– Такое не редкость, Мак. На одну ночь. Здесь ее оставлять нельзя. – Тогда мы можем взять ее к себе. – (Ее удивило и то, что он сказал «мы», и само предложение.) – Я не собираюсь отправлять четырнадцатилетнюю девочку, которую только что ограбили, в полицейский участок, где она может оказаться рядом черт знает с кем, – добавил он. – Там она будет в безопасности. Не обязательно, что ее поместят в камеру с другими. О ней позаботятся. – Это не важно. – Мак, я не могу взять ее домой. Это противоречит всем законам, всем предписаниям. – Плевать на предписания! Если предписания говорят, что нельзя приютить маленькую девочку в теплом безопасном доме, а надо вместо этого поместить ее в камеру, то это хреновые предписания. Мак редко употреблял нецензурную лексику. Наташа поняла, что он не шутит. – Мак, мы не имеем статуса приемной семьи. Не будет считаться, что она в безопасности. – Я проверен Бюро криминального учета. Пришлось пройти проверку, когда я начал преподавать в техническом колледже. – Преподавать? – У нас тебе будет лучше. – Он обернулся к Саре. – Мы можем позвонить дедушке и сообщить ему. Она посмотрела на Наташу, потом на него: – Наверное. – Есть еще какие-нибудь процедурные причины, почему она не может остаться с нами? – Он произнес «процедурные» с сарказмом, будто Наташа специально выискивала такие причины. Это моя работа, хотелось сказать Наташе. Если в адвокатской коллегии узнают, что я привечаю бездомных, мои профессиональные качества подвергнутся сомнению. Да я и не знаю эту девочку. Я ее встретила, когда она совершила кражу в супермаркете, и ее объяснения меня пока не удовлетворили. Она смотрела на Сару, стараясь не думать об Ахмади, еще одном молодом человеке, который, казалось, был в бедственном положении. Все это подсказывало, что не надо принимать поспешных решений. – Дайте мне пять минут. Она прошла в спальню девочки и позвонила Кристе. – Я убегаю! – сразу крикнула Криста, пока Наташа еще не успела ничего сказать. – Проблема в одном доме. Нужно кое-кого забрать. – Не в этом дело, – торопливо сказала Наташа. – Криста, у меня возникли кое-какие обстоятельства. Девочка отказывается ехать в полицейский участок. Моему… Маку эта идея тоже не нравится. Он прошел проверку Бюро криминального учета и считает, что она должна остаться на ночь с нами. – (Последовало долгое молчание.) – Криста? – Вы друзья семьи этой девочки? Знакомы с ее родителями? Можно сказать, что они поручили вам опеку над ней? – Нет. Последовала еще одна долгая пауза. – Вы хоть с ней знакомы? – Впервые встретились сегодня вечером. – И вас это не останавливает? – Она такая… – Наташа запнулась, вспомнив супермаркет, – милая. Самостоятельная. Осталась одна, да еще и квартиру ограбили. Нелегко… Криста молчала, похоже, она ей не верила. Она была знакома с Наташей почти четыре года, и ничто не предвещало, что та способна на такой поступок. – Послушай, – наконец сказала Криста. – Лучший совет. Представь, что никакого разговора вообще не было. Никаких записей нет. Если вы считаете, что с ней будет все в порядке, если с вами ей будет безопаснее, если не хотите провести остаток ночи в отделении, мне вообще не обязательно до утра знать о ее существовании. Позвони мне утром. Наташа захлопнула крышку телефона. Комната была опрятной и содержалась в большем порядке, чем можно было ожидать от девочки этого возраста. Повсюду были фотографии лошадей. Цветные плакаты – бесплатные приложения к журналам, – изображающие лошадей, скачущих галопом. На некоторых маленьких фотографиях была девочка, наверное Сара, с коричневой лошадью. Зеленые луга и бескрайние пляжи резко контрастировали с унылым видом за окном. Наташа устала и на миг прикрыла глаза, потом вошла в гостиную. Мак и Сара замолчали и посмотрели на нее. Наташа заметила, что глаза Сары потемнели от усталости и переживаний. – Сегодня ты переночуешь у нас. – Наташа натужно улыбнулась. – А