— Меч позабыл, воротиться пришлось, — не поворачиваясь, ответила девушка. — Агаша, вы что — рассорились? Он, что — обидел тебя…— озадаченно начала Матрена. — Нет! — резко оборвала ее Агафья. Девушки побежали к заставе. — Да уж-ж-ж, — нараспев протянул Проня, глядя им вслед. Из леса такой же надутый как и Агафья вышел Демьян. — Приходила? — коротко спросил он. — Была, к заставе побежали. Домой им скоро нужно, — пояснил Вьюн. — Пойдем и мы, — вздохнул Олексич. Он зашагал впереди, все больше и больше погружаясь в невеселые мысли, а глаза упрямо следили за тоненькой фигуркой, уже торопливо приближающейся к городне. Проня наклонился к Вьюну и тихо, чтобы Демьян не слышал, зашептал: — Это, что ж они там делали, коли меч пришлось снимать? Ай, да боярин! Осип хитро улыбнулся, широко развел руки, как бы потягиваясь, а потом, сделав резкий выпад, зажал голову Проньки у себя под мышкой: — Что-нибудь про то ляпнешь в дружине — прибью, — спокойно произнес он. — Ай, пусти! — начал выворачиваться Проня. — Ничего я и не собирался говорить! Вьюн ослабил хватку, выпуская дружка. Пронька, обиженно надув щеки, начал тереть покрасневшие уши. — Уж и сказать ничего нельзя, — ворчал он себе под нос. 5 — Князь велел, как явишься, чтоб к нему зашел, — Горшеня из под густых с проседью бровей сверлил пытливым взглядом Демьяна. — Аспид твой князь, — угрюмо ответил боярин. — Случилось чего? — десятник, бесцеремонно схватив Олексича за локоть, повел в сторонку. — Сказывай уж. — На потеху меня выставил, человека одного оговорил, таких про него небылиц наплел, а я — дурень и поверил, а князю поразвлечься лишь хотелось. Скучно князюшке здесь, а я у него для забавы, что медведь скомороший, только бубна не хватает! — Демьян распалял сам себя, гневно раздувая ноздри. — А у человека того оговоренного коса русая была? — улыбнулся Горшеня. — И ты предатель! — Олексичу надо было на ком-то сорвать бушующую внутри досаду. — В церкви же видел, что она с клироса на меня смотрела, а смолчал! Знал ведь, что ищу ее! — Да откуда ж мне знать, что то зазноба твоя была? На тебя в церкви многие девки пялились, ты у нас молодец видный, — успокаивающим мягким голосом пропел Горшеня. — Врешь! Все ты понял! Отец тебе приказал приглядывать за мной, чтобы я здесь с какой не спутался, а домой жениться ехал, вот ты и помалкивал. — Ну, боярин, это уж теперь ты нелепицы сказываешь, — обиделся старый вой. — Ничего такого мне Олекса Гаврилыч не поручал, чай ты не малое дитя, чтобы за тобой приглядывать, а с девками своими ты сам разбирайся. Демьян начал остывать. — Она воеводы дочь оказалась, — признался он, наконец. — Что делать-то? — Свататься, — спокойно ответил Горшеня. — Откажет, — вздохнул Демьян. — На все воля Божья, — развел руками десятник. — Откажет, один домой поедешь, в Ольгове жену сыщешь. — Мне другая не нужна! — опять закипел Олексич. — Князя в сваты не бери, один на двор к воеводе ступай, — пропустил мимо ушей очередную вспышку боярского гнева Горшеня. — И не собирался, и без него обойдусь. Пусть другого для забавы ищет! — Велел же ко мне явиться, а ты с воями лясы точишь! — в воротах, беспечно улыбаясь, стоял Александр, для вида показно хмуря брови. Демьян небрежно поклонился. — Что надулся? Мне дуться нужно, пропал на целый день. Говорят, на ловы еще за темно подался, а меня не позвал. Поймали чего? — За что ж ты со мной так, княже? Я ведь голову ради тебя готов был сложить, отца с матерью в беде бросил, а ты меня на потеху выставил, — нарочито спокойно заговорил Олексич, но злость ядовитой струей все равно просачивалась сквозь неспешную речь. — О чем ты? — оторопел князь, под напором боярина невольно делая шаг назад. — Сам про то ведаешь, — прищурил глаза Демьян. — Про воеводы дочь прознал, — догадался Александр, отводя взгляд. — Прознал, — глухо ответил Олексич. — Не со зла я то сделал, для тебя старался, — начал оправдываться князь, — ты ж не понимаешь ничего. — Куда уж мне, — огрызнулся Демьян. — Да, для тебя! От унижения тебя защитить хотел, посмеется над тобой Федор да вон выставит, ничего ты там не добьешься, — Александр заговорил быстро, не давая своему боярину вставить ни слова. — К ней ведь Буян уже сватался, сам братец сватом ходил. И что? Отказал, мол, уже просватана в Переяславль, слово нарушить он, дескать, не