— Рыжая я была, одним словом. Видишь, теперь волосы потемнели, и стала я вполне обычной, — Алина помедлила. — Ты вспомнил матч. Странно, но тогда, на матче, я как раз думала о том, как хорошо было бы уехать в большой город. Ты прав, я тогда была совсем другой: бойкой, стремительной. Я мечтала. Но, знаешь, время все расставляет по своим местам… «Не время, а поступки», — подумал Даниил. — Так однажды твои мечты станут для тебя глупостями, которыми ты излишне забивал себе голову, — продолжала Алина. — Я ведь тоже, как и Ксюша, театром увлекалась. Ты же помнишь? Мечтала стать известной актрисой: гастроли, цветы, овации. Насмотрелась фильмов и думала, что это счастье. Сейчас вот смотрю на Ксюшу и понимаю, что никакого счастья даже близко нет. Зато в сухом остатке у нее развод и маленькая зарплата. Ну и спектакли, на которые никто не ходит. А она ведь из кожи вон лезет, чтобы кому-нибудь понравиться, — Алина покачала головой. — Зря я так о подруге. Все хочется мне о ней рассказать. Странно, да? Даниил пожал плечами, улыбнулся. — Да все мы мечтаем, а потом становимся взрослыми, Алина. И ничего зазорного в этом нет, — подумав, сказал он. — Жизнь вообще могла сложиться по-всякому. Ну и у тебя ведь, по итогу, счастье в личной жизни есть? — Это очень личный вопрос, — заметила Алина и усмехнулась. — Я еще в прошлую нашу встречу заметила, что есть в тебе эта черта, да, — она кивнула, соглашаясь сама с собой. — Какая такая черта? — Ставить вопросы ребром. — Сравниваешь с мужем? — Да с кем же еще я могу сравнивать?! — не удержавшись и плеснув эмоциями, ответила Алина. — Отвечу на твой вопрос про мою личную жизнь так: счастье эфемерно, а я все больше верю в практичность. Даниилу вспомнилось лицо Галимуллина, красивое и суровое, и его нисколько не практичная вспыльчивость. Странное чувство расширялось, как воздушный шар, внутри, и хотелось спросить, отчего же Алина обманывает себя так рьяно, с надрывом? — Проводишь меня домой? — успела она с другим вопросом. — Конечно. Медленным шагом они двинулись от набережной к центральной дороге, миновали Дом культуры, городскую площадь и старое здание, в котором когда-то располагался автовокзал. Даниилу вспомнилось время, когда поездка в автобусе была настоящим приключением и как-то особенно пахло внутри салона, даже не выхлопными газами, а людьми — их куртками, парфюмом, едой в пакетах и авоськах, и не было в этом запахе ничего неприятного. Это теперь, после двенадцати лет работы в правоохранительных органах, к запахам людей и к их словам, к их обещаниям и взглядам относишься настороженно. Везде ищешь подвох. «Может, ты просто перестал любить людей и теперь можешь рассчитывать лишь на любовь к образам людей?» Мимо вытянувшегося вдоль небольшого озера пятиэтажного дома, прозванного в народе «китайкой», — к зеленым стенам городской ТЭЦ, за которыми перекрестки проводов, огромная насыпь угля и мерное гудение, к которому привыкаешь очень быстро, будто оно является неотъемлемой частью жизни, как воздух или вода. Даниил и Алина свернули в сторону и по насыпной дороге двинулись к расположенному у подножья сопки району, будто бы намеренно отпочковавшемуся от остального города и сомкнувшемуся в неровный, то и дело выпирающий острыми углами домов овал. — Я еще в магазин хотела зайти, — сказала Алина, когда они были у арки дома, за пределами овала. — Так что можем распрощаться здесь. Даниил не стал спорить, ведь понимал, что Алине просто не хотелось светиться под окнами своего дома с чужим мужчиной. Ничего такого в этом нет. Сплошная практичность. — Рад был тебя видеть, — сказал он. — И я рада, — ответила она и, махнув рукой на прощание, направилась к арке. — Кстати, про кино… — добавил вслед Даниил. Алина ничего не ответила. Только кивнула, улыбнувшись. Вскоре она скрылась за углом дома, а Даниил продолжал стоять на месте, все думая, дурак ли он или просто прикидывается. Домой идти не хотелось, потому он решил прогуляться по тундре, раскинувшейся у подножья сопки, между окружной дорогой и жилыми домами. 