Миха с пониманием покивал и похлопал громадной ладонью по плечу так, что я чуть не свалилась со стула. — Бывает, вылезает, — согласился он. — Но ты не плачь, Ярослава Воронцова. Мы всех отыщем и натянем им глаза на задни... В смысле проучим. Мои губы почему-то растянулись в скромной улыбке, а в глазах очень некстати защипало, я шмыгнула носом. — Спасибо, Миха, — только и получилось выдавить у меня, а потом сама не поняла, как разревелась. Видимо, напряжение от событий все это время копилось и не находило выхода, а появление надежного и сильного Михаила Валового, разжало нервную пружину у меня внутри. И вот теперь я сижу и реву, как дура, перед двумя агентами. Хорошо хоть Хром не видит. — Ну-ну-ну, — по отечески проговорил оборотень и я даже не поняла, когда он посадил меня к себе на колени, как маленькую, и стал укачивать. — Вы, ироды, до чего девку довели? Чего она у меня ревет? Поубивают, к шутам всех. От его заботливых слов и громадных ладоней, которые пахнут сухой шерстью и гладят меня по затылку, я заревела ещё протяжней и самозабвенней. — Ну-ну, тихо, — успокаивал меня Миха, мирно покачивая на коленях и приговария: — Я им всем головы пооткусываю. И выплюну. Даже жрать не стану. На кой жрать такую мерзость. Баю-баю-баю-бай, поскорее засыпай, сон медведь твой охранит, Ярослава тихо спит. До меня не сразу дошло, что Миха читает заклинание. А когда поняла, веки мои уже смежились, сквозь сон я чувствовала, как надежные и громадные руки, в которых я утонула, куда-то меня несут. Мне стало так уютно и спокойно, как не было никогда. Слова и голоса я слышала, но будто издалека. Тембр Михи узнать не сложно, он хриплый и низкий, как звериный рык. — Сол, вы озверели совсем девку так доводить? — возмущался он. — У неё аж истерика случилась. Соловей звучал чуть выше. — Да мы вроде аккуратно. — Ага, аккуратно. Вон, бедненькая, калачиком скрутилась, нос красный, глаза заплаканые. Вы свои бубунцы-то позасуньте обратно в портки. Обидете девку, ей-богу, бошки поснесу. — Миха, да угомонись. Никто её не собирается обижать. Я сразу сказал, что не трону. Я себя знаю, потому и обозначил. Это у Алекса крышу сносит. А тут ещё одно на другое наложилось, ну... Ты сам понимаешь. — Понимать понимаю, — согласился медведь. — И ситуацию знаю. Но девку не обижать. Послышалось фырканье Соловья. — Миха, ты сам тот ещё ходок. — Ты мне не пеняй, — огрызнулся оборотень. — Я малявок за свою жизнь вырастил пятнадцать душ. И все матери счастливы, а отпрыски сыты, накормлены и обласканы. Оборотни не люди, мы не привязываем к себе спутников. Зато у нас есть честь и любовь. Девку не обижать. Я всё сказал. Сон окутывал меня сладкой и теплой периной, голоса агентов становились все глуше, и все же мозги пока медленно, но все же работали. Из того, что сказал Миха, я поняла, что у него пятнадцать детей, а матери этих детей счастливы и довольны. Моему человеческому восприятию это осознать непросто, но в чужой монастырь со своими правилами не ходят. Меня все ещё несли, теплые руки Михи, как колыбель, грели и оберегали. А до ушей, хоть и уже слабее, продолжал долетать разговор агентов. — Подселенцев по Земле оказалось много, — говорил Миха. Голос Соловья прозвучал обалдело. — Даже не подумала бы, что у кровососов такие сильные шаманы. — То-то и оно. Если они собрались прорываться в наш мир через порталы, шаманов уж точно подготовили, — отозвался Миха. — Эти ироды через астральный мир переселили целую орду проклятых душ в людские тела. Искали подходящих. Ну то есть мерзавцев всяких. Иногда и не мерзавцев. Как вон, в ту девочку. Помнишь? — Да помню. После того, как в дело влезла Яра, такое забудешь. Две недели сбежавших из камер ловили. Ох... Значит, подселенцы, то есть проклятые души шпионили для кровососов, — заключил Соловей. — А то, — согласился Миха. — Иначе, по-твоему, как они разыскали вход в АКОПОС? Благодаря им Фабиан смог найти самых подходящих людей, через которые можно заякориться в мире один-один на Земле. — Чужеяды мерзотные... — Угу. И когда Фабиан Варгас уже прыгал по коротким порталам, он уже точно знал, у кого тырить вещи для якорения. О чем говорили Миха с Соловьем дальше я не слышала, потому что сонное заклинание оборотня окутало меня теплым одеялом окончательно и я погрузилась в сон. Впервые за время пребывания в Небулане приятный и сладкий. Проснулась я поздно, когда солнце уже во всю светило с середины неба, знаменуя жаркий полдень. Приятно потянувшись, я покрутила головой. Топчаны в комнате пустые, одеяла помятые. Значит агенты все-таки приходили поспать. В животе призывно заурчало — после вчерашнего обряда я почти не ела, а пища неплохо восстанавливает силы мага. Так что не теряя времени, я выскочила в коридор, быстро умылась из рукомойника, который поставили рядом с дверью, и побежала в таверну. В душе все ещё тлело тепло, подаренное отеческой заботой Михи, а настроение после хорошего сна улучшилось. Кроме того, присутствие медведя придает безопастности, уж он-то не даст больше Соловью и Алексу меня воспитывать. Образ Алекса выпрыгнул в голове, как петрушка из коробки, в груди ёкнуло — как он себя чувствует? Вчера его сильно истощило мое вмешательство в обряд. Вины за это почему-то не чувствую, они с Соловьем