Снежана метнулась все к той же полке и достала специальный календарик, который называла женским. Так, последняя дата, обведенная в кружок, выпадала на 10 января. Через пару дней выяснилось, что Ксюша не собирается уезжать, началась вся эта нервотрепка, и у Снежаны все вылетело из головы, в том числе и необходимость начать новую пачку таблеток, которые она принимала после рождения Танюшки. Так! Что мы имеем на сегодняшний день? Она снова уставилась в календарь и даже губами зашевелила, старательно подсчитывая. А сегодня мы имеем семь недель. Вкупе с постоянно наваливающейся усталостью, обидчивостью и слезливостью, а также с постоянным чувством голода очень даже симптоматично. От внезапного открытия у Снежаны даже руки затряслись. Только этого ей в нынешней ситуации не хватало. Она ни за что не сможет объяснить мужу, что сделала это не специально, чтобы его удержать. Привыкший не доверять женщинам, он же и в ее возможной беременности увидит манипуляцию. Ладно, нечего переживать раньше времени. Как говорила Скарлетт О’Хара, она подумает об этом завтра. И если ее подозрения не развеются, то сходит в аптеку и купит тест. Тук-тук-тук-тук-тук. Загадочный стук, доносящийся из-под пола, не стихал. Внезапно решившись, Снежана вышла в прихожую, тихонько, чтобы не разбудить чутко спящую маму, повернула ключ в замке, прямо в тапочках выскользнула в подъезд и спустилась на этаж ниже. Что она делает? Зачем? Подойдя к двери Лидии Андреевны, она приложила ухо к гладкой деревянной поверхности, сделанной из настоящего дуба. Именно по этой причине никто в их подъезде не ставил новые металлические двери даже в суровые девяностые годы. Двери изначально делались на совесть, на века, да и выглядели дорого и красиво. Из-за толстых дверей не доносилось ни звука. В гладкую поверхность полированного дуба был врезан глазок. Снежана вдруг подумала, что тому, кто находится внутри, прекрасно видна она сама, но испугаться не успела. Дверь неожиданно начала открываться внутрь. Снежана не удержала равновесия и провалилась в образовавшуюся черноту, которая встретила ее равнодушным ударом по голове. «Ну, вот и все, – подумала она отстраненно. Даже слишком отстраненно для неминуемой смерти. – А Мишка так и не узнает, что чуть не стал отцом в третий раз». * * * Наши дни. Александр Мир вокруг него продолжал терять привычные очертания. Дыра, вызванная его просчетом в бизнесе, ширилась, и заткнуть ее никак не получалось. Не законопатить пробоину ниже ватерлинии тряпками, сколько их туда ни засовывай. Он не опускал руки, конечно, но чувствовал, что все бесполезно и главная причина кроется именно в нем, потому что он, предприниматель и бизнесмен Александр Белокопытов, потерял кураж. Ему стало неинтересно то, чем он столько лет занимался. Он устал биться за госконтракты, договариваться, умасливать заказчиков, обходить на поворотах конкурентов. Ему надоело слушать про песок, бетон, щебень и присадки, про то, кто из бригадиров ушел в запой, в какой машине полетела очередная запчасть, где выставлена неустойка по кредиту, а где опять нужно что-то переделывать в рамках гарантийных обязательств. Александр Белокопытов сидел в черном кожаном кресле за столом в офисе и думал, как он устал. В конце концов, может человек устать? «Крокодил не ловится, не растет кокос»[5], – пробормотал он, размышляя, выпить еще кофе или не стоит. Для того, чтобы наполнить чашку, требовалось встать и сделать пару шагов к подоконнику, на котором стояла кофемашина. Вставать не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось делать, хотя обстоятельства вынуждали. Он всегда следовал неукоснительному правилу: идти до конца, если сделал первый шаг, и вот, пожалуйста, дожил до того, что лень дойти до кофеварки. Александр сердито вскочил из кресла, дошагал до окна, щелкнул кнопкой. Тугая струя кофе, распространяя острый аромат, ударила в дно подставленной чашки. Вот так, он решил выпить кофе и выпьет. Поднеся чашку к губам и сделав первый глоток, он посмотрел в окно, где голуби деловито маршировали по крыше пристройки с расположенным в ней магазином. Следовало признать, что жена вела себя странно. Разумеется, он имел в виду первую жену. Сашу. Бывшую одноклассницу. Боевую подругу. Королеву школы. Он никогда