завтра утром тобой займется социальный работник. Сара тотчас уснула. Во время поездки она молчала, как будто только теперь осознала всю сложность положения. Мак, возможно, догадывался об этом и шутил, стараясь ее подбодрить. Наташа с трудом узнавала его: он был милым, заботливым, вежливым, так непохожим на человека, с которым она разговаривала в последний раз. Было больно видеть, что все лучшее в нем было предназначено не ей. Становилось легче, когда она вспоминала о его недостатках. Пока они ехали, Наташа молчала, взволнованная присутствием Мака и девочки. Все казалось каким-то нереальным. Он был таким знакомым, но в то же время чужим. Будто оказался здесь случайно. Она забыла, как он мог ладить с детьми. Опыта, кроме детей сестры, у них было мало. – Комната для гостей готова? – спросил Мак, когда она отступила, впуская их в дом. – На кровати коробки. Это были его книги. Она разбирала его вещи, когда набралась смелости и смогла справиться с заданием. Мак был таким рассеянным, что она боялась, он все может перепутать. – Я их уберу. Может, она хочет чего-нибудь выпить? – Он указал на Сару. – Горячего шоколада? – предложила Наташа. – Или съешь чего-нибудь? И сразу почувствовала себя глупой старой теткой, которая плохо представляет, чем теперь живет молодежь. Сара покачала головой. Взглянула на гостиную через открытую дверь. Мак собрал свое фотографическое оборудование: на полу повсюду стояли коробки. – У вас милый дом. Наташа посмотрела на него чужими глазами: большой, шикарный, со вкусом обставленный. Свидетельство больших заработков и тщательного выбора. Заметит ли девочка следы того, что мужчина недавно покинул этот дом? – Хочешь чего-нибудь? Или сразу поднимешься в комнату? Хочешь… я поглажу твою форму? – Нет, спасибо. – Сара плотнее прижала к себе сумку. – Тогда пойдем. На этаже есть ванная. Можешь ею полностью располагать. – Надеюсь, ты не будешь возражать, – сказал Мак, когда она спустилась. – Я устроил постель на раскладном диване в кабинете. Наташа ожидала этого. Не могла же она его выставить в такой час после того, что он сделал. Тем не менее мысль о том, что он будет ночевать под одной с ней крышей, ее беспокоила. – Бокал вина? – спросила она. – Я точно не откажусь. – И я тоже. – Он вздохнул. Наташа разлила вино по бокалам и протянула один ему. Он сел на диван, она сбросила туфли и устроилась в кресле с ногами. На часах было без четверти два. – Мак, тебе придется разбираться со всем этим утром. У меня слушание в суде. – Что я должен сделать? – Похоже, у него не было срочных дел. Иначе не предложил бы. – Напиши, кому я должен позвонить или куда мне ее доставить. Пусть она выспится: ночь выдалась тяжелой. – Не только для нее. – Ужасный шок для девочки! Даже взрослому пришлось бы нелегко. – Она молодец. – Мы все правильно сделали. – Мак указал на лестницу. – Нельзя было оставить ее в таком положении. – Конечно. Они молча отпили из бокалов. – Как живешь? – поинтересовалась она, когда молчание стало нестерпимым. – Нормально. Ты хорошо выглядишь. – (Она удивленно подняла брови.) – Устала, конечно, но выглядишь хорошо. Прическа тебе идет. Она поборола желание поправить волосы. Ей всегда это хотелось сделать после слов Мака. – Над чем работаешь? – спросила она, чтобы сменить тему. – Преподаю три дня в неделю, в остальное время коммерческие проекты. Портреты. Немного путешествую. Честно говоря, совсем немного. – Преподаешь? – Она пожала плечами, чтобы скрыть недоверие в голосе. – Мне показалось, я ослышалась. – Мне нравится. На жизнь хватает. Наташа задумалась. Много лет он отказывался от компромиссов. Когда заказы по рекламе иссякали, с презрением отвергал ее идею о преподавании. Не хотел связывать себя с чем-то, что могло бы помешать более интересным проектам, требовавшим свободы действий. Даже несмотря на то, что его вклад в семейный бюджет был либо велик, либо ничтожен. По большей части последнее.