– Да, – ответила Катерина. – Он сам так говорил. Макгрей выразительно посмотрел на меня: – Вот видишь? – Что вижу? Я все равно считаю… – Помолчи. Так и поступим. И не переживай, тебя с собой я не возьму. С такой рукой от тебя еще меньше пользы, чем раньше! – Не соглашусь, – встряла Кэролайн. Я готов был поблагодарить ее за слова поддержки, но тут она продолжила: – Мы с ним могли бы нести дозор. Присмотреть за вами. – Что? – хором возмутились мы с Макгреем. – Если вам придется дожидаться того человека на лужайке возле собора, то мы с мистером Фреем могли бы вести наблюдение с центральной башни. Макгрей удивленно выгнул бровь. – Отличная точка для наблюдения, – отметил он. – Вы можете взять с собой фонарь и подать нам сигнал, если что-то пойдет не так. И у нас будет куча времени, чтобы скрыться. Да вы умница, мамзель! Я раздраженно зарычал. – Это очень опасная затея! Ты же не думаешь, что мы с этой юной леди сможем проникнуть в собор посреди ночи. – Я прикусил язык, чтобы не добавить «да еще и без компаньонки». – Харрис и мистер Макгрей по очевидным причинам больше других годятся для того, чтобы отправиться на эту встречу, – сказала Кэролайн. – И если вы, конечно, не считаете, что помочь мне должны Джоан или мадам Катерина, то вам придется… – Я-то могу пойти в дозор, – перебил ее я, пока в моем мужестве не усомнились еще больше. – Меня не это тревожит. Это вас я не желаю подвергать риску. Вам и так уже изрядно досталось! Слабый, едва заметный румянец проступил у нее на лице, но она тут же отринула смущение. – Вам пригодится человек, который сумеет управиться с револьвером, – сказала она, выразительно посмотрев на мою сломанную руку. На сей раз кивнул даже немой Харрис. Я шумно выдохнул. – Допустим, я соглашусь: как, по-вашему, мы должны попасть в Йоркский собор посреди ночи? Катерина презрительно фыркнула, будто я спросил, как наливать молоко в чай. Она встала и направилась к хозяину паба, который собирал посуду с одного из ближайших столов – или, скорее, подслушивал чужие толки, чтобы позже продать эти сведения. Он любезно наклонился, чтобы Катерина смогла шепнуть ему свою просьбу на ухо. Через некоторое время он помотал головой, что-то шепнул в ответ, и я услышал, как Катерина говорит: «Знаю, знаю». Закончив показавшийся мне бесконечным торг, она вернулась на свое место. – Его люди могут помочь вам проникнуть в собор, – сказала она, однако в голосе ее слышалось напряжение, и она беспокойно ерзала на месте. – Но? – спросил Макгрей. Катерина вздохнула и показала на меня пальцем: – Не вздумай больше сетовать на местный эль. Его варит слабоумный брат хозяина. Не прошло и двадцати минут, как хозяин возвратился и подозвал Катерину. Они снова зашептались в темном уголке, а затем он ушел вниз по скрипучей лестнице. Катерина вернулась к нам с грубо начерченной схемой собора и окружающей его местности. – Вы двое подойдете к северной стороне собора, – прошептала она, взглянув на нас с Кэролайн. Цыганка разгладила на столе чертеж и ткнула пальцем в нужную точку. – Вот здесь, в углу, где северный трансепт соединяется с нефом, есть маленькая дверь для служек. Она настолько узкая, что колонны скрывают ее почти со всех сторон. – Дверь будет открыта? – уточнила Кэролайн. – Обычно она заперта, – ответила Катерина, – но вас там кое-кто встретит. Он впустит вас внутрь и доведет до центральной башни. Заплатите ему на месте. – Сколько? – спросил я. – Пятнадцать фунтов. – Пятнадцать чертовых фунтов за то, чтобы попасть в треклятый собор?! – Ох, умолкни, – сказал Девятипалый. – Это ж деньги сраного премьер-министра. – Пятнадцать, – тем не менее повторил я, качая головой. – А вам двоим, – Катерина обратилась к Девятипалому и Харрису, – уже пора идти, чтобы всех вас не засекли выходящими в одно и то же время. Погуляйте по этим аллеям с восточной стороны, – повела она рукой над самодельной картой. – Чтобы Кэролайн и Иэн успели выбрать для себя удобную точку обзора. – И так мы заодно стряхнем с хвоста тех, кто вздумает следить за нами, – добавил Макгрей. Он посмотрел на нас с Кэролайн: – Вопросы есть? – Мы покачали головами. – Ладненько. Ну, мы пошли. Макгрей и Харрис решительно встали и надели пальто и шляпы, надвинув последние на лица. Макгрей проверил, полностью ли заряжены их револьверы, рассовал по карманам запасную амуницию, и когда они уже повернулись к выходу, Катерина вложила ему в руку маленький кинжал. – На всякий случай, мальчик мой, – шепнула она, едва не плача, а затем потрепала Макгрея по заросшей щеке. Он, кажется, хотел ответить что-то, глубоко вдохнул, но в итоге просто кивнул и ушел. Когда они исчезли на