ее не любил. Никогда. Женился только потому, что она ждала ребенка. А спал с ней только потому, что это было удобно, а он, Саша Белокопытов, красавчик, любимец учителей и баловень судьбы, всегда шел по линии наименьшего сопротивления, обеспечивая себе максимальный уровень комфорта. Когда-то давно они дружили втроем. Он, Саша и Шурик Баранов. С Сашей дружить было престижно. Главная девочка в школе, отличница и красавица для него, Сани, стала своей в доску. И это выгодно выделяло его в среде сверстников. Шурка ему был неинтересен и даром не нужен, но он приклеился к Саше намертво, а она то ли его жалела, то ли действительно видела в нем что-то особенное, но общаться с Сашей означало иметь в качестве довеска еще и Шурку. Белокопытов не возражал: втроем было не так уж и плохо, особенно с тех пор, как Баранов сбежал от своей забитой пьющей мамаши и поселился в четырехкомнатной обкомовской квартире «шпрехалки», их классной руководительницы и учительницы немецкого языка Надежды Андреевны Строгалевой. В просторной комнате, одна стена в которой была от пола до потолка заставлена книжными шкафами, у их троицы теперь появилось надежное убежище. Со временем Шурик Баранов, конечно, стал его раздражать. Из неповоротливого увальня, тихони и троечника, живущего в деревянном бараке с матерью-алкоголичкой, он в одночасье превратился чуть ли не в отличника, а заодно и спортсмена, грезящего мечтой о море и делающего все, чтобы поступить в мореходку. Белокопытов выдохнул, когда друг окончил восемь классов и уехал в Калининград. О том, что Шурик поступит, он мечтал даже больше самого Баранова, на фоне которого неожиданно стал меркнуть. Смириться с этим было невозможно. Он и Сашу влюбил в себя только потому, что по ней сходил с ума Баранов. Шапкина же одинаково дружелюбно общалась с ними обоими, полагая, что два верных пажа лучше, чем один. Когда Баранов уехал, она вдруг как-то заскучала, и, чтобы не дать ей опомниться, Белокопытов увлек ее в водоворот яркого любовного романа, на деле доказав, что друзей может быть сколько угодно, а первый мужчина остается таковым на всю жизнь. Разумеется, у него были и другие женщины, тем более что после школы Саша уехала учиться в медицинский институт в Питер, а он остался в родном городе, поступив в местный политех. На более солидный вуз не хватило ни знаний, ни амбиций. Ему нравилось быть сыном начальника городского управления образования, правда, на фоне перестройки и начавшихся перемен в стране отец начал пить, пусть и тихо, за закрытыми дверями квартиры. Александр учился на первом курсе, когда, достав охотничье ружье, отец то ли начал гонять заглянувшую к нему белочку, то ли действительно решил свести счеты с жизнью. Так или иначе, он застрелился. И Белокопытов остался вдвоем с матерью, чей рассудок слегка помутился от горя. В те черные дни Саша была рядом с ним. Заранее сдала сессию и приехала чуть ли не на полтора месяца, чтобы безотлучно находиться рядом с Александром и его мамой. Мать довольно быстро тоже уехала жить в Питер, к своей младшей сестре, оставив сыну трехкомнатную квартиру в безраздельное пользование. А он начал мотаться между городами, возвращаясь домой лишь на время сессий, а в Питере останавливаясь, разумеется, у Сашки. Той родители снимали комнату в коммуналке, а сама она довольно быстро стала подрабатывать. Сначала санитаркой, потом медсестрой. Какое-то время у Александра не было никого, кроме нее, потому что он на тот момент немного растерялся, и ничего ему было не надо, кроме искренней любви и нежной заботы, которую Саша давала ему с лихвой. Потом оказалось, что она беременна, и он женился, так было проще. Да и не имел он ничего против, если честно. Окончив институт, он какое-то время жил в Питере и даже открыл свой бизнес. У него оказалась хорошая деловая хватка, и дела пошли вполне успешно. Он купил квартиру, в которой жил с женой и дочерью, чувствуя себя победителем. Бизнес масштабировался и рос, в какой-то момент оказалось, что в родном городе у него больше перспектив, чем во второй российской столице, для которой он все-таки оставался чужаком. Он вернулся домой, в родительскую квартиру, которую благоразумно не продал. Семья осталась в Питере, разумеется, он ездил к ним так часто, как это