Он вперил в меня подозрительно напряженный взгляд: – Возможно… это следует сделать тебе. У меня просто челюсть отвисла. – Сделать что? – Ты мог бы ее допросить. Я отвел взгляд. – Господь всемогущий! – Мы ведь этого еще не пробовали, – напирал Девятипалый. – Мне стоило разрешить тебе допросить ее еще тогда, а не давить на нее самому. В последние месяцы я не раз об этом думал. Я понял, что мне не обойтись без подкрепления. – Доктор Клоустон не даст на это добро, – заявил я и обратился к нему: – Скажите ему, доктор. Я ожидал немедленной поддержки, ибо наш добрый доктор всегда быстро отметал и куда более сумасбродные идеи Макгрея. К моему огорчению, Клоустон крепко задумался. Когда он повернулся ко мне, лицо его выражало нечто очень странное. Не могу точно это описать, но было ясно одно – его раздирали противоречия. – Возможно, это… не худшая мысль. Челюсть моя с грохотом рухнула на пол. – Не худшая! Вы что, тоже умом тронулись? Он посерьезнел так, что я испугался. – Адольфус прав. Нам известны всего два случая, когда Эми вступала в общение. Впервые – в присутствии лорда Джоэла… Я спрятал лицо в ладонях, подозревая, к чему клонит доктор. – А второй раз – в присутствии вас, инспектор Фрей. Я сам был тому свидетелем. Они смотрели на меня так, будто я внезапно обратился в святой Грааль. – Хотите сказать, что мисс Макгрей лучше реагирует… на незнакомцев? – Именно, – подтвердил Клоустон. – Мы – и я имею в виду нас с Адольфусом и весь персонал лечебницы, – возможно, вызываем у нее слишком сильное волнение. – Он заметил, что Макгрей насупился. – Вопреки нашим лучшим побуждениям, разумеется. – Брат, которого она покалечила, – процедил я сквозь зубы. – И ее… надзиратели. Я прикусил язык, едва не признав вслух, что логика в этой теории все же есть. Макгрей скрестил руки на груди. – Не думай, что меня это не страшит, Перси; оставить сестру наедине с грязным англичашкой… – Наедине?! – возопил я, залившись краской. – Иначе никак, – сказал Клоустон. – Крайне важно, чтобы она не знала о нашем присутствии. – Нашем? – переспросил я. – Конечно, инспектор. Неужели вы думаете, что я позволю вам поставить этот маленький эксперимент, не будучи рядом? Если едете вы, то еду и я. Я в изнеможении застонал. – Макгрей, наше время сейчас на вес золота. Нам даже обсуждать это все не следует. Нужно вернуться на работу и… – И что? – вскинулся Макгрей. – Ждать? Мои знакомые ответят мне не раньше, чем через пару дней, да и леди Гласс тебе сказала, что ей тоже нужно время, чтобы добыть для нас сведения. – На этих словах Клоустон тревожно встрепенулся. – Речь не о вас, доктор, не волнуйтесь. Но Перси тоже прав, времени у нас на грош. Если вы едете с нами, то будьте готовы отправиться сегодня же ночью. – Сегодня же? – хором возмутились мы с Клоустоном. – Да, – ответил Макгрей. Он вложил записку в мою ладонь и развернулся к выходу. – Так что я пойду подыщу для нас транспорт. А ты, Фрей, ступай домой и упакуй свои тиары. Он ушел, прежде чем я успел возразить. Клоустон заметил, как я разъярен, и примирительно коснулся моего плеча. – В его задумке, – шепнул он мне на ухо, – есть зерно здравого смысла, инспектор. С учетом всех обстоятельств. В ответ на это я лишь фыркнул. – Здравый смысл! Как вы можете так говорить? Почему вы с такой готовностью поддержали этот нелепый план? Клоустон опустил взгляд. Лицо его по неведомой мне причине источало вину. ДНЕВНИК – 1827 17 октября. […] Во Флоренции у меня помутилось зрение. […] Каждый глаз