лестнице, в пабе будто стемнело. Джоан и мадам Катерина должны были выйти отсюда следующими. Им предстояло дожидаться нас в «приличной комнате» при пабе, как назвал ее сам хозяин. Мы с Кэролайн молча ждали своей очереди. Я вертел в руке грязный стакан, попивая до того гадкий джин, что боялся ослепнуть еще до того, как мы выйдем на улицу. Эх, вот бы я успел забрать ту фляжку, которую Лейтон вложил мне в чемодан… Кэролайн теребила перьевую опушку на своих лайковых перчатках – внезапно она показалась мне ужасно хрупкой и ранимой. Мне хотелось сказать что-нибудь – что угодно, дабы облегчить ожидание, – но все, что лезло мне в голову, прозвучало бы глупо. Кэролайн подняла лицо и встретилась со мной взглядом, и, пусть она ничего и не сказала, на миг в ее проницательных глазах мелькнуло сочувствие. Она жалела меня не меньше, чем я ее. Я глотнул еще джина, поежившись от его дурного, резкого вкуса. – Ох, довольно, – сказал я, грохнув стаканом по столу. – Я скорее приму болезненную смерть, чем сделаю еще один глоток этого пойла. Кэролайн вздохнула и поднялась с места. Она завернулась в плащ с капюшоном и натянула перчатки. Шляпу-котелок я оставил в гостинице «Джордж», так что мне пришлось довольствоваться тем чудовищным головным убором, который Харрис стянул из грязной гардеробной паба. – Дадите мне револьвер? – попросила Кэролайн, и я нехотя вручил его ей. Все мое вооружение теперь составлял тяжелый фонарь, одолженный хозяином заведения. Да и тот не следовало зажигать до тех пор, пока мы не достигнем собора. Мы спустились вниз, и, как и в момент прибытия, все присутствующие проводили нас взглядами. Я шагал споро, надеясь, что выход на улицу принесет облегчение, но оказался неправ. Дверь паба захлопнулась за нами, и гомон и теплый воздух внезапно пропали. Мы с Кэролайн остались одни в ледяной безмолвной темноте. Вьюга метала в нас снежинки, в слабом свете из окон вокруг пролегли длинные тени. Кэролайн инстинктивно подступила ближе и взяла меня под руку – карие глаза ее были настороженно распахнуты. И мы зашагали в глубь темных извилистых улиц Йорка. 30 Ноги утопали в свежевыпавшем снегу, мягкое шуршание наших шагов было единственным звуком на всю округу. Мы плутали по тем грязным средневековым улочкам, над головами нашими грозно нависали верхние этажи жилых домов. Большинство окон уже не горело. Свет исходил только из сомнительных заведений, где развлекались худшие из худших – но и те уже впали в усталое пьяное отупение. – Хорошо, что на улицах сейчас безлюдно, – прошептал я. – В такой час люди добра не ищут. – Как, собственно, и мы, – нервно сглотнув, произнесла Кэролайн. К счастью, идти было недалеко. Мы подошли к собору с запада, старательно избегая переулков с восточной стороны, по которым должны были двигаться Макгрей с Харрисом. Я понял, что от ворот Бутам-Бар – того самого места, где на Макгрея напали не далее чем два часа назад, – нас отделяет одна лишь улица. Но решил не упоминать об этом вслух. Литл-Блейк-стрит, тесная и темная, как и прочие местные улочки, резко закончилась, и перед нами внезапно возник Йоркский собор – каменная глыба такого размера, что в просвете между зданиями виднелась лишь малая ее часть. Мы вышли на эспланаду, но даже с нее вид на собор нам открывался не полный. В бесчисленных витражных окнах тускло сияли свечи, но большая часть здания была погружена в ночную тьму. На секунду замерев в безмолвном восхищении, я зашагал с пущей быстротой, ибо нас больше не скрывали тесные, забитые домами улочки. Более уязвимого положения – на случай нападения ведьм или кого-либо еще – и придумать было нельзя. Стоило мне поймать себя на этой мысли, как воздух, словно гладким острым ножом, прорезало карканье. Самого ворона я не увидел, но услышал хлопанье его крыльев. Мы заспешили на север и прошли мимо величественных главных ворот. В темноте я не разглядел ни дубовых дверей, ни кованых петель и засовов, только смутные очертания толстой каменной арки, обрамлявшей их, и пустые ниши, которые некогда занимали статуи святых. Мы свернули вправо, стараясь держаться как можно ближе к стене. Взгляд мой ощупал ряд больших квадратных колонн, высившихся впереди. Я различал только их грани – темно-желтые в свете, лившемся из окон собора. А дверь – нет. – Вы видите ее? – спросила Кэролайн. В ее голосе звучало напряжение. – Нет, – признался я, хотя разглядел место, где северное крыло под прямым углом соединялось с центральным нефом. Северный трансепт с его узкими остроконечными окнами тоже был слабо подсвечен; однако в том углу – той самой точке, которая была нашей целью, – было черно, как под траурной вуалью.