позволяли дела, а дома жил развеселой жизнью, в которой не было недостатка в женщинах. Он не собирался ни разводиться, ни жениться второй раз, просто Ирина, с которой он начал встречаться, точно знала, чего хочет от жизни. А хотела она перспективного бизнесмена Александра Белокопытова и того, что к нему прилагалось, то есть денег. Он подозревал, что внезапный приезд Саши не был случайностью. Как бы то ни было, но жена застукала его в квартире с Ириной и не простила. Ей всегда была присуща гипертрофированная гордость. Королевишна, черт бы ее подрал. Они развелись мирно, оставшись друзьями. Во-первых, за много лет привыкли, во-вторых, ради дочери. Белокопытов оставил семье питерскую квартиру и до сих пор помогал деньгами. До недавнего времени их было много, а ему нравилось чувствовать себя щедрым и благородным. Его вторая жена, будучи на десять лет моложе, далеко не сразу согласилась родить ребенка, так что Гришка появился, когда Александру уже исполнилось тридцать восемь. Сейчас сын готовился получать паспорт, и Александр иногда с тревогой думал о подкрадывающемся исподволь возрасте, а также о на глазах пропадающем кураже, который не позволяел ему обеспечить сыну безбедное будущее. Тридцатилетняя Алиса уже твердо стояла на собственных ногах, а Гришка нуждался в отцовской помощи. Александру, самому оставшемуся без отца в восемнадцать, казалось это крайне важным, вот только запала почти не оставалось. В последнее время он постоянно находился в скверном расположении духа. И внезапное появление в его жизни давно и прочно забытого Александра Баранова оптимизма не добавляло. Баранова к нему притащила, разумеется, Саша. Он знал, что бывшая жена в городе, она позвонила ему, когда приехала. Он не торопился на встречу, потому что в последний раз они виделись перед Новым годом и он еще не успел соскучиться. Точнее, он вообще по ней не скучал. Накануне она позвонила снова, ее голос звенел, журчал, переливался в трубке, так что у него сразу глухо заболела голова. Он собирался отделаться от нее довольно быстро, потому что не закончил свои дела, одно из которых было особенно важным, но тут она сказала, что приехал Баранов. – Ты представить себе не можешь, где я его встретила, – возбужденно говорила Саша. – У дома Надежды Андреевны. Он стоял и пялился на окна, вспоминая детство. Господи, это так романтично. С точки зрения Белокопытова, это было форменным идиотизмом, но спорить он не стал. – А ты что там делала? – вместо этого спросил он. Саша смутилась, хотя это и казалось невероятным. Его бывшая жена не смущалась никогда. Королевишна. – Я несколько дней назад была у Лидии Андреевны. Это сестра Надежды, если ты помнишь. – Зачем тебя туда понесло? – Александр разозлился, потому что уж от кого-кого, а от Александры никак не ожидал подобной глупости. Всю жизнь она была крайне рассудительна. Даже занудна. – Мы же обсуждали с тобой, что не надо этого делать. Да, когда она приезжала перед Новым годом, рассказала ему о своем знакомстве с теткой, оказавшейся дочерью «шпрехалки». Белокопытов удивился, потому что привык считать классную руководительницу старой девой, никогда не видевшей мужчину без штанов. Они тогда обсуждали, нужно ли рассказать ее сестре про внезапно найденную племянницу, и вместе решили: не стоит лезть в чужую жизнь, когда тебя об этом не просят. И вот получается, что Саша нарушила обещание. – Сама не знаю. Мне вдруг так сильно захотелось очутиться в этой квартире, ноги сами меня туда принесли. – Ты ей что-то рассказала? – Нет, не смогла. Не решилась. Все-таки Анна Валентиновна сама должна это сделать. Это не моя тайна. Он слегка успокоился. – Вот и правильно. – Санечка, ты такой молодец. Ты всегда знаешь, что правильно, а что нет. Мне бы твою уверенность. В общем, я как раз направлялась к ней снова, чтобы все ей рассказать, но в парке встретила Сашку и, разумеется, никуда не пошла, а потащила его в кафе. Мы же тридцать лет не виделись. – И что? Он сильно изменился? Он спрашивал для проформы, ему было совсем неинтересно слушать про Баранова. Если из-за него бывшая жена не попала снова в квартиру к старухе, так и прекрасно. Нечего ей там делать. Совершенно нечего. – Я не знаю, – помолчав, ответила Саша. У нее был странный голос, в котором