видел свое. […] Мне дважды прикладывали к вискам пиявок – дали слабительное; Один раз вырвало, и дважды мне делали кровопускание из руки. […] Стала проявляться новая болезнь: с каждым днем силы постепенно покидают меня. […] В Копчике и Промежности ощущается тупое онемение и утрата чувствительности. […] По прошествии времени, где-то 4 декабря, ноги мои совсем лишились силы, и дважды за один день мне случилось упасть на пол. […] Мне пришлось оставаться на полу, пока не пришел мой Слуга и не поднял меня. 9 Поскольку в средствах мы были не ограничены, Макгрей нанял частный пароход, которому предстояло доставить нас из порта Лит прямиком на Оркнейские острова. Я отправился домой, чтобы забрать багаж – Лейтон держал чемоданы для меня наготове, – а затем приехал к Девятипалому на Морэй-плейс, где сытно отобедал. Последним прибыл доктор Клоустон. Следуя совету Макгрея, он присоединился к нам уже после захода солнца, благодаря чему также успел до отъезда уладить все дела в лечебнице. Снег шел весь день, тихо, но непрерывно, так что улицы утопали в белизне. Дороги рядом с портом Лит, по которым безостановочно разъезжали телеги и экипажи, представляли собой липкую темную жижу. – Сюда, – сказал Макгрей, указав на пирс справа от нас в тот самый миг, когда возница натянул поводья. В тусклом свете фонарей я различил очертания небольшого, однако весьма аккуратного колесного пароходика, корпус которого блестел свежим слоем темно-зеленой краски. Из высокой трубы его уже вовсю валил дым, двигатель жужжал уверенно и ритмично, а из маленьких иллюминаторов лился теплый свет. Я собрался выразить благодарность Макгрею (сколь бы мучительно это для меня ни было), но тут заметил, что по сходням идут трое мужчин. Одним из них был невысокий толстяк с копной седых волос; кожа на его лице казалась дубленой – такой не встретишь и на старом башмаке, – судя по всему, это и был наш капитан. Других двоих – плечистых здоровяков – я опознал сразу же, несмотря на шляпы и длинные плащи. Мы вышли из экипажа и зашагали к этой троице, пока возница выгружал наши чемоданы. Соленый бриз бросал в нас мелкие снежинки, пароход тихонько покачивался на мягких волнах. Совершенно неподходящий фон для нашей напряженной сходки. – И куда это вы собрались? – осведомился знакомый голос Шефа. Между котелком и поднятым воротником плаща виднелись лишь его глаза, брови и подкрученные кончики усов. – Не твое собачье дело, – огрызнулся Девятипалый. Соратник Шефа шагнул в нашу сторону с угрожающим видом. Немолодой капитан – густая щетка его усов покрылась инеем – поднял ладонь. – Притормозите-ка! – Говор у него был еще раскатистее, чем у Макгрея. – Думаю, парни сами объяснят, что к чему. – Это касается нашего расследования, – ответил я, прежде чем Девятипалый успел изрыгнуть еще какую-нибудь гадость. – Вам было приказано уведомлять нас о любых своих перемещениях, – сказал Шеф. – А не удирать посреди ночи, как жалкие крысы, которые бегут с тонущего корабля. Мы… – Он вытащил из нагрудного кармана револьвер и указал им на возницу кеба. – Эй ты! Проваливай отсюда! Парень побелел. Все это время он изображал, будто стирает пыль с наших чемоданов. Макгрей сунул ему несколько монет. – Поспеши, если жизнь дорога. Тому хватило здравомыслия послушаться, и спустя миг кеба и след простыл. – Спрошу еще раз. Куда вы собрались? Капитан Джонс говорит, что вы велели ему хорошенько запастись углем. И снова первым заговорил я – с точно выверенной ноткой вызова в голосе: