– Опять проиграл из-за тебя. Ходишь, отвлекаешь тут… Мы оба спустились с крыльца и отправились в сторону ворот. Стоило ли говорить, что мы с Никитой живем в одном дворе? Поверить не могу, столько времени я и Яровой не возвращались домой вместе. Из-за этого дурацкого лагеря мне пришлось поступиться своими принципами и первой с ним заговорить. – Вообще ты зря отказываешься, – начала я, поглядывая на Никиту снизу вверх. Кажется, за то время, что мы не общались, он стал еще выше. Теперь я едва доставала ему до плеча. – Лагерь в старом красивом пансионате, на берегу большого озера. – Вера, я похож на пенсионерку, которая жаждет отдыхать в пансионате? – Совсем не похож, – сказала я. – Тогда чего ты ко мне привязалась? – Просто мне Лидия Андреевна поручила составить список, – упрямо повторила я. – Что ты все носишься со своей общественной деятельностью? Неужели тебе это все действительно интересно? Я молча проводила взглядом проплывающий мимо нас переполненный троллейбус. Глубоко вдохнула свежий майский ветер. Что ответить Никите? Не признаешься же, что для меня то, что остальные считают скукой и несусветной глупостью, действительно важно. Мне не хотелось расстраивать нашу директрису. Это странно, когда чужая женщина искренне волнуется за тебя и радуется твоим успехам больше, чем родная мама. Странно, но все-таки приятно. – Да, мне это интересно, – вспыхнув, наконец ответила я. – И вообще, список уже утвержден, и ты в нем, Яровой, есть! Так что, если какие-то проблемы, сам иди к Лидии Андреевне и из него выписывайся, ясно? – Ты серьезно? – Никита даже на несколько секунд остановился. – Еще как серьезно, – буркнула я. До двора мы добрались, не проронив ни слова. Я шла быстрым шагом, чтобы оторваться от одноклассника, но тот, будто нарочно, подстраивался под мой темп. Когда свернула к своему подъезду, Яровой выкрикнул: – Верона, ты не могла так со мной поступить! За что? Я развернулась и лишь развела руками. – Думал, мы с тобой друзья навек, – продолжил Никита. Стянул с головы капюшон, и ветер снова принялся трепать его русые волосы. Руки в карманах, насмешливый взгляд… Друзья навек? Это он издевается, наверное. Нет давно никакой дружбы. Взяла и утонула в глубокой мутной луже… – Раньше ты меня выручала. Надеялся, что все осталось по-прежнему. – Меня по-прежнему от тебя тошнит, – сказала я. Никита, как обычно, проигнорировал то, что ему не нравилось. Помахал мне рукой на прощание и послал воздушный поцелуй. Я в ответ лишь покачала головой и молча зашла в подъезд. * * * Из-за ссоры в столовой обед у Третьяковых сегодня отпадал, поэтому, разувшись, мне первым делом пришлось тащиться на кухню и исследовать полупустой холодильник. Ветчина, сыр, маслины… На столе – початая бутылка вина. Отец вчера поздно вернулся от неизвестной Кати, разговор с которой я подслушала, и принес с собой красное вино. Интересно. Утром я, как ревнивая жена, исследовала брошенную на стул мужскую рубашку. От нее пахло сладкими пионами, и почему-то в ту секунду я решила, что отныне ненавижу эти цветы. А хлеба нет. Придется идти в магазин. Софья Николаевна укатила на дачу и приедет только на следующей неделе. Поэтому пока буду перебиваться бутербродами с чаем. Вернувшись из магазина, взялась за «готовку». Нарезала хлеб, ветчину. Распечатала плитку молочного шоколада. В квартире было так тихо, что я снова вернулась мыслями к вчерашнему звонку Соболь. Сегодня на уроках Оксана делала вид, будто ничего не произошло. Может, потому, что Марк не обращал на меня внимания? Зато на большой перемене Василевский охотно болтал со Смирновой и Симоновой, и Оксана тотчас же переключила свое внимание на них. Сумасшедшая. Чую, в лагере я с ними не заскучаю. Жуя бутерброд, я отправилась в свою комнату, за ноутбук. Стряхнула с клавиатуры крошки, включила его, зашла в «ВК» и с удивлением обнаружила сообщение от Рудневой. Поссорившись с нами еще в восьмом классе, она мне ни разу не писала. Мы и в гимназии-то с ней лишь изредка здоровались в коридоре. А вот Ирка вообще включила полный игнор. «Привет! Класснуха сказала, что меня в какой-то список записали. Ты за это ответственная?» Отлично. Еще одна решила съехать с темы. Я, уже решив, что больше не буду составлять никаких списков, собиралась написать, чтобы Руднева не беспокоилась. Насильно никого везти не будут. Но не успела напечатать ответ, как Ди прислала следующее сообщение: «Скажи, плиз, кто еще поедет? Для меня это очень важно!» Рассказать ей про Ирку? Тогда пропадет хоть призрачная надежда на то, что Диана тоже будет в моем списке. Третьякова ж ей в волосы вцепится в случае чего. Тогда я написала: «Из нашего класса точно едут Соболь и Василевский». «Тогда я тоже еду!» – тут же настрочила Руднева. Ну, все ясно… Диана