звучала несвойственная ей задумчивость. Стареет, что ли? – Я над этим как раз третий день думаю. Понимаешь, на первый взгляд да, он очень сильно изменился. Это совсем не тот Саша Баранов, которого ты помнишь. Это очень взрослый, серьезный, самостоятельный и уверенный в себе мужчина. С подтянутой фигурой и невероятно красивый. Но потом вдруг приходит осознание, что он всегда такой был. Только я этого не понимала. – Шурик? Красивый? Рыжий толстый Шурик с белесыми бровями и ресницами? Сашенька, у тебя искажены юношеские воспоминания. – Нет. Все в порядке у меня с воспоминаниями. – Саша вздохнула в трубке. – Толстый и неуклюжий он был до седьмого класса, пока не решил, что обязательно должен стать моряком. И стал, потому что главным его качеством всегда была целеустремленность. И когда он приезжал в тот последний день, когда умерла Надежда Андреевна, он уже был потрясающе красивый, просто я тогда своими беременными мозгами этого не понимала, да и вообще слишком сильно была в тебя влюблена. – Я не понял, ты что, сейчас жалеешь, что тогда выбрала меня, а не его? Спустя тридцать лет очень своевременно. – Да ни о чем я не жалею, – отмахнулась Саша так поспешно, что он понял, что думала, стерва, именно об этом. – История не знает сослагательного наклонения, тем более что я всегда буду благодарна тебе за дочь. Сань, мы сегодня вечером должны встретиться. На сегодняшний вечер, признаться, у него были совсем другие планы. – Мы с тобой? Вдвоем? – Саня, не тупи, пожалуйста, – рассердилась она. – Мы втроем. Ты, я и Баранов. Три мушкетера. Тридцать лет спустя. – И что мы будем делать? Предаваться воспоминаниям? Или вместе пойдем проведывать сестру Надежды Андреевны, чтобы Шурка смог переступить порог когда-то приютившего его дома? – Не паясничай. Он, как и я, у Лидии Андреевны уже побывал. Он уже давно в городе. Разумеется, нанес визит вежливости. – Разумеется, – согласился Александр, чье настроение становилось все лучше. Может, и правда, сходить на эту дурацкую встречу. От него не убудет. Да и правда интересно посмотреть, чем это Саша так восторгается. В его памяти Баранов остался туповатым и медлительным влюбленным ослом. Пожалуй, будет даже приятно лишний раз подчеркнуть, что эта женщина когда-то выбрала его, Белокопытова. А что они потом развелись, так еще и лучше. Он ее сначала завоевал, а потом бросил, и, вздумай сейчас Шурик снова положить на нее глаз, выглядеть это будет так, словно он подбирает никому не нужные объедки. Да и надо понять, зачем он пожаловал спустя столько-то лет. – Ладно, Саш, – решился он покладисто. – Давай сегодня встретимся часиков в шесть в «Буратте». Ты предупреди Шурика, что я плачу. Для него этот ресторан может оказаться дороговатым. Но только учтите, что у меня будет пара часов, не больше. Мне домой нужно. – Я и забыла. – Медленно, каким-то тягучим голосом проговорила Саша. Александр вдруг вспомнил, что эта тягучесть появлялась в ее голосе от ненависти. Вспомнил и поежился. – Я, оказывается, забыла, как виртуозно ты умеешь унижать, Белокопытов. В шесть в «Буратте». И мы заплатим за себя сами. Да, надо признать, что Саша вела себя странно. Впрочем, у него еще будет время над этим подумать. В отличие от других важных дел, времени на которые почти не осталось. Немного помедлив, он набрал номер жены номер два. Она не взяла трубку, но перезвонила минут через десять. Ну да, он опять забыл, что она не всегда может брать трубку. – Я же просила, солнышко, – начала она с легким укором. В отличие от Саши Ирина никогда не позволяла себе всерьез на него сердиться. – Прости, дорогая. Немного ошибся в расчетах. Звоню предупредить, что сегодня буду попозже. Приехал мой школьный товарищ, с которым мы не виделись тридцать лет. Нужно встретиться. – Она тоже там будет? – спросила Ирина, сделав упор на слове «она». Так смешно, сколько лет прошло, а она по-прежнему ревнует его к Саше. Впрочем, Белокопытову это даже льстило. – Да. Будет. Это ничего не значит. Кроме того, лучше бы мне проконтролировать, чтобы моя бывшая жена не наболтала лишнего. Скажи, а у тебя сегодня получится сходить на ту встречу, о которой мы договаривались? – Да, конечно, солнышко. Я же обещала. Так что даже удачно, что у тебя сегодня вечер тоже занят. Только, Саша…