– Переспать с тобой и выведать информацию. – Что именно они хотели узнать? – Что вспомнил Фацио и назвал ли он имена. – Но я уже ответил тебе в ресторане, можно было не тянуть меня в постель. – Нет. Ты ошибаешься, дело не только в этом. – А в чем? – Просто я вспомнила про Анжело. И передумала. И еще… – …ты поняла, что роль Иуды тебе не по силам. Она молчала, подбородок у нее дрожал. – Они только этого добивались? – Нет. Щеки у нее покраснели, она не решалась ответить. – Чего ты молчишь? – Мне стыдно. – Тогда я за тебя отвечу. Они хотели, чтобы ты вскружила мне голову, чтобы я воспылал к тебе страстью, тогда через мою постель ты могла бы поставлять им сведения о работе полиции и ходе расследования. – Да, мне нужно было идти до конца. Что мне теперь делать? Кармона меня убьет. – Ты передашь ему то, что я скажу. Будь осторожна. Он приехал в комиссариат в девять, осоловелый после бессонной ночи. В четыре утра они вышли с Анжелой из дома, держась за руки, чтобы удовлетворить любопытство возможных зрителей-контролеров. У машины остановились и, крепко обнявшись, слились в долгом поцелуе, как любовники, которым и целой ночи, проведенной вместе, мало. В прикосновении губ Анжелы к своим Монтальбано почувствовал искренние тепло и благодарность. Кровь у него начала закипать, а голова немного кружилась. – Можно я сяду за руль? Комиссар охотно уступил ей водительское место, поцелуй совсем некстати растревожил в нем воспоминания об обнаженной груди девушки. Он опасался, что его где-нибудь занесет. Дороги были пусты, Анжела вела аккуратно и ехала быстро. Серебристой машины следом не было. Должно быть, они просто устали и убрались восвояси, думая, что комиссар с Анжелой продолжают кувыркаться в постели. Час пятнадцать понадобилось Анжеле, чтобы добраться до Фьякки. Обратный путь занял у комиссара час пятьдесят. Вернувшись в Маринеллу, он долго стоял под душем, потом выпил пять чашек кофе подряд. Не успел он припарковаться у комиссариата, как услышал взволнованный голос Катареллы. – Ах, синьор комиссар! – причитал тот, бегом направляясь к машине. Должно быть, что-то серьезное. – Царица Небесная, я вам все утро названиваю! А у вас телефон отключен, и мобильный не отвечает. – Ладно, что случилось? – Убита женщина, синьор комиссар, женщина убита! – Ауджелло выехал? – Да, синьор комиссар. Это он лично, то есть собственной персоной, просил меня передать вам лично, то есть вашей собственной персоне, чтобы вы, как только появитесь, ехали туда срочно, не мешкая. Точно так просил вам передать. – Ты знаешь адрес? Катарелла порылся в карманах. – Написал на листочке, не найду… А, вот он! Не понимаю, виа Форкелла или Форчетта… тринадцать. Должно быть, виа Форчелла. – Спасибо, еду… И вдруг он вспомнил, чей это адрес. Возле дома номер тринадцать на виа Форчелла толпился народ. Телевизионщики, журналисты и просто зеваки, которых по-хорошему и по-плохому пытались разогнать полицейские. Люди высовывались из окон, стояли на балконах и взволнованно переговаривались. Комиссар оставил машину и пошел к дому, стараясь обойти толпу и не слышать потока ругательств. Какой-то репортер схватил его за рукав. – Скажите, что вы об этом думаете? – А вы? Тот смутился, а Монтальбано зашагал дальше. Труп лежал у входных дверей, небрежно закрытый окровавленной простыней, из-под которой торчали голые ноги. Галлуццо подошел к комиссару: – Убита консьержка. Матильда Веррузо, пятьдесят три года. – Как ее убили? – Рано утром она открыла входную дверь, в нее выстрелили из машины и скрылись. – Свидетели есть? – Мужчина с третьего этажа. Он смотрел в окно и… – Потом допрошу. Где Ауджелло? – В квартире. Монтальбано прошел вперед и вернулся. – Если ее убили рано утром, почему тело еще здесь? – Также сегодня убит мэр Галлотты, вся команда там. Сказали, будут максимум через четверть часа. Понятно. Политика, как всегда, в приоритете. Он вошел в открытую квартиру консьержки. Там кто-то громко храпел. – Кто это? – спросил комиссар у Мими. – Ее муж. Пьяный в стельку. – Ты знаешь, где ключ от квартиры Манзеллы? – Не ходи, я там был. – И что? – Телескопа, о котором ты говорил, нет, бинокля тоже. Уже забрали. – Когда? – Что значит когда? – Мими, подумай сам: если убийцы сразу скрылись, они не могли забрать, верно? Подзорная труба и бинокль исчезли раньше. Верно? – Верно! – Я хочу поговорить со свидетелем. – Синьор Катальфамо, третий этаж, квартира двенадцать. Но он ничего не видел. – Я хочу поговорить с ним сам. Монтальбано долго жал на кнопку звонка. Понятно: синьор Катальфамо стоит на балконе и не слышит. Наконец послышались шаги, и дверь открылась. Крепкий аромат чеснока, воспользовавшись моментом, вырвался из квартиры. – Комиссар Монтальбано. – Катальфамо Эудженио, пенсионер, вдовец, бездетный, семьдесят восемь лет. Проходите, комиссар!