собралась в лагерь вслед за своей подружкой Соболь. Когда-то Руднева дружила со мной, Ирой, Даней и Никитой. Можно сказать, что впятером мы были неразлейвода. Только за одно лето Ди стала совершенно другой. Начала болтать о популярности и почему-то высмеивать наши с Иркой интересы. А с нового учебного года вдруг очутилась в компании Соболь. Хотя Диана училась в параллельном, «Б» классе, на переменах частенько заглядывала к нам, только теперь направлялась к парте, за которой сидела Оксана. Руднева во всем копировала Соболь. И даже носила такие же яркие фенечки, как Соболиха. А в нашем дворе Диана больше не гуляла. Если мы с ней где-то и пересекались, то в кинотеатре, куда она приходила с Оксаной и ее шумными друзьями. Внезапно мы с Иркой стали для Дианы непопулярными и неинтересными. Третьякова расценила это как предательство и до сих пор даже не здоровалась с Дианой. Я же восприняла наш разлад спокойней, как само собой разумеющееся. Уже привыкла, что близкие люди могут так просто уходить из моей жизни. Звонок в дверь раздался резко и неожиданно. Я надеялась, это нарисовалась Ирка с новостью о том, что Даня все-таки принял мое предложение. Но на пороге стояла Софья Николаевна с двумя тяжелыми пакетами. – Думала, вы на даче, – растерянно проговорила я, пропуская ее в квартиру. – Планы поменялись, – сообщила Софья Николаевна, сразу же направившись на кухню. Звякнув кастрюлями, принялась выкладывать содержимое пакетов на стол. – К внукам в город вернулась присматривать. Зять с дочкой на десять дней в Турцию летят по горящей путевке. Буду у них пока жить, а у вас, получается, еще не скоро появлюсь. Справитесь? – Справимся, – пообещала я. – Не маленькие. Софья Николаевна посмотрела на меня и усмехнулась. – Здесь плов, здесь редис для салата… А тут пирог с грушей. Отец эти дни как? В настроении? – Угу, очень даже. Почему-то я не стала рассказывать тете Соне о предстоящем ужине с новой пассией папы. – Ну и замечательно! Надеюсь, за то время, что меня не будет, обойдетесь без происшествий. В тот момент я была уверена, что все будет хорошо, но судьба приготовила для нас свои сюрпризы. Софья Николаевна неодобрительно посмотрела на бутылку вина, а открыв холодильник, цокнула языком. – Ребенок, ты снова на одних бутербродах? – нестрого спросила она. – Подумаешь. Они вкусные! – Садись за стол, плов подогрею. – Да я только бутик доела, – вяло запротестовала я. – Садись-садись. Живо! Пришлось подчиниться. Я делала недовольное лицо, мол, совсем неголодна, а меня заставляют есть, как маленькую… Но у самой от уютного звяканья посуды и ароматных запахов поселилось в душе счастье. Завершив дела по дому, Софья Николаевна убежала к внукам. Я позвонила Ирке, но у Третьяковых в этот вечер были гости, поэтому мы с подругой толком не пообщались. Сделав на завтра уроки, я завалилась на кровать с книгой. Папа вернулся позже обычного. Я слышала, как гремел замок в прихожей. Думала, отец, по привычке, сразу направится в душ, но он первым делом заглянул ко мне. В комнату тут же проник запах дорогого парфюма и алкоголя. – Как дела? – спросил отец. – Нормально, – ответила я. – Что сегодня отмечал? – У нас новый заграничный партнер, – похвастался папа. Его глаза блестели. – Я в июне в Италию улетаю, Вера. Поживешь одна? – Я сама на две недели в лагерь уезжаю, забыл? – буркнула я. – В лагерь? – озадачился отец. А ведь я ему сто раз об этом говорила. И не удивилась бы, если б он сейчас спросил: «А вообще, сколько тебе лет, Вера?» – Да, в лагерь. Дали путевку за хорошую успеваемость, – как маленькому, терпеливо принялась объяснять ему я. – Еду за счет гимназии. – Так ты у меня молодец, отличница, – широко улыбнулся папа. Когда он так улыбался, то казался еще моложе. В такие моменты был похож на студента, одолжившего у отца костюм и галстук, которые ему, впрочем, шли. – Спасибо, папа, – кивнула я, возвращаясь к книге. Попутно взглянула на наручные часы. Было уже поздно, но никто никогда не гнал меня в постель. Не напоминал, что завтра в школу, не спрашивал, сделала ли я уроки… Порой мне было дико слышать от Ирки, что их с Даней за что-то собирается наказать отец. Я бы, наоборот, с радостью наказала своего папу. Оставила бы его под домашним арестом, чтобы он, например, не задерживался по вечерам в баре с друзьями или не знакомился со всякими девицами легкого поведения. – Катерина за тобой, если что, присмотрит. – Катерина? – удивилась я. – Ты забыла про завтра? Мы идем в ресторан. Втроем. Не сюда же ее приглашать… Отец растерянно оглядел нашу квартиру. – Если только ты захочешь что-то нам приготовить, – немного смущенно добавил он. – Сам готовь! – грубо ответила я. – Для своей Кати. – Та-ак, – протянул отец. – Кажется, уже что-то намечается.