Темное лицо. Охотничий карабин. Раздался второй выстрел, и тогда пуля вошла Трофимову в ногу. Стену позади него забрызгало кровью. Потеряв сознание, он рухнул в снег. Открыв глаза, Даниил попытался подняться, но его голову насквозь прострелила жуткая боль. Перед глазами все расплывалось, так что поначалу Темнолицый показался ему лишь частью обступившей со всех сторон темноты. Сбоем в запрограммированном на жестокость пространстве. — Посиди немного, — сказал ему Темнолицый. — Паршиво выглядишь. — Что… что ты тут делаешь? — прохрипел свой вопрос Даниил. — Ты же знаешь, что я делаю обычно. Отстреливаю собак. После на Даниила снова наплыла терпкая пелена, сотканная из боли и слабости, и он отключился. 6 Солнечный свет тонкими лучами пробивался сквозь светлые шторы. После долгой полярной ночи это зрелище казалось слишком уж незнакомым. Чарующим. Для Даниила, только что открывшего глаза после долгого мучительного сна, этот свет значил много больше, чем когда-либо прежде в его жизни. Он осмотрелся, осторожно покрутив головой. Больничная палата на два места. Вторая койка пустовала. От осознания этого сквозь подступившую боль просочилась еще и тревога. Та, которую он успел прихватить с собой в тот злополучный вечер, когда видел широко открытые глаза Пал Палыча. Даниил знал, что эта тревога останется с ним на всю жизнь. Ведь близкие и хорошие люди просто так не уходят из твоей жизни. Не забываются. Покрытое шрамами сердце знает, что такое любовь и уважение; знает истинную цену таких вещей. Прозрачный пластиковый пакет с лекарственным раствором был полон лишь на треть. Даниилу было неизвестно, что именно вливали ему в организм через трубку капельницы, но желание вытащить иглу было нестерпимым. Он уже потянулся было к трубке, но тут увидел, как открылась дверь и в палату вошла Ольга. Лучи солнечного света касались ее лица, ее волос. Едва заметная краснота покрывала ее щечки, а светлые глаза выглядели усталыми, будто бы пьяными, и слишком грустными. Она долго стояла у койки и смотрела на Даниила, будто бы решаясь сделать еще один шаг вперед. — Сколько я пролежал без сознания? — спросил Даниил. Услышав свой голос, он ужаснулся. Хрип вырывался из глубины груди. Колючим комом подступил к горлу кашель. — Сегодня третий день, — ответила Ольга и подошла ближе. — Там был мальчик… Юра, — Даниил нервно задвигался. — Что с ним? Ольга взяла стул и присела рядом с койкой. Улыбнулась. — С ним все будет хорошо. Его… ранили, но скорая помощь подоспела вовремя. Он сейчас в соседней палате. Даниил закрыл глаза и прошептал ругательство. Чем активнее возвращалась к нему память, тем хуже становилось на душе. — А Трофимов? Ольга взяла Даниила за руку. — Ты поймал его, — она помедлила. — Он в больнице, под охраной. Его доставили в тяжелом состоянии, но он выживет. Подполковник Першин рассказал мне, что в его квартире провели обыск и еще нашли какие-то улики в его одежде. Я не знаю, что там, но вроде он наделал очень много всего плохого. Даниил согласно кивнул. Шея едва держала голову, так что он откинулся на подушку и вздохнул. — Пал Палыч… — начала было Ольга. — Знаю, — грубо ответил Даниил и закрыл глаза. — Ты и сам чуть не погиб. Потерял столько крови, — на глазах Ольги проступили слезы. — И сотрясение мозга. У тебя развилась пневмония. Но врач сказал, что ты быстро поправишься. Нужно полежать еще несколько дней, а потом будешь как новенький. Она наклонилась ближе к Даниилу. Поцеловала его руку. А ему стало не по себе. Заслуживал ли он такого отношения к себе после всего, что случилось между ними? После всей той лжи… Стены больничной палаты напомнили ему о том эпизоде из жизни, когда он впервые почувствовал, что такое страх. Когда увидел в сильном человеке слабость и будто бы удостоверился тем самым в собственной слабости. Поставил под сомнение себя и еще многие вещи, которые зачастую в жизни воспринимаются как сами собой обязующиеся. Неужели все повторяется в жизни? Движется ли время по кругу или по спирали, унося нас все глубже и глубже? И где добро, а где — зло? Неужели обязательно внизу должны поджидать нас демоны? Быть может, они над нашими головами? Быть может, им куда виднее все, что происходит на земле, нежели ангелам, зарывшимся глубоко в землю? Алина вошла без стука. Она остановилась в дверях, глядя на Даниила, на Ольгу, на сплетение рук и слезы, горячими струями текшие по раскрасневшимся щекам. — Оставь нас. Дай с мужем побыть, — процедила сквозь зубы Ольга. — Сука… Опустив взгляд, Алина вышла из палаты, хлопнув дверью. Даниил хотел было позвать ее, но не смог открыть рот. Потому что был еще слишком слаб. Он вновь провалился в сон. 7 Из дневника Юры Мальцева 18.02.2007 Вчера мы гуляли с Диной по центру города. Она рассказывала мне о том, как они с семьей путешествовали по Китаю прошлым летом, про отличия Огненной Свиньи от Свиней Металлических и Земляных — снова я возвращаюсь к теме восточного календаря — и принципы инь, стихию воды и всякое подобного рода безобразие, которое мне так нравилось слышать из ее уст и ничего при этом не понимать. Просто я был счастлив проводить с ней время и знать, что впереди будут еще такие вот хорошие