Сергей положил трубку и решительно набрал Наташин номер телефона. Глава 14 Наступила пятница, впереди последние выходные ноября. Время неумолимо двигалось к Новому году. Правда, праздничного настроения пока не наблюдалось. Елена Воробьева, нынешняя супруга Виктора, смотрела на себя в зеркало и не могла отвести глаз. Хороша, что и сказать! К тому же гораздо моложе мужа и его бывшей женушки. И, конечно, гораздо привлекательнее. Более того, Ленина внешность соответствовала модным тенденциям: она была высокой и худощавой, с небольшими, немного впалыми глазами и пухлыми губами, с длинными ногами и большим размером обуви. Не то что эта клуша Анька: маленькая, вечно сидящая на диете, с фигурой «а-ля груша». Понятно, почему Виктор ее бросил и женился на Елене. Но вот другое непонятно: его как магнитом тянуло в свою бывшую семью. Ужасно, но он просиживал там целыми вечерами, причем вместе со всеми последующими мужьями этой, с позволения сказать, тетки. Ему там что, медом намазано? «Нет, Анька, конечно, прекрасно готовит. Гадина. Может, этим и берет?» И в принципе, ее, Лену, долгое время такое положение устраивало, зато у нее самой не было необходимости торчать вечерами дома у плиты и можно было заняться собой, своими молодыми делами. Пришел муж домой, чмокнул в щечку и завалился у телевизора. Красота! Но в последнее время — Лена чувствовала это очень хорошо — в их семейных отношениях что-то изменилось. Виктор лежал на диване до тех пор, пока не убеждался в том, что она уснула. Он не хотел исполнять свой супружеский долг, совсем не хотел — с ней, молодой и стройной. Это что? Кризис среднего возраста или что-то более опасное? Если второе, то ее красивой и обеспеченной жизни может прийти конец. И все вокруг будут этому только рады: и Анька эта заполошная, и ее, Ленины, подруги! Нет, кое в чем Елена, конечно, сама виновата. В Москву она приехала из поселка Дидеевский, в котором было две школы — восьмилетняя и вечерняя. По выходным показывали кино в помещении бывшего клуба, после которого можно было остаться на дискотеку. Здание было деревянным и настолько обветшало, что находиться в нем было опасно. Но выручал русский авось, тем более что Арсений Егорыч, которого все называли ГАД (аббревиатура первых трех букв его должности — глава администрации Дидеевского сельсовета), подпер провисшую крышу двумя толстенными балками. Еще у них было кафе «Голубой Дунай», с липкими, заляпанными столами и несвежим сонным воздухом. Его хозяином был невысокий одышливый Карим, их местный «олигарх». Когда она, Лена, начала с ним жить, все девчонки обзавидовались. Он купил ей кроличий полушубок, две пары выходных туфель, подарил колечко с горным хрусталем. Да и так, по мелочам не скупился. Одним словом, нарядил ее как королеву. Конечно, Лена загордилась, с некоторыми из подружек перестала общаться. А что? Ее можно понять, половина из них — голь перекатная. Да и кавалеры у девушек либо пьющие, либо нищеброды. Ходили к ним с Каримом в кафе и пили на вексель. Тот завел толстую тетрадь и записывал фамилии, кому наливал в долг. Должники получали свою жалкую зарплату, рассчитывались и снова начинали пить с отсрочкой платежа. Лена называла это «круговорот долгов в природе». А потом она начала потихоньку настраивать Карима, чтобы тот прекратил кредитование поселковых мужиков. А что? Так никаких денег не хватит, если каждому пьянице за просто так наливать. А если кто-нибудь из них упадет да замерзнет под забором? Плакали их денежки? Она потихоньку, потихоньку стала забирать власть. И перестаралась. Однажды вечером Елена сидела в «Голубом Дунае» и пересчитывала дневную