Самолёт Эмили прилетел раньше, и отель подстроил под это трансфер. После того, как она заселилась в номер, осмотрела комнату и освежилась, было только 16:05. С Питером они встречались только в семь часов. Она раздвинула тяжёлые портьеры и посмотрела в окно на ясное, голубое небо. В ней кипело слишком много возбуждённой энергии, чтобы торчать в отеле в такой великолепный день, и она не могла позволить себе потратить впустую ни одного из драгоценных часов в Новом Орлеане. Трёх часов вполне хватит для прогулки по Французскому кварталу, решила она. Но разумно ли это — идти одной? Её предупреждали, что город может быть опасным. Но нет, ещё совсем светло, и её отель находился на Канал-стрит, всего в двух шагах от Квартала. А к тому времени, как сядет солнце, она уже будет с Питером, и с ним она будет в безопасности. Эмили надела чёрные балетки и схватила сумочку. Может, взять с собой каблуки на всякий случай? Нет, они просто будут лишним грузом. Она еще вполне успеет вернуться в номер до встречи с ним. Один толчок через вращающуюся дверь, и вот она уже идёт по Канал-стрит. Пройдя первый поворот, Эмили хотела сразу свернуть на Квартал, но всё же решила дойти сначала до Бурбон-стрит — ей хотелось, чтобы её официальное знакомство с городом началось на самой знаменитой из улиц Нового Орлеана. Кто пел ту песню, которую она любила в детстве, Sting? «Луна над Бурбон-стрит», точно. Мелодия завертелась у неё в голове, и она попыталась вспомнить слова. Что-то о невинной девушке, бродящей по Новому Орлеану… Когда она дошла до угла и повернула, то не могла сдержать смех — первым, что она увидела, был секс-шоп. Да, это действительно походило на Бурбон-стрит, о которой она слышала. Эмили достала телефон и сфотографировала — эта улица была слишком совершенна, чтобы не запечатлеть её для потомков, и плевать, если она смотрится самой глупой туристкой. Потом она сделала селфи и снова зашагала вперёд. Эмили вертела головой из стороны в сторону, рассматривая витрины магазинов, вывески и кованые балконы вдоль узкой улицы. Вдалеке старые здания притягивали её взгляд цветами спелого авокадо, сушёного апельсина, васильков и лепестков роз, они придавали улицам какой-то чужеземный вид — не совсем американский, но и не вполне европейский. Когда она приблизилась к углу Бьенвилля, ей открылся вид на отель, второй и третий этажи которого радовали глаз богато украшенными железными балконами в стиле ар-деко. Она неотрывно смотрела вверх, как загипнотизированная, и чуть не упала, споткнувшись на неровном тротуаре. Куда бы она ни переводила взгляд, вдоль каждой улицы и за каждым углом мириады зданий и цветов сливались в неповторимую гармонию, которая одновременно напоминала другую эпоху и параллельную вселенную. Как будто скоро здесь должны были появиться ряды экипажей с запряжёнными лошадьми и дамы в ярких платьях с обручами, вежливо кивающие вампиру из песни, скрывающемуся в тени. Эмили дошла до Сент-Питер-стрит и повернула направо. Она почти прошла мимо Презервейшн Холл, чуть не пропустила его — так неприметно он был украшен на фоне его окружения. Она снова остановилась, чтобы сфотографировать, напевала себе под нос. Затем Эмили повернула за угол и направилась к собору Святого Людовика. В какой-то момент плюхнулась на скамейку, чтобы отдохнуть, буквально впитывала в себя вид церкви и площади, а также крики уличных художников, торгующих своими картинами. Она проверила время на телефоне — уже 17:30, прогулка заняла больше времени, чем она думала. Ей ни за что не успеть вернуться в отель до ужина, если она не возьмет такси туда и обратно. Эмили задумалась. Ей было слишком хорошо, чтобы куда-то торопиться. И потом она всё равно уже надела платье, которое выбрала для ужина, хоть и оставила шпильки в отеле. Ну и ладно, балетки тоже хорошо смотрятся с платьем, а для сексуальных