3 От всех тех разговоров на набережной, а может, и от выпитого прежде коньяка и выкуренных сигарет, Даниилу как-то совсем вскружило голову. Выпивка, рыжеволосая девчонка с милыми веснушками… Все повторялось, оттого и память проснулась вулканом. Вспомнилось, как он двадцать лет назад отправился на баскетбольный матч, куда его позвал Егор, игравший тогда в школьной команде. — Сегодня будем бороться за первое место с поселковыми. Приходи, будет интересно, — говорил друг, когда они находились в забитой под края школьной раздевалке. Малышня гурьбой выбегала из школьных дверей, снося на своем пути буквально все и вся. Вахтер кричал им вслед, грозясь кулаком и краснея, как рак. — Хорошо, — кивнул тогда Даниил. — Только фотоаппарат возьму. Хочу сделать хорошие снимки. — Давай. С тебя фотография! Странное дело, но Егор в то время был весьма подвижным малым и занимался всем, чем только мог. Он увлекался баскетболом, ходил на кружок моделестроения. Как будто бы и вовсе выдуманный персонаж, как и память о том времени. Все выдуманное. И как сравнить того, выдуманного Егора, с нынешним, не особо разговорчивым, прибавившим десяток лишних килограммов и два десятка причин не стараться в этой жизни двигаться быстрее, выше, сильнее. Три слова, написанные большими буквами на стене в спортивном зале. Но не только приглашение Егора тогда послужило поводом прийти на игру, которая, если говорить откровенно, совершенно не интересовала Даниила. Туда, среди прочих хороших девочек из школы, должна была прийти сестра Егора, Алина. Миловидная рыжеволосая девчушка с легкими веснушками, которые проступали только лишь в начале мая, когда солнце грело стылую северную землю после долгих и суровых месяцев зимы. Ее волосы всегда были собраны в хвостик, но распущенными они выглядели еще более восхитительно и дерзко, что, безусловно, казалось неприемлемым для примерной школьницы, коей она слыла среди учителей и учеников. Она имела редкое свойство смотреть вполоборота, чуть наклонив голову. Ее изогнутые брови слегка хмурились, но в хмурости той не было ничего угрожающего. Именно такой она нравилась Даниилу больше всего. И, крепко держа в руках фотоаппарат, он тайком делал снимки, сидя чуть позади на жесткой трибуне спортивного зала. Тем временем в самом разгаре был баскетбольный матч. Свисток судьи буквально разрывался, потому что игра была жесткой и нередко игроки обеих команд нарушали правила. — Фол! — закричал рослый мужчина в спортивной форме. Игра продолжалась. Егор сделал заслон и чуть было не повалил на землю противника — жилистого эскимосского парня с выразительными, горящими глазами. Завязалась ссора, но никакого рукоприкладства — все споры обычно решались после. Даниил сделал кучу снимков, и некоторые из них показались ему очень даже неплохими. Он снова перевел взгляд в сторону Алины. Та громко кричала, поддерживая свою команду, и ее подруги ничуть ей не уступали. Замечательное чувство куража витало в воздухе. Счет 105:98 в пользу команды города. Зрители, которых было много в тот обычный майский день, ликовали. Даниил спустился по крутым ступеням вниз, к Егору и остальным членам команды. Они спешили в раздевалку — после тяжелой игры им больше всего хотелось отдохнуть. — Ну вы молодцы, — с улыбкой на лице сказал Даниил. — Круто играли. — Непросто это было, — сказал Лысый, обтирая мокрые от пота руки о спортивную форму. — Крепкие ребята, однако. Лысым его звали потому, что волосы его были редкими и начинали свой рост довольно высоко, отчего лоб казался неимоверно большим. Говорят, что такие люди умнее остальных, — что ж, к Лысому это никак не относилось. Он был обыкновенным троечником-забиякой, но, кроме того, был хорошим и верным другом. Ребята направились в тренерскую. На столе стояла бутылка, из которой каждый по очереди сделал по глотку. Суматоха