дни, ведь она стала моей девушкой, а я — ее парнем. В тот день, когда я искал дядю Даню, чтобы извиниться перед ним, и попал в лапы убийцы, она звонила мне на мобильник раз пять. Будто чувствовала, что должно случиться нечто нехорошее. Помню ее округлившиеся от удивления глаза, когда она вошла в больничную палату на следующее утро. Я был пьян из-за наркоза, чувствовал себя героем боевика — только черного кожаного плаща и стакана виски не хватало — и даже не стеснялся своих мыслей, и чуть позже рассказывал о них Дине… и все внутри горело, потому что она призналась в чувствах и сказала, что страшно боялась меня потерять. Перечитывая свои прошлые записи, невольно начинаю смеяться. Мне казалось, что я уже и не думал о ней вовсе, но я просто прятал голову в песок. Принимал желаемое за действительное и хотел стать другим человеком. Но что-то вновь подсказывает мне, что люди меняются, но при этом остаются прежними. Парадокс. Перед дядей Даней я, все же, извинился. Зашел к нему в палату в тот день, когда он пришел в себя. Ольга Евгеньевна подбодрила меня. Сказала, что все правильно, что так и должно быть в общении между людьми. Честность. И она пожелала мне быть честным, прежде всего — с самим собой. Услышав извинения, дядя Даня дружелюбно улыбнулся и зашелся в пронзительном кашле. Сказал, что все это мелочи и не стоит извиняться. Сказал, что я повел себя взросло и героически в сложной ситуации, но, как по мне, я чуть штаны не обмочил от страха. Тоже еще, герой! В общем-то, занятно чувствовать себя знаменитостью в школе. Эдаким героем дня, который вдвоем с опытным сотрудником милиции задержал опасного преступника, погубившего немало жизней. Санька и вовсе горделивым стал, зарывается на других парней. Я впрягаюсь за него, хотя прекрасно понимаю, что вся наша сила — это судьба. Порой мягкая, терпеливая. Порой вооруженная охотничьим карабином. Судьба темная, но не злая. На следующей неделе, скорее всего в субботу, соберемся с дядей Даней и Саней на репетиционной точке. Хочу пригласить туда Дину. Надеюсь, ей понравится, как я играю на гитаре… В общем, ладно. Мысли куда-то улетучиваются, и, наверное, следует пойти да составить матери компанию. Чаю там сделать или в магазин за вкусностями сгонять, прихватив с собой Толика. Псу тоже хочется поучаствовать в семейной жизни. Купим «Птичье молоко». Мама этот торт любит. Посмотрим с ней какой-нибудь дурацкий сериал по СТС, типа «Моей прекрасной няни». Может, даже удастся заинтересовать ее «Кровавым алмазом» с Ди Каприо в главной роли. Совсем недавно ребята с лицензионного диска качнули. Говорят, хороший фильм. Или договоримся с ней прочитать какую-нибудь книгу, например, что-нибудь из творчества Харуки Мураками. Обсудим потом. 8 В начале марта держалась в основном солнечная погода, безветренная, наводившая на спокойные мысли. Но Даниилу не было спокойно на душе, когда он стоял у синего креста — одного из сотен таких же крестов — на склоне сопки. Зимой кладбище не казалось таким огромным, как по весне или в летнее время года. Снега было много, особенно у самого берега. Синева утопала в белизне. Прошлое утопало в настоящем, а после текли ручьи и начиналась новая жизнь. «Так по кругу или по спирали движется время? — задавался вопросом Даниил, глядя на крест, под которым лежал его друг и старший товарищ. — Есть ли разница, если все решают поступки? Наверное, теперь ты знаешь ответ на этот вопрос. Наверное…» Пал Палыча похоронили в конце января. Даниил не смог присутствовать на похоронах — валялся в бредовом состоянии на больничной койке. Вместо обещанных нескольких дней на его выздоровление ушло две с половиной недели. Теперь же он, будто извиняясь за свое былое отсутствие, приходил на кладбище каждую неделю и стоял, глядя на крест, глядя на скованный льдом залив и город, долгими минутами. На этом кладбище он мог провести немало часов, ведь в холодной земле были похоронены друзья, коллеги, знакомые, родственники. Отец. Сложно было не думать о том, что дороги — какими бы скользкими, петляющими или же идеально ровными они ни были — все приводили под синие кресты и стелы. Тот же вопрос про спирали и кольца Даниил задал неделей ранее Дмитрию Тищенко. Они сидели за кухонным столом у старика дома и мирно беседовали. Даниил рассказал, какой важный поступок совершила его дочь, и пообещал, что виновные будут наказаны. — Это получится? — задал вопрос Тищенко, и в этом вопросе не было никакого подвоха. Даниил кивнул, не раздумывая. — Просто нужно действовать крайне осторожно. Один промах — и вся работа коту под хвост. Тищенко похлопал Даниила по плечу. — Спасибо тебе, — у старика в глазах стояли слезы. — Хоть мне и не стало легче на душе. Теперь я, по крайней мере, знаю, что моя дочь погибла ради благого дела. Поговорив с Пал Палычем и отцом, Даниил вернулся на дорогу. Рядом с уазиком стояла Алина. Легкая куртка, зауженные джинсы, свитер с высоким воротом и кожаные сапоги. Темно-каштановые волосы скрывала легкая шапка. Высокие скулы, большие глаза. Красивая, какой она была всегда и какой будет в старости. Даниил был уверен в этой ее красоте. Она улыбнулась Даниилу, обняла его. — Все хорошо? — спросила она.