шпилек будет ещё куча времени. Как только она приняла решение, из-за церкви вышла целая музыкальная группа, участники которой начали играть и танцевать на площади. Да вы шутите. Такое случается только в кино! Её плечи покачивались в такт музыке, а когда группа прошла мимо, Эмили захлестнула вся полнота момента — экзотическая красота города, бродячие музыканты, воплощавшие его романтику и свободу, волнение от предстоящего свидания с её рыцарем в сверкающих доспехах. Очарование настоящего и обещания будущего смешались воедино и наполнили её настолько острым счастьем, что на глаза навернулись слёзы. Волшебство. Новый Орлеан полон волшебства. Глава двадцать вторая Пока Эмили покачивалась в такт музыки перед собором Святого Людовика, Мартин вышел из кафе напротив отеля. Он был в Новом Орлеане уже несколько часов, дважды проверил систему безопасности отеля и припарковался так, чтобы избежать одной-единственной печальной камеры. Затем заказал латте и устроился в уютном кафе, чтобы следить за отелем. Он видел, как приехал её трансфер, она неуклюже опустила свой чемодан на тротуар, и Мартин впервые оценил её рост и вес в полном трехмерном измерении. Она выглядела ниже своих заявленных ста шестидесяти семи и была немного тоньше, чем казалась по Скайпу. Но ни то, ни другое не было достаточно большим расхождением, чтобы хоть как-то нарушить его планы. Он потягивал кофе и наблюдал за дверьми. Как он и предполагал, через двадцать минут она вышла. Из окна он наблюдал за её шагами, пока она не дошла до Французского квартала через Бурбон-стрит. Он рассмеялся над её выбором. Эти женщины всегда ведут себя как типичные туристки, хотя логично было бы думать, что в их возрасте такая наивность давно в прошлом. Мартин заказал очередной латте и посмотрел на часы. Он просидит тут ещё час, чтобы убедиться, что всё идёт по плану, потом наденет маску и проскользнёт вслед за ней во Французский квартал. Они встречаются во французском ресторане, который он нашёл в интернете. Всё равно бессмысленно куда-то ехать по этому кошмарному болоту улиц с односторонним движением, и она всё равно говорила, что хочет после ужина прогуляться по Кварталу. Чтобы окунуться в ночную жизнь. Они проведут приятный вечер, бродя по окрестностям, пока не найдут подходящий джаз-клуб. По крайней мере, так будет думать она. Он же не полагался на случайности, поэтому выбрал клуб заранее, а потом оформит все так, будто они набрели на него случайно. Ему нужен такой клуб, где люди танцуют. Он хотел чувствовать, как её тело следует за ним, двигаясь когда и куда он хочет. В сочетании с прогулкой, волнением и коктейлями, которые он непрерывно будет ей покупать, танцы её утомят. К тому времени, когда они вернутся в отель, в ней будет достаточно энергии, чтобы её борьба была для него захватывающей, но не более того. Он уже несколько раз бывал в Новом Орлеане, но так и не мог понять его привлекательности, а особенно знаменитого Французского квартала с его гнусной Бурбон-стрит. Люди считали его причудливым и очаровательным. Эклектичным и интригующим. Романтичным и таинственным. Бастион американской «культуры», наполненный едой, музыкой, историей и алкоголем. Мартин же считал его зловещим. Люди напиваются до тошноты, а потом блюют и мочатся прямо на улице. Повсюду секс: стриптизёрши, проститутки, парочки в не очень скрытых анклавах, девушки, выставляющие напоказ свою грудь ради маленьких кусочков пластика. Электрический свет и ядовитые цвета. Люди пытаются найти «вуду», надеясь, что сверхъестественное может быть реальным. Это его смешило — ирония необходимости изобретать вампиров и заклинания, когда среди них уже ходили вполне реальные монстры. Он снова рассмеялся. Никакие заклинания не спасут их от таких, как я. Квартал суммировал худшие стороны человеческой натуры и давал понять, что человек — такое