можно побольше об этом узнать? – Есть клиника, занимающаяся расстройствами сна, – прямо здесь, в Мальмё, – ответил Блумквист. – Если хотите, могу найти для вас контакты. – А вы не могли бы с ним поговорить? – спросил Профессор. – Как думаете? У вас получится немного ему об этом рассказать? Блумквист преисполнился энтузиазма. – Конечно. Буду рад помочь. Расстройства сна дорого обходятся нашему населению. Если вы сложите… – Да, да, – вставил Ульф. – Все это просто замечательно, Блумквист. Но нам нужно кое о чем поговорить с Профессором. Профессор сделал исполненный щедрости жест, как бы говоря, что он в полном их распоряжении как угодно надолго. – Мне нужны кое-какие сведения, – сказал Ульф. Профессор огляделся. – Сведения? Мои ребята ни в чем не замешаны, это я вам точно скажу. Они чисты, Ульф. Чисты на сто процентов. – Конечно, – поспешно ответил Ульф. – Нет, ваши ребята тут совершенно ни при чем. Я просто хотел спросить насчет одного человека, который чинит винтажные мотоциклы. У него есть фургон с рекламой. И татуировка – вот здесь, на шее. И еще, как мне кажется, он либо эстонец, либо латыш. Профессор сощурился. – Татуированный эстонец с фургоном? Слишком широкая демографическая выборка, Ульф, – он покачал головой. – Прости. Никогда о таком не слыхал. Ульф выждал еще несколько секунд. Потом, понизив голос, сказал: – Речь идет о жестоком обращении с животными, Проф. Эффект последовал незамедлительно. Профессор сдвинул брови; на его лице было написано отвращение. Ульф сделал жест в сторону стоявшего неподалеку от стола мотоцикла. Это был олдскульный красный BSA с такого же цвета коляской. – Как поживают мопсы, Проф? – Прекрасно, – ответил Профессор. Он повернул голову, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Через несколько секунд над краем коляски показались две мордочки, которые принялись озираться по сторонам. Потом два бурых мопса, каждый – в красном ошейнике того же оттенка, что и BSA, выпрыгнули из коляски и трусцой подбежали к Профессору. Ульф наклонился и дал им понюхать свою руку. – Они чуют Мартина, – сказал он. – Как у него дела? – спросил Профессор. – Никак до конца не выберется из депрессии, – ответил Ульф. – Сначала мы думали, что это сезонное аффективное расстройство, но теперь… в общем, такой уверенности больше нет. Профессор кивнул. – Его доктор Хоканссон наблюдает? – спросил он. – Да. – Он – лучший, – сказал Профессор. – Это он делал моей Бетси операцию. У нее была опухоль. Доброкачественная, к счастью. Я бы просто не вынес, будь это что-то серьезное. Ульф сочувственно хмыкнул. – Мы прирастаем к ним душой, верно? – он замолчал, заметив, что Профессор качает головой. – Нет, тут что-то не складывается, Ульф. Я только что вспомнил – я и вправду знаю одного человека, который подходит под твое описание, но он никогда бы не стал жестоко обращаться с животными. Все, скорее, наоборот. Ульф спросил, как его имя. Профессор явно колебался, но, наконец, сказал: – Кармо Пярн. Но я тебе говорю, Ульф, – он точно не стал бы ничего такого делать, – он немного помолчал. – Скажи: что именно, как вы думаете, он натворил? Ульф не стал ничего скрывать. Он в подробностях рассказал все Профессору, добавив: – Только не говори доктору Хоканссону, что я тебе все рассказал. Вообще-то мне не полагалось бы этим делиться – то есть с гражданским. И тут Профессор начал смеяться. Взбудораженные хозяйским хохотом мопсы принялись скакать на задних лапках, тявкая и скребя передними воздух. Ульф ждал объяснения. – Знаете, чем занимается Кармо? – спросил Профессор. – Да, он чинит старые байки, но вообще-то он разводит собак. У него за городом есть псарня. Разводит собак – и тренирует. Ульф обменялся взглядами с Блумквистом. – У нас тут есть собаки, которых вполне можно принять за волков, – продолжал Профессор. Он подождал, как отреагирует Ульф, но Ульф молчал. Тогда он отвел Ульфа в сторону и что-то прошептал ему на ухо. Блумквист изо всех сил старался услышать, о чем идет разговор, но Профессор говорил слишком тихо. Блумквист нахмурился. Потом Ульф выпрямился, отступил от Профессора и сказал: – Ну что ж, – а потом добавил: – Вот оно что. – Да, – ответил Профессор. – Такие дела. – Теперь понятно, – сказал Ульф, а потом принялся смеяться. Блумквист бросил на него полный упрека взгляд.