продолжалась, было много шума, и Даниил, ничего не подозревая, хлебнул вместе со всеми, после чего скривился. Огненная горечь поразила его рот и горло, так что жидкость пришлось моментально проглотить. В бутылке, которую тренер по своей глупости забыл спрятать в ящик стола, была водка. — Ох ты ж блин! — выдавил Даниил, поморщившись. Другие ребята рассмеялись. Лысый толкнул друга в плечо. — Да не переживай, мамке-то не расскажем! После игры завязалась драка. Неясно, кто был зачинщиком — городские или поселковые, — в итоге получили все. Даниил, который имел к игре лишь косвенное отношение, гонимый толпой, общим настроением и водкой в крови, буквально влетел во вражеский стан и начал беспорядочно махать руками, так как драться совершенно не умел, хоть раньше и приходилось. Получив несколько ударов по лицу, он рухнул на землю, но вовремя подоспевший Лысый вступился за приятеля и бился яростно и умело. — Получай! — орал он во все горло. Так как драка началась недалеко от спортивного зала, вскоре на место стычки подоспели взрослые. Свисток тренера услышали все без исключения, но мало кто отреагировал на него. Отцы, которые только недавно следили за честной игрой своих сыновей, теперь должны были сами вступить в игру. Поднявшись с земли и отряхнувшись, Даниил первым делом проверил, цел ли фотоаппарат. Аккуратно вытащив из помятого портфеля футляр, он с затаенным дыханием открыл маленький замочек и заглянул внутрь. Фотоаппарат оказался цел и невредим. И не важно, что на руках были ссадины, да и лицо было разбито и в крови. Вечером его ждал неприятный разговор с матерью. Она узнала обо всем от родителей других ребят, и, когда Даниил переступил порог квартиры, опасливо глядя вперед, она вышла к нему из комнаты. В воздухе витал терпкий запах валерьянки. — И что все это значит? — почти срываясь, спрашивала Мария Павловна, глядя на разбитое лицо сына. — Зачем ты вообще туда полез? — Я не знаю, — опустив взгляд, отвечал Даниил. — Просто все вышло как-то само по себе. Мы шли из спортзала, и… — И тебя, видимо, тоже туда швырнуло просто так, да? Само по себе? Зачем ты лезешь в дела, которые тебя не касаются? — Но там мои друзья. — И что? — на глазах Марии Павловны выступили слезы. — Если твои друзья с крыши будут прыгать, ты тоже за ними прыгнешь? Почему ты не думаешь своей головой, а? Посмотри на себя! Костюм порван, а новый сейчас нигде не найти! Будешь ходить, как оборванец… и нашивки нет… ну, можешь смело идти дворником работать! — Да почему? — Даниил был растерян. — Да потому что! — только и ответила мать. Она подошла ближе к сыну и принюхалась. — Ну-ка, дыхни! Чем это от тебя разит, а? — она с размаху дала сыну затрещину. — Пить уже вздумал? Негодяй! Вылитый отец! Иди в ванную и умой лицо! Даниил закрылся в ванной комнате. Наклонившись над раковиной, смывая кровь с лица, он слышал, как в комнате рыдает безудержно мать. Он хотел было выйти и попросить прощения, но в голове его, нежданно и неестественно, разгорелся дикий спор. Злоба переполняла его так, что до края оставалось совсем немного. Он готов был возненавидеть самого себя за подобные мысли, но ничего не мог с этим поделать. Столкновения неизбежны, подумал он. Быть частью целого, но поплатиться за это слезами матери, так? Рано или поздно приходится вставать перед выбором, но чем руководствоваться в таком случае? Сердцем или умом? Как жаль, что этому не учат в школе. И тут он заплакал. Сказались злость и буря эмоций, нахлынувшие так внезапно. Чуть дав себе слабину, он плеснул в лицо холодной водой и тряхнул головой. Нужно было приходить в себя и идти успокаивать мать. Так он и сделал. Поначалу она долго противилась и молчала, но слезы по-прежнему увлажняли ее и без того полные грусти глаза. Она постаралась отвлечься готовкой, но не смогла. Не в силах больше кричать и игнорировать единственного и любимого сына, она обняла его и крепко прижала к себе. — Все будет хорошо, мам… * * *