же низменное животное, как и любой другой вид. По крайней мере, большинство. Но везде имелись исключительные личности, которые возвышались над остальными. Покинув отель, он пошел медленным шагом, стараясь, чтобы никто не запомнил спешащего человека в фетровой шляпе и тёмном пальто. Он заставил себя войти через Бурбон-стрит — здесь, среди сенсационных достопримечательностей, его точно никто не заметит. Мартин придал своему лицу приятное, заинтересованное выражение и небрежно огляделся — просто ещё один счастливый посетитель, осматривающий (не)красивое место. Он добрался до ресторана на полчаса раньше, чтобы разведать обстановку и быть уже на месте, когда прибудет она. Как и обещали на сайте, ресторан был «романтичным» и «интимным» (перевод: слабое освещение и ненавязчивый обслуживающий персонал), но всё же «популярным» (то есть достаточно заполненным, чтобы официанты не запомнили каждую пару, которую обслужили субботним вечером). Он убедился, что у них есть столик в стороне, чтобы они сидели не на всеобщем обозрении. Декор с арками в красно-кремовых стенах, виноградными лозами, свисающими с потолка, и картинами с фонтанами и цветами рядом с каждым столом должен был создать ощущение королевского двора. Удовлетворённый, он заказал кофе в баре и устроился ждать. За несколько минут до семи он её заметил. Она выглядела взволнованной и проверила своё лицо и волосы в отражении стекла, прежде чем открыть дверь. Он окинул взглядом сине-пурпурный узор на её платье, который размывал её бледные черты и делал похожей на сплошной ходячий синяк. Её макияж был в тех же оттенках — вероятно, это была попытка превратиться в сексуальную женщину-вамп, но на самом деле он придавал её глазницам впалый вид, будто она не спала несколько дней. Эмили остановилась, пока её глаза привыкали к свету, и Мартин насладился электрическим разрядом, пробежавшим по его телу. Он глубоко вздохнул в предвкушении, наслаждаясь осознанием того, что вот-вот начнётся заключительный акт. Сначала он заставит её есть то, что ему нравилось, будет кормить с вилки, словно фермер, откармливающий ягнёнка. Потом он отведёт её в клуб и заставить танцевать, словно кукольник, мастерски дёргающий за ниточки своей марионетки. Он будет касаться её, когда и как ему захочется — лица, волос, шеи, груди. Потом он доведёт её до безумного пика, чтобы её тело болело, заставит её сделать всё, что он попросит. И как только он полностью овладеет ею, то завершит свою победу, выжимая из нее жизненную силу и превращая в свою собственную. * * * Полиция почти сразу же определила смерть его матери как несчастный случай. Мартин сказал им правду — она поскользнулась на пульте и ударилась об угол стола. Никакой лжи скрывать не пришлось, понадобилось лишь промолчать о том, что произошло до этого. Место смерти идеально совпадало с историей. Полицейские, перегруженные и измученные работой, были счастливы открыть и сразу же закрыть дело. Когда пришёл отчёт судмедэксперта, он лишь подтвердил слова Мартина. Её тело отвезли в ближайший к его дому морг и вернули ему личные вещи: сумку с одеждой и обручальное кольцо, которое она всегда носила на правой руке. Он подавил кривую улыбку от иронии — на той самой руке, которой она ласкала его столько лет. Удача была к нему благосклонна, в этом он не сомневался. Потому что, хотя формально он и не убил её, Мартин точно завершил бы начатое, если бы не падение. Его единственным сожалением было то, что он не смог нанести смертельный удар, не почувствовал, как её череп проминается под кочергой. Он знал, что стал причиной её смерти, и был переполнен энергией от этого знания, испытал яростное чувство силы. Он прокручивал эту сцену каждую ночь в течение почти двух недель, добавляя к ней то, что, по его представлениям, должно было ощущаться от хруста костей, и позволил волне всемогущества и оргазму его убаюкивать, сжимая в руке её кольцо. Радостное торжество длилось бесконечно, потому что теперь он свободен. Теперь Мартин сам может понять, кто он такой, выбравшись из её лап. Почти. До восемнадцатилетия оставалось шесть месяцев — он слишком молод, чтобы жить одному. Никто не знал, где его отец. А если у его матери и была семья, он ни разу не слышал, чтобы она о ней говорила, да никто и не приехал, когда она умерла. Поэтому забота о нем по умолчанию перешла государству, и суд направил его в приемную семью. У него во рту до сих пор собиралась желчь при одной мысли об этой «семье». Ещё пятеро мальчиков, и им шестерым приходилось делить две комнаты. Его приёмные «родители», Ларри и Ронда Ллойд, были самыми ужасными отбросами, живущими за счёт несчастья других. Они выполняли свои обязанности, но не более того, тратили на детей как можно меньше, а остальные деньги спускали на наркотики. В тот день, когда он переехал, они заставили его при них распаковать вещи, чтобы якобы проверить на наличие запрещённых вещей. — Дай-ка мне эти часы, — сказал Ларри. Мартин передал их ему. — Зачем? — То есть мы должны тратить деньги на твою еду, а ты будешь купаться в роскоши? — удивленным тоном произнес Ларри и оглядел часы. Кровь Мартина застыла, когда он подумал о ноутбуке и кольце его матери на дне вещевого мешка. Ларри же с ехидной ухмылкой сунул часы в карман своих засаленных джинсов. — Всем нам приходится чем-то жертвовать, — высказал он, и его глаза метнулись к мешку. Мартин понял, что ему ни за что не удастся спрятать ноутбук и откладывать не имеет смысла. Он вывернул мешок и, взяв ноутбук, спрятал кольцо за рубашкой. — Всё остальное, кроме этого, — одежда, — сказал он и сунул ноутбук под мышку. — Дай сюда. Мартин перенёс вес тела на переднюю ногу и посмотрел на Ронду. Потом холодно и жёстко улыбнулся ей, склонив голову набок. — Ты так напоминаешь мне настоящую маму. Не внешне, ты гораздо красивее. Но чем-то ещё. А вам сказали, как она умерла? Сказали про несчастный случай? Она побелела, когда он выделил последние слова. Казалось, что кровь из её лица перешла в лицо Ларри. — Я сказал, дай сюда, — снова рявкнул Ларри, но его голос уже не звучал так уверенно. Мартин не сводил глаз с Ронды. — Она тоже хотела, чтобы я продал ноутбук. Странно, что все так хотят от него избавиться. Рука Ронды потянулась вперёд и безрезультатно дёрнула руку Ларри. Тот вырвался, но ничего не сказал. Мартин продолжал смотреть на Ронду, и она сделала шаг назад. Потом какое-то время никто не шевелился. — Хм. Со всеми этими наклейками и царапинами он всё равно никому не сдался. Оставляй, — Ларри развернулся и вышел. Ронда пошла за ним, наблюдая за Мартином через плечо. Позже той ночью он услышал их разговор шёпотом в спальне. — Я чувствую себя в опасности рядом с ним. Тот его взгляд… у меня мурашки пошли. — Ты преувеличиваешь. У него остался комп, на остальное ему плевать. Он будет здесь всего несколько месяцев, и нам нужны эти деньги. Не трогай его. — Мне это не нравится, Ларри, говорю тебе. — Я и в первый раз услышал. А теперь заткнись, мой сериал начинается. Мартина это вполне устраивало. Если они не станут его трогать, то и он с радостью от них отстанет. Но маленькая часть где-то в уголке его сознания была разочарована, она хотела, чтобы они к нему лезли. Хотела иметь повод убить новую «маму». Но, к счастью для неё, умная часть его сознания просто хотела убраться. В тот же вечер он начал брать небольшие задания по кодированию на сайте для фрилансеров. Заработанные деньги проходили через этот сайт; его работодатели платили компании, компания брала процент и держала деньги на его счете, пока он не решит их снять. Мартин так и оставил их там, чтобы никто не мог законно ими завладеть. Он был хорош в своём деле, так что к восемнадцатому дню рождения у него накопилась