Я устало вздохнул, не видя смысла спорить. Подойдя к столу, я раскрыл послание – поближе к свету лампы и подальше от глаз Шефа. С письмом пришлось повозиться – справиться с ним одной лишь рукой было нелегко, и усилия мои отнюдь не были вознаграждены. Это было краткое, емкое и резкое сообщение от лорда Солсбери – нагоняй за бесчинства на Оркнейских островах. – Но ведь не мы это затеяли! – возопил Макгрей, который заглянул мне через плечо и тоже прочитал послание. – Думаете, нам есть дело до того, кто что затеял? – огрызнулся Шеф. – Все на том проклятом мерзлом островке видели пламя. Вы и представить себе не можете, сколько денег сейчас перетекает из рук в руки, чтобы ни одна лондонская газета не напечатала об этом заметку. – Он взглянул на Макгрея и грубо усмехнулся: – Хотя риск не так уж велик: кто поверит сказочкам с острова, населенного дикими шотландскими вырожденцами? Макгрей сжал кулаки, поэтому я тут же подпалил письмо от масляной лампы. Оно сразу занялось огнем, и я помахал горящей бумагой перед Шефом. – Вот, – сказал я. – Теперь можете… – Уноси отсюда свою вонючую английскую задницу, – процедил Девятипалый. Шеф хотел что-то возразить, но Макгрей его опередил: – Ваша единственная работа – следить, чтобы мы не сбежали. Наше расследование – не ваше, черт побери, дело. Шеф не сдвинулся с места. Он улыбнулся и вперил взгляд в карту, будто пытался запомнить ее содержимое. – Ты абсолютно прав. Мне наплевать, в какую яму вас бросят гнить. Если не придется слишком далеко волочь к ней ваши трупы… – Пшел вон! – гаркнул Макгрей, и Шеф, хоть и повиновался ему, сделал это не спеша и с нахальной улыбочкой на лице. – Давай вернемся к делу, – предложил я, видя, как завелся Макгрей. Я подошел к столу и просмотрел стопку распечатанных писем. Одно из них сразу же привлекло мое внимание. – Тебе Катерина написала? Девятипалый потер лицо в попытке заставить себя сосредоточиться. – Ага. Я перед отъездом и ей написал с просьбой о помощи. – Почерк у нее ужасающий, – отметил я. Перед глазами у меня встали трехдюймовые ногти Макгреевой ясновидящей, которой он доверял как никому. Интересно, подумал я, отрастила ли она их снова и сложно ли орудовать пером с такими ногтями. – Что она пишет? – У нее есть новости, но она хочет сообщить их нам лично. Считает, что писать такие вещи небезопасно. – Она может сюда к нам приехать? Макгрей покачал головой: – Пишет, что не вернется в Эдинбург – слишком мало времени прошло с ее суда. – Черт! Ну, винить ее нельзя, конечно – после всего, что ей довелось пережить, но… – Но ради встречи с нами она готова приехать куда угодно. – Хорошо. Это нужно сделать в первую очередь. Как ни противно мне это признавать, осведомленность этой мадам всегда превосходит наши ожидания. Тут мой взгляд упал на толстую папку с бумагами. На обложке ее было написано «Энн Ардгласс». – Есть что-нибудь полезное? – спросил я. – Не-а. Ничего нового. Меня только удивило, что этой старой карге всего семьдесят. – Всего? – эхом откликнулся я. – Охренеть, да? Она же выглядит как ископаемое. Я заглянул в документ, в котором был указан ее возраст, – то была не выписка из метрики, а свидетельство о передаче прав на недвижимость – одно из ее первых приобретений. Бровь моя поползла вверх. – Так… Она родилась в один год с королевой Викторией. Макгрей тотчас выдернул документ у меня из рук. – Что, серьезно? – Да. Ее величеству в этом году исполнилось семьдесят. Неужели не помнишь? Об этом шумели в каждой треклятой газетенке. – Родилась в один год… – пробормотал Макгрей. – Обе – хитрые вероломные суки и обе связаны с черной магией… Любопытненько. – И все это предначертано на небесах? – поддразнил его я, но Макгрей лишь помотал головой. – Узнай у нее, когда она планирует сообщить нам свои предположительно «важные» сведения. Надеюсь, эта старая