могли нормально рассказать детали и особенности. Но вместо этого снова предпочли все удержать в тайне, будто я глупая и неразумная курица. Впрочем, понять их можно, действую я иногда импульсивно, но исключительно потому, что мне не дают полной информации и приходится изворачиваться самой. Ведь если бы я не ломилась вперед, то не попала бы ни в АКОПОС, ни в Академию. Ни даже в Небулан, хотя попадание в мир два-пять удовольствие сомнительное. И все же это бесценный опыт. Но ответственность за состояние Алекса я все же ощущаю, так что по пути в таверну я свернула к лекарскому дереву. Алекса я нашла на топчане в полусидячем положении, бледного, но уже без черных кругов под глазами. Его АКОПОСовская футболка окончательно истрепалась, но он упорно продолжает её носить. Стройная девушка-лонгоморф в сером балахоне и толстой рыжей косой до самых колен заботливо расставляет на прикроватном столике завтрак. — Доброе утро, — поприветствовала я обоих. — Алекс, как самочувствие? Когда Хрома поднял на меня свои синие глаза, во взгляде я прочла всю палитру эмоций, и щеки мои потеплели от стыда. — Вашими стараниями, — хмыкнул он. — И вам не хворать. Повисла неловкая пауза, девушка-лонгоморф, судя по вздоху, уходить не хотела. Но наше многозначительное молчание сделало свое дело и ей пришлось удалиться, оставив нас с Алексом вдвоем. Меня распирало от неловкости, сочувствия и восхищения. С одной стороны Хром в таком состоянии из-за меня, не влезь я со своими потугами, его бы так не опустошило. С другой — он сейчас необычно слабый и это почему-то показалось мне милым — когда ещё увидишь Алекса Хрома, которому даже с постели подняться трудно. А с третьей — то, как он с суровой молчаливостью выдерживал напряжение во время обряда, заставляет трепетать. В окно светит полуденное солнце, щебечут неведомые птички, а я стою возле кровати Алекса и не знаю, куда себя деть. Переживания и волнения меня так извели, что я не выдержала и, шумно выдохнув, сказала: — Алекс, прости, что тебе так досталось. Я не думала, точнее не хотела, чтобы ты пострадал. — Знаю, — слабым голосом ответил Хром. — Ты никогда не думаешь. Мне бы обидеться, но его слова прозвучали так мирно, что я невольно улыбнулась и попросила: — Не сердись. Просто вы с Соловьем опять все начали делать сами. А мне ничего не сказали. Губы Алекса скривились в усмешке. — Если бы тебе ничего не сказали, ты не пришла бы на поляну и не влезла бы в обряд. У некоторых соловьев очень длинный язык. Алекс хоть и ослабленный, но дыхание силы я от него все же ощутила. Кожа моя пошла необъяснимыми пупырышками и чтобы не показывать своего смятения, я демонстративно села на край топчана. — Если бы не мое вмешательство, к нам бы не попал Миха, — сообщила я деловито, а сама подумала, что появление медведя можно трактовать двояко. Это для меня его присутствие облегчение. А для Алекса — скорее новую ответственность за подчиненного. Но, к моему удивлению, вместо упреков и возмущения я услышала от Хрома то, чего не ожидала. — Значит мне будет полегче, — сказал он. Взгляд его остановился на мне и стал таким пронзительным, что у меня зазудело в затылке. Возможно, он снова пытается применить свою магию, чтобы залезть мне в голову. Что странно — Алекс в курсе, что у меня выработался иммунитет. Тогда что это за взгляд, от которого у меня пересыхает во рту и в животе вспыхивает настоящее солнце? — Я одного не понимаю, — набравшись смелости, сказала я. — Почему ты так переменился и теперь все время меня защищаешь? Ты же готов был на все, чтобы выдворить меня из агентства и академии. Куда делать ненависть? Вздох Алекса прозвучал устало, а потом его ладонь накрыла мои пальцы и согревающее тепло потекло по руке, распространяясь по всему телу. Смущение, которое меня моментально охватило, постаралась не показывать, но все равно чувствую, как запылали щеки. Что же это такое... — Яра, — произнес Хром, не сводя с меня взгляда, — я тебе сто раз говорил, что у меня к тебе нет и не может быть ненависти. Его робкое прикосновение выбило почву из-под ног, вскружило голову и заставило мысли ускакать беспорядочной чехардой вообще не в ту степь. Я сглотнула тугой комок и выдохнула: — Говорил. Но от тебя исходят противоречивые сигналы. Как их понимать? Лицо Алекса исказилось скорбной гримасой боли, которую уже не скрыть. Я не поняла — ему сейчас так тяжело, потому что травмировался во время обряда или это душевная рана, которая дала о себе знать. — Яра, я просто пытаюсь тебя защитить, — неожиданно тихо сказал Хром. То, как он это произнес, отдалось эхом в каждой моей клетке, зазвенело колоколами и затрепетало. Любая студентка академии очумела бы, услышать такое от Алекса Хрома. Именно это произошло со мной. — От чего? — робко спросила я. Алекс протянул скорбно: — Яра, я так не хочу посвящать тебя во все это... Загоревшаяся было надежда на прояснение вспыхнула и исчезла в момент, а меня накрыла волна праведного негодования. Глаза почему-то защипало от влаги, я сама не поняла, почему вдруг стала такой плаксивой. — Ну и сиди тут, — буркнула я и резко поднялась. — Яра, не обижайся... — Я имею право знать, что с тобой происходит, — убежденно огрызнулась я и вылетела из лекарской быстрее, чем Алекс успел ответить.