выручку. Брякнул дверной колокольчик, и на пороге появилась крупная женщина восточной внешности. У нее были черные волнистые волосы, четко выраженные высокие скулы и грозовые глаза. Она по-хозяйски шагнула в кафе, подошла к столику, за которым сидела Лена, и с размаху брякнула на стол сумку. Елена почему-то сразу поняла, что сейчас у нее будут проблемы, и съежилась на стуле. То, что произошло дальше, Лена вспоминать не любила. Ей было больно, как в прямом, так и в переносном смысле. Непрошеной гостьей оказалась Каримова жена. Она не стала ни в чем разбираться, сразу вцепилась Лене в волосы, перевернула стол, рассыпала по полу деньги. Рука у обманутой супруги оказалась тяжелой, как и характер. Ее не остановил даже тот факт, что избитая соперница попала в местный фельдшерский пункт, где ей оказали медицинскую помощь. Женщина с непроглядными глазами караулила ее около больницы. Одним словом, Лена вынуждена была бежать из поселка. Сначала она возмущалась, что никто из поселковых жителей за нее не заступился, а потом узнала, что это они же и вызвали Каримову супругу. И подруги ее об этом знали и палец о палец не ударили, чтобы этого не случилось. Когда после долгих мытарств ей удалось наконец захомутать Виктора, она сделала все, чтобы ее заклятые подружки об этом узнали. Они с Воробьевым съездили к Елене на малую родину, прошлись по поселку, и все, ну или почти все, его жители смогли оценить и ее наряды, и машину, на которой они приехали. И поэтому сейчас, когда она почувствовала угрозу тому, что с таким трудом завоевала, Елена должна сделать все, чтобы не допустить никаких неприятных сюрпризов в своей семейной жизни. Она молодая и сильная, она цепкая и хищная. Ей так нравилось думать про себя: хищная! И главной угрозой ее благополучию и отвоеванному месту под солнцем стала Веселовская Анька. Поэтому Елена должна узнать распорядок ее дня, все ее маршруты, во сколько та уходит на работу, во сколько приходит, когда идет к косметологу, когда едет с подругой в баню, что покупает из продуктов… Нужно изучить соперницу, влезть в ее шкуру, чтобы понять, почему Виктора тянет в свой бывший дом, а потом решить, как Елене себя вести, чтобы вернуть любовь мужа. Глава 15 Наталья сидела на ковре и трепала Найду за уши. Та валялась на спине, порыкивала и легонько покусывала хозяйку за руки. — Давай, собака, не ленись, собирайся, поедем на дачу, в твои пенаты. Будем с Анькой баню топить, коньяк пить, сплетничать. Будешь с нами? Но сначала на дело пойдем и тебя с собой прихватим, чтоб не страшно было. Кречетова поднялась с колен и пошла за поводком. Найда вскочила, завиляла хвостом, засобиралась. Они заехали за Аней, та долго тискала собаку, гладила ее, чесала за ушами. Наконец знакомство состоялось, Аня пересела на переднее сиденье, Найда разлеглась на заднем. — Натусик, скажи мне, пожалуйста, как мы попадем в этот чертов дом. Или это уже не актуально? Ну в самом деле, зачем нам лезть к Федотовой, когда кроме нее убили еще и Верхову? — с надеждой спросила Веселовская. — Тогда по логике получается, что мы и к Жанне должны в квартиру лезть? — Надо будет — полезем, — упрямо сжав губы, пробурчала Наташа. — Но как, как мы попадем в дом? — Обыкновенно, откроем ключом. — А где мы возьмем этот ключ? — почти кричала Анна. — У меня в сумке, — Наташа, напротив, успокоилась. — Той ночью, когда я собаку нашла… В общем, мы с Сережкой вымыли Найду, и они уснули. А я… я поехала и сняла слепок с замка. Страшно было — жуть! Но сидеть в тюрьме, если все убийства свалят на меня, еще страшнее. Ну вот, сняла слепок, а потом сделала ключ. А Найда, представляешь, — засмеялась