может… — Врет, она мне сказывала, что не просватана, — успел вклиниться в словесный поток Демьян. — Да, понятное дело, что врет, не в том дело. Не хочет он дочь за курского отдавать. Брезгует нами, нос дерет, а с чего? На заставке бедненькой сидит с горсткой воев, в Богом забытом месте! Завтра найдет рать какая, и пепла от крепостицы не останется. А все ж не такие мы ему! Буяну отказал, а тебе уж и подавно откажет. — Чем же я Буяна хуже? — вскинул подбородок Демьян. — А тем, Робша, что Филька — правая рука Липовецкого князя, а ты лишь при младшем сынке ходишь. И двор у него, уж можешь обижаться, побогаче вашего будет. Он вдовец, приданое жены все при нем осталось, сам себе хозяин, а ты при отце пока. — У меня дружина своя, — не желал мериться с суровой правдой Олексич. — А что за татя Федора пред тобой выставлял, так тать он и есть. Уж поверь мне, тестя такого ни к чему иметь, аки коршун, вопьется когтями, не отцепишься. Оградить я тебя хотел от семейки этой. А знаешь, что он вдовицу воя обрюхатил, думал, пуста, родить не сможет, да нахаживал к ней, греха не боясь, а она взяла да понесла. Так Агафья твоя три дня на коленях пред ним стояла, чтобы он женился, да вдовицу не позорил. Вот у него жена-то откуда, а ты породниться с ним хочешь. «Твоя Агафья» теплой волной пробежало по телу и вызвало у Демьяна улыбку. — Что скалишься? Смешно ему! С такими родниться, все равно, что с бродниками али погаными якшаться, бесчестье одно, — по-своему истолковал улыбку Олексича князь. — Агаша за отца не в ответе. Да и Федора можно ли судить? Сколько нарочитых мужей на сторонке детишек от простых девок наживают, а под венец вести дочерей смердов не спешат. А этот женился все ж, хоть и не по чести жена, пересудов да гнева княжеского не побоялся. Не всякий решится. Кто без греха? Демьян мстительно бил не в бровь, а в глаз, зная, что у Алексашки на стороне растет дочь. — Ну, ежели ты в том греха не видишь, так иди — сватайся. Я, что мог, сделал, — князь жестом словно омыл руки. — Завтра поутру и пойду, — с вызовом бросил Олексич. — Иди, иди, у крыльца постоишь, он тебя и в сени не пустит. Демьян ничего не ответил, он и сам в глубине души понимал безнадежность затеи, но не хотел себе в том признаваться. — Ну, хочешь, я с тобой сватом пойду, да Миронега для веса с собой прихватим? — заискивающим тоном вдруг предложил Александр. — Сам я пойду, — буркнул Демьян. — Бог в помощь, — ядовито усмехнулся князь, раздосадованный, что боярин не пошел на щедро предложенное примирение. Алый княжеский корзень мелькнул за дырявым частоколом. Молодой боярин остался один с невеселыми мыслями. Тяжелые дубовые ворота смотрели на Демьяна глухой безнадежностью. Жених потоптался в нерешительности, едва заметно вздохнул и, толкнув плечом массивную калитку, ступил на неприветливо пустынный двор. Заливаясь раскатистым лаем, к незваному гостю рванула свора собак. Мелкая и оттого самая задорная шавка, оскалив острые клыки, попыталась схватить Демьяна за сапог. Он легонечко пнул ее ногой, но этим только раззадорил нахалку. Никто не спешил отгонять настырных сторожей. Положение становилось потешным: жених, сражающийся с собаками. — Дружок! — не растерявшись, крикнул Олексич. Из-за угла клети вынырнула лобастая, измазанная сажей морда. Пес в несколько прыжков подлетел к своре, по-хозяйски властно рыкнул и лизнул правую руку Демьяна. Собаки сразу успокоились и лениво стали разбредаться в разные стороны. Атака закончилась. Парень, благодарно потрепав Дружка за ухом, пошел к сеням. Дверь противно скрипнула, на пороге появился старик с жиденькой бороденкой на сморщенном лице, одетый в полинялую свиту. Дед напряг подслеповатые глаза и вопросительно уставился на гостя. — Мне к Федору Евсеевичу… Воевода дома? — не своим, каким-то севшим голосом спросил Олексич. — Я — боярин липовецкий, по делу, — добавил он, кашлянув в кулак. Седая голова исчезла. Наступило изматывающее ожидание, Демьян чувствовал, как ускоряется сердце, и от того злился сам на себя. И опять режущая ухо тишина. Наконец-то старик показался вновь, так же молча жестом приглашая гостя войти. Челядин повел Демьяна не в гридницу, где недавно пировали вороножская и липовецкая дружины, а куда-то мрачным узким переходом. Парню все время приходилось нагибаться, чтобы не задевать головой притолоки.