Сестра достала мобильный, а я вдруг ощутила неприятный холодок, бегущий по спине. Если допрос состоится там, значит, людей будет по минимуму. Значит, дело для полиции закрыто, и заниматься этим будут только иртханы. Значит… все куда серьезнее, чем я думала. Даармарх, Огненные земли Я дожидалась брата в Сердце Аринты. Это место не имело никакого отношения к центру главного города Огненных земель и находилось во дворце. Огромный, не просто огромный, роскошный парк, раскинувшийся на третьем уровне, замкнутый между каменными стенами и океаном. Он занимал площадь, сравниться с которой мог только внутренний двор, который мне довелось увидеть на обратном пути из покоев Даармархского. Тот факт, что меня сопровождали хаальварны из личной охраны повелителя, и что я провела ночь в его покоях, странным образом развернул ситуацию в гареме ко мне лицом. Девушки больше не смотрели на меня наблами, некоторые даже старались подружиться, но я эти попытки пресекала, оставляя наши отношения на уровне холодной и вежливой отстраненности. Дружба такой ценой мне была не нужна, и уж тем более мне не была нужна такая дружба. Те, кто ходили за Ибри, заглядывая ей в рот, как голодные виары, отворачивались от нее одна за другой. Сама Ибри тоже притихла, только временами я ловила ее полные ненависти взгляды. Зато за общим столом в мой адрес больше не звучало колких и хлестких слов. Девушки приняли мои условия и задевать не пытались, а когда это попыталась сделать Ибри, Наэна зашипела на нее: — Замолчи! И та, отшвырнув приборы, золотым вихрем вылетела из-за стола. Впрочем, наложницы и их ко мне отношение меня сейчас волновали мало: гораздо больше беспокоила предстоящая встреча с братом. Мы не виделись почти три недели (та ночь, когда Даармархский мне его показал — не в счет). С Даармархским с той ночи мы не виделись тоже, но сейчас я была искренне этому рада. Пламя, в котором я сгорала с ним, не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывала во время близости с Эрганом. Эрган стал моим первым мужчиной, но моим первым драконом стал Витхар. Как бы ужасно это ни звучало, как бы ни старалась я не называть его по имени даже в мыслях, как бы ни старалась прогнать воспоминания о сжигавшем нас пламени, мыслями снова и снова возвращалась к той ночи. Когда засыпала в его руках, дрожащая и готовая рассыпаться пеплом в отголосках затихающего огня, и когда проснулась одна, на ложе, хранящем его запах. Если рядом с Ибри он позволял своему пламени раскрыться хотя бы на треть, неудивительно, что у нее случилась привязка. Чем дальше, тем сильнее нарастало волнение. Поэтому я вышла из беседки, где мы должны были встретиться с Сарром, и направилась по дорожке к шумящей воде. В этом парке было по меньшей мере четыре искусственных водопада (я видела их, когда мы с сопровождающими меня хаальварнами поднимались к беседке), и один прекрасный фонтан. Фонтан располагался в самом центре парка, напоминавшем солнце, в которое втекали лучи дорожек. Эти дорожки в глубине разветвлялись аллеями, растекались каплями островков, на которых застыли беседки. Когда Мэррис сообщила, что мне предстоит встреча с братом, я забыла, как дышать. А когда объяснила, что мне разрешено встретиться с ним не в крыле наложниц и даже не в Верхнем саду, который, собственно, для них и предназначался, вздохнула полной грудью. Я даже представить себе не могла, каково Сарру было бы видеть меня там. Не представляла и не хотела представлять, поэтому была искренне благодарна Даармархскому за эту возможность. Сердце Аринты не шло ни в какое сравнение с Верхним садом. То уютное, усыпанное цветами и невысокими деревьями место, больше напоминало оранжерею. Здесь же природа казалась первозданной, мощной, безумной прекрасной. Если закрыть глаза и забыть о том, что находишься высоко над землей, можно было представить, что ты в ньязирсе. Так называли места, куда не добиралось пламя и драконы, места, буйно заросшие зеленью, полные ключевых источников, берущей свое начало из подземных озер. А если сделать так… Я опустилась на корточки, приложив пальцы к земле, не тронутой камнем дорожек. На миг показалось, что в меня втекает пульсация, пульсация жизни, текущая от высоченных пальм и тонких ррариней, сплетающихся гибкими прутьями над головой. На них раскрылись огромные цветы, крупные лепестки, как частички неба, осыпались под ноги. По бокам застыл пока что неприметный ночной иллекон — цветок, истинная красота которого познается в темноте. — Теа! Голос брата ударил в самое сердце. Закусив губу, поднялась, обернулась, и увидела его. Он стоял на дорожке, по-прежнему высокий и нескладный, но в форме младшего воина в цветах Даармарха Сарр выглядел невероятно мужественным. И еще он выглядел счастливым. Я поняла это, когда шагнула к нему навстречу: медленно, опасаясь, что наброшусь на него с объятиями, потому что мысленно так и сделала несколько раз. Шагнула, а брат опустил глаза: так поспешно, словно что-то пытался скрыть. — Сарр, — я остановилась перед ним, не зная, что еще сказать. Три недели странной неловкостью раскинулись между нами, и сейчас я с жадностью впитывала его черты, родные черты: папин разрез глаз и упрямый подбородок, но мамины губы, красивый чувственный изгиб рта. — Я ношу эти цвета только ради тебя. Даже