корова соизволит явиться в ближайшее время. Следующие два часа мы провели за разбором прочей его корреспонденции и вбили в большую карту еще несколько гвоздей. Правда, новые отметки только усложнили лежавшую перед нами задачу. Оторвались мы от работы лишь тогда, когда до нас донеслась перепалка в прихожей – два женских голоса громко о чем-то спорили. Первым я опознал голос Кэролайн. – Прекрати! – возмущалась она. – Я тебе уже говорила: я уезжала не для того, чтобы скрыть положение! – Тише, тише, мисс, – примирительно отвечала ей Джоан. – Вы не первая девушка, которая польстилась на десерт раньше ужина. Кэролайн ворвалась в комнату, горя негодованием. – Вы можете унять эту женщину? Мы с Макгреем откашлялись. – Мы пытались, мамзель. – Да, мы действительно пытались. Вошла Джоан, нагруженная пакетами – то были мои новые вещи. – О, но я же просто объясняла девушке, что знаю, как… – Джоан, – перебил ее я, придумав отличный повод выпроводить ее из комнаты, – будь добра, сходи к Лейтону и напомни ему, что я все еще жду, когда он принесет мне записную книжку, которую я попросил его принести часа три назад. – Слушаюсь, господин, – сказала она, перехватила пакеты и бросила на Кэролайн задиристый взгляд: – А вы помните, что я вам сказала. За версту их обходите. Как только она вышла, я повернулся к Кэролайн: – Прошу прощения, если Джоан оскорбила… – Если?! – рявкнула Кэролайн, стягивая лайковые перчатки. – Меня в жизни не обвиняли в распутстве столько раз и в таких разных выражениях за столь короткий отрезок времени! – Возможности для дальнейших извинений мне не представилось, ибо она уже разглядывала карту. – Это места, где, по-вашему, могут скрываться ведьмы? – Места, где они все еще снабжают желающих своими товарами, – пояснил Макгрей. Кэролайн скривилась. – Не могу сказать, что вы изрядно постарались сузить область поиска. С тем же успехом она могла бы ткнуть в меня раскаленной кочергой. – Что?! Вы ожидали, что мы быстренько со всем разберемся, пока вы гуляете по магазинам в Новом городе, скупая… – Скупая для вас исподнее, – закончила она, отчего я моментально умолк. Макгрей воздел обе руки вверх. – Эу! Хватит, девочки! Фрей, ты ж ее знаешь. Мисс Ардгласс, все это мы узнали исключительно потому, что я много лет поддерживаю связи с теми, кто торгует колдовскими штучками. Проявите хоть немного уважения к нашему труду. Кэролайн шумно выдохнула, столь же расстроенная, как и мы. – Вы должны понимать, – сказала она. – Я на пороге отчаяния. – Мы тоже. – Я все еще кипел от злости. – Следует ли мне напомнить вам, что через неделю нас двоих ждет смерть? Кэролайн явно собиралась чем-то парировать, но тут взгляд ее упал на мою руку с перстнем. Она густо покраснела, и какой бы ответ ни был готов сорваться с ее губ, мы его не услышали. Настроена она была воинственно, однако едва заметную признательность ей скрыть не удалось. – Перси сказал, что у вас сохранились послания, которые отправляли вам ведьмы, – сказал Макгрей, воспользовавшись тем, что она внезапно умолкла. – Сохранились, – пробормотала она. – Я схожу за ними. Вскоре она вернулась с видавшей виды жестянкой для чая. Следом за ней вошел Лейтон с крайне виноватым видом. – Сэр, прошу, простите меня! Я хотел сразу же ее принести, но затем увидел, в каком состоянии воротнички ваших рубашек и как та ланкаширская распустеха… – Все в порядке, Лейтон, – успокоил я его, получив наконец записную книжку. – У тебя был долгий день. Лейтон низко поклонился, снова рассыпался в извинениях и покинул комнату. Макгрей закрыл за ним дверь, а затем пододвинул стул для Кэролайн. Втроем мы подсели к столу, она открыла жестянку и достала оттуда аккуратно сложенные клочки белой и бурой оберточной бумаги. – Боюсь, что целиком обертки у меня не сохранилось, – сказала она, – только обрывки с самими посланиями.