приличная сумма. В то утро он ушёл в школу со своей спортивной сумкой и не вернулся — разумеется, Ллойды его не искали. Он остался у друга на три недели до выпускного, а потом сел на автобус из города до Сан-Диего. В начале года его взяли в несколько университетов с полной стипендией благодаря его выдающемуся среднему баллу. В конечном итоге он выбрал Калифорний университет из-за продвинутой программы по информатике. Но, как назло, последние несколько месяцев дали ему гораздо более вескую причину переехать туда. * * * Сан-Диего находился недалеко от Мексики, а в Мексике было безопасно убивать. Во всяком случае, относительно безопасно. В тот миг, когда он увидел, как жизнь покидает его мать, в нём зародился своеобразный психологический голод. Он снова дал о себе знать во время ссоры с Ларри и Рондой и с тех пор требовал, чтобы его кормили, выдавая мощные приступы потребности. За несколько недель до того, как покинуть приёмную семью, Мартин встретил женщину, ожидавшую автобуса на пустынной улице, одинокую и беззащитную в темноте, и едва не поддался непреодолимому желанию проломить ей череп. Когда несколько дней спустя поздно вечером мимо его окна прошла девочка-подросток, желание было настолько сильным, что он ударил коленом в стену, надеясь, что боль его заглушит. Не было смысла лгать самому себе — он убьет снова, и нужно найти способ сделать это безопасно. Поэтому он принялся разрабатывать самый надёжный вариант убийства, который не сможет привести к нему. Он слышал, как люди смеются и шутят со знанием дела о том, что в Тихуане может сойти с рук почти все, за что в Штатах сажают в тюрьму. У него никогда не хватало смелости спросить, что именно, но в этих разговорах были намёки на сексуальное насилие, наркотики, преступность и неэффективную полицию. Если Тихуана была действительно такой, как её описывали, его внушительный интеллект найдёт способ. Он подрабатывал по ночам, чтобы оплачивать своё образование, а днём изучал компьютерную науку и немного психологию. Он надеялся, что занятия по психологии дадут ему некоторое представление о его потребности убивать, но даже ненормальные психологические тексты мало объясняли сознание серийных убийц. Он провёл собственное исследование, прочитал всё, что смог найти, изучил ошибки, из-за которых преступники все-таки попадались. И когда накопил достаточно денег на машину, то посетил Тихуану. Он исследовал улицы, делал то же, что и другие американцы, и повсюду искал варианты. Шоу, стриптизёрши, клубы, проститутки. Мерзкие женщины, оскверняющие мир. Он бы удивился, если бы кто-нибудь вообще заметил, что они пропали. Он систематически проводил опросы и постепенно сузил свои перспективы до нескольких секс-работниц на улице Коауила. В следующую поездку у него было несколько планов, и ему казалось, что нужный выберет судьба. Он неторопливо прогуливался по той улице, будто просто раздумывал, как бы лучше провести ночь. В конце концов он увидел, как одна из его потенциальных жертв ушла после смены, и пошёл за ней на небольшом расстоянии. Через два квартала она вошла в клуб под названием «Аллегра», и он скользнул вслед за ней. Внутри Мартин купил выпивку и держался на расстоянии. Она направилась прямиком к группе работающих девушек в коротких юбках и нелепых туфлях на шпильках. Он смутно помнил, что видел их в районе Ла-зона-Норте. Видимо, в «Аллегре» она зависала с подругами после работы. Теперь, когда он это знал, было бы гораздо менее подозрительным вернуться сюда в другую ночь и ждать здесь, а не околачиваться у места её работы. В тот следующий раз он подождал, пока она уйдёт, и проверил, куда она свернула с улицы. Во время следующей поездки он наблюдал за тем местом, где она исчезла из виду, и отметил её следующий поворот. Таким образом в течение нескольких недель он набросал всю её дорогу до дома.