не сразу поняла, о чем он говорит. А когда поняла, улыбнулась: — Я рада, что ты их носишь. — Что? Теперь уже опешил Сарр. — Я рада, что ты их носишь, — повторила серьезно. — Если рад ты. Если ты счастлив быть там, где ты сейчас есть. Ты счастлив, Сарр? — Ну… — неуверенно произнес он. — Мне нравится учиться, нравятся тренировки с оружием, и еще… Теа, во мне проснулось пламя! Он выпалил все это на одном дыхании, теперь уже не пряча глаз, но тщетно пытаясь скрыть бушующие в них искры. Эти искры, как отражение его огня, отозвались во мне, но теперь я могла не скрывать своих чувств. — Сарр, — выдохнула тихо, — я так рада! И безумно тобой горжусь! — Правда? — брат поднял голову, удивленно моргнул. — Ты правда на меня не злишься? — За что? — За то, что я… ну… Он замолчал, но я и все равно услышала. За то, что у меня есть пламя, а у тебя нет. За то, что я чувствую себя счастливым, когда ты здесь. — Не говори глупостей. Можно подумать, я не знаю, что такое впервые ощутить дыхание пламени. Как огонь пульсирует в центре ладоней, прокатывается по телу мягкими волнами, как набирает силу. Миг, когда с твоих пальцев срывается первая искра — неповторим. И незабываем. — Пойдем, — кивнула в сторону беседки, откуда пришла. — Сейчас нам должны подать сладости и фрукты. Я и впрямь попросила Аннэри принести нам что-нибудь вкусненького. Хотя сама я не очень любила сладости, решила, что Сарр не откажется. Вряд ли хаальварнов часто балуют такими лакомствами, какие подают здесь. Мы вернулись к высокой, тронутой резными узорами беседке, внутри которой у небольшого столика расположились качели. На них я и устроилась, подогнув под себя ноги и обхватив ладонью цепочку, когда Сарр потянул их на себя, чтобы меня раскачать. — Расскажешь, как это произошло? — я улыбнулась. Никогда бы не подумала, что мне придет такое в голову в этом дворце, но в эту минуту я поняла, что счастлива. Настолько, насколько это вообще возможно сейчас. Сарр посмотрел за мое плечо, словно задумался, качели полетели назад. Опомнившись, брат перехватил цепочки, раскачивая меня еще сильнее, и все-таки произнес: — Вообще-то… это произошло из-за Даармархского. — Из-за Даармархского? — ошарашенно переспросила я. — Да, он пришел в казармы на второй вечер. Выставил всех, и… — Сарр нахмурился. — Снял таэрран. От неожиданности я выпустила цепочку, и чуть не съехала с качелей, но тут же выбросила ноги вперед и уперлась носочками в пол. Получается, Даармархский снял таэрран на следующий день после нашей с ним размолвки? — Сказал, что это не мое наказание, и что с меня достаточно, — тем временем продолжал Сарр. — А потом спросил, какой от меня толк, если я не могу защитить сестру. Я на него бросился, и… в общем, так это и случилось. Он отвернулся и отошел подальше, оперся о перила беседки: напряженный, яростный, злой. Я чувствовала это так же отчетливо, как его радость несколько минут назад. Радость от осознания того, что он становится воином. Больше того — воином-иртханом, который способен управляться не только с оружием, но и со стихией, власть над которой ему вручила природа, но сейчас это перебивало другое чувство. — Ты тоже так считаешь? — глухо спросил он. Спросил, сбрасывая оцепенение, которое на меня нашло от его последних слов. — Тоже считаешь, что я не сумел тебя защитить? — Нет. — Но это так! Я не сумел! — Сарр обернулся: кулаки сжаты, глаза сверкают. Сейчас даже его лицо стало более мужественным, резче обозначились скулы и волевой подбородок. — Сарр, — я приблизилась к нему, коснулась ладонями напряженных рук, — если бы ты тогда набросился на Даармархского, в лучшем случае тебе грозила бы таэрран на всю жизнь. Он все-таки на него бросился, но тогда, когда этого никто не видел. Даармархский сделал все, чтобы избавить Сарра от чувства вины за случившееся, больше того, переключил его внимание на пламя. Спровоцировать пробуждение огня под влиянием сильных эмоций, особенно после того как таэрран глушила начинающую раскрываться стихийную магию в его возрасте — проще простого. Точнее, для Даармархского проще простого, на огонь его силы откликнется любое спящее пламя. Даже то, которому еще не пришел срок. — И все равно, — ноздри брата дрогнули. — Все равно я должен был… — Ты сделал гораздо больше, чем думаешь, — покачала головой. — Ты принял наказание за меня с достоинством и не стал меня упрекать. Знаешь, любой другой на твоем месте бросил бы мне это в лицо, но ты… Я закусила губу и шагнула к нему, порывисто обнимая. Уже не заботясь о том, что нас кто-то может увидеть. — Спасибо тебе. — Теа… — растерянно пробормотал Сарр. А потом обнял меня в ответ: неуверенно и осторожно. В ту же самую минуту в нас с визгом и верещанием влетел черный вихрь. Не будь перед нами резных перил, мы бы полетели прямо в сад, а так я успела ухватиться за Сарра, он — за опору, после чего грозно взглянул на Дири. — Сидеть. Виаренок уселся рядом, а вслед за ним вбежала запыхавшаяся Аннэри. Как она не уронила поднос, одному Небу известно, но сейчас только скороговоркой пробормотала: — Простите пожалуйста, я его выгуливала, как вы просили, а потом пошла за сладостями, — Аннэри перевела дух и добавила: — и он за мной увязался. Вот. Девочка глубоко вздохнула, поставила поднос на столик и вопросительно взглянула на меня.