– Что? – Ничего. Ты очень торопишься? – Нет. – Тогда… Он сразу понял. Где-то внутри заиграл целый симфонический оркестр, Монтальбано крепко обнял Ливию и прижал к себе. Примирение было сладостным. – В четыре, прошу тебя, не опаздывай! – напомнила Ливия, закрывая за ним дверь. – Пришли ко мне Фацио, – бросил он Катарелле, входя в комиссариат. – Нету его на месте, синьор комиссар. – Он звонил? – Нет, синьор комиссар. – Как только появится, пусть зайдет. На столе у Монтальбано высилась гора бумаг. Он оторопел. Еле-еле поборол искушение послать все к чертовой матери. Что, интересно, с ним сделают, если он их не подпишет? Смертная казнь отменена, пожизненное заключение тоже вот-вот отменят. Что тогда? Хороший адвокат может долго тянуть дело, а там, глядишь, и срок давности выйдет. Бывали ведь в Италии премьер-министры, которые пользовались этим рецептом, чтобы выбраться из куда более серьезных передряг. Но чувство долга все-таки пересилило. 2 Ауджелло вошел без стука и даже не поздоровался. Выглядел он неважно. – Что случилось, Мими? – Ничего. – Ладно тебе, я же вижу. – Отстань. – Выкладывай, Мими. – Всю ночь ругались с Бебой. – Из-за чего? – Она говорит, моей зарплаты не хватает, хочет найти работу. Кстати, ей предложили неплохой вариант. – Ты не рад? – Нет. Вопрос в том, куда пристроить ребенка. – Ах да! И как она думает его решить? – Уже решила, никаких проблем. Хочет отдать его в детский сад. – И что? – Я не согласен. – Почему? – Слишком мал. Ну хорошо, не слишком. Но мал. Мне его жаль. – Думаешь, ему будет плохо в саду? – Что ты! Ему там будет отлично! Но все равно жаль. Меня почти никогда нет дома. Если и Беба пойдет работать, значит, утром уходим – вечером возвращаемся. Так малыш, чего доброго, решит, что он сирота. – Не говори глупостей, Мими. Быть сиротой – это совсем другое. На личном опыте говорю, ты знаешь. – Извини. Давай сменим тему. – Какие новости? – Никаких. Полный штиль. – Не знаешь, случайно, где Фацио? – Нет. – Слушай, Мими, ты когда-нибудь видел смерть чайки? – Нет. Почему тебя это интересует? – Сегодня утром я видел, как чайка умерла, прямо у моей веранды. – В нее стреляли? – Не знаю, не думаю. Ауджелло внимательно посмотрел на Монтальбано. Аккуратно, двумя пальцами, извлек из внутреннего кармана куртки очки и надел на нос. – Объясни. – Нет, сначала скажи, зачем ты нацепил очки. – Чтобы лучше тебя слышать. – В них что, встроен слуховой аппарат? – Нет. Слышу я прекрасно. – Тогда зачем тебе очки? – Чтобы лучше тебя видеть. – Нет, Мими, не крути! Ты сказал, что надел очки, чтобы лучше меня слышать! Слышать, а не видеть! – Какая разница! Когда я лучше тебя вижу, я лучше тебя понимаю. – А что ты хочешь понять? – Куда ты клонишь. – Никуда не клоню! Я просто спросил! – А я прекрасно тебя знаю, и знаю, чем заканчивается это «просто спросил». – Чем же оно заканчивается? – Тем, что нам придется расследовать смерть чайки! С тебя станется! – Не говори ерунды! – Ах, ерунды?! А история с лошадью, которую ты нашел мертвой на пляже? Мы все изрядно помучились, чтобы… – Мими, иди ты знаешь куда… Монтальбано уже полчаса подписывал бумаги, как вдруг зазвонил телефон.