Кречетова, — не пошла. Конечно, охота была по холоду шляться. Анна развернулась к подруге всем телом. — Что ты сделала? — медленно проговорила она. — Слепок? — Ага, — стараясь говорить беспечно, подтвердила Наталья, косясь на Веселовскую. — В интернете все написано, что и как. — Зашибись! Ночью встала и пошла делать слепок! Тут людей направо и налево режут, а эта поперлась в лес одна! И зачем тебе я нужна? Дождалась бы ночи и отправилась бы на дело. Одна. Опыт у тебя имеется! — Анну трясло от возмущения. Наташа решила не вступать в дискуссию и перевела разговор на тему найденной собаки. Та тихонько посапывала на заднем сиденье, слушая, что о ней говорят. Снова пошел снег, навязчивый, упрямый. Он падал на землю и сразу таял, попадая на лобовое стекло. Кречетова включила дальний свет, но стало видно еще хуже. Она снова переключилась на ближний и сбросила скорость. Внезапно из снежной завесы показались блеклые коробки домов, будто присыпанные пудрой. Стволы сосен были намертво облеплены снежной мякотью, отчего казалось, что ветки вековых гигантов висят в воздухе. Они проехали еще немного и остановились под щитом с надписью «Березка». Наташа открыла дверцу машины и попыталась высадить Найду. Но та вдруг уперлась и стала дрожать всем телом. — Найдочка, ты что?! Пошли, глупышка, — Наташа стала тянуть ее за ошейник. Собака приподняла морду и вдруг долго, протяжно завыла. Если бы не было так холодно, возможно, Наталья почувствовала бы, что значит выражение «кровь стынет в жилах». Но кровь и без того работала в «спящем режиме», поэтому руки вдруг перестали слушаться, оцепенели, и решимость попасть в дом к убитой стала отступать, растворяться в потоке неконтролируемого ужаса. Подруги глянули друг на друга и, не сговариваясь, прыгнули в машину. Наташа заблокировала двери и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. — Похоже, ее здесь обижали, поэтому она и воет, — попыталась успокоить подругу Кречетова. — Давай отвезем животное домой и вернемся. Вон видишь, свет в окошке горит, люди кругом живут, время детское — четыре часа, волков нет. Чего бояться? Веселовская молча кивнула головой и стала смотреть в окно. В полной тишине они доехали до «Мичуринца». Предпоследний осенний день угасал со скоростью чахоточного больного, серая мгла пульсировала, меняя цвет от мышиного, уютного, до металлически-графитового. Найда радостно выскочила из машины и вбежала в дом Кречетовых, который признала своим. Подруги быстро и так же молча наносили дров, затопили печь и на даче, и в бане. Когда они наконец приехали в «Березку», снег прекратился, и земля вобрала его в себя сразу весь, без остатка, как пресс-папье излишки чернил. Машину они оставили на соседней улице и, держась за руки, двинулись к дому Федотовой. Из некоторых труб шел дымок, говорящий о том, что поселок не так пуст, как казалось вначале. — Ого, ничего себе дачка, — сказала Аня почему-то шепотом. — Целый домище! Ключ вошел в замок, но проворачивался с трудом. Все-таки как бы подробно ни описывалось в интернете, как сделать слепок, это оказалось совсем не просто: было холодно, и пластилин, предназначенный для него, застывал. Поэтому копия замка получилась не слишком качественная, соответственно, и ключ такой же. Но через некоторое время после определенных усилий замок наконец щелкнул, и подруги проскользнули внутрь дома. Непонятно, как он отапливался, может быть, с помощью газа, но от того, что в нем было достаточно тепло, стало не так страшно. — Давай быстро ищем не знаю что, но любое подозрительное. Стас сказал, что у Верховой в кабинете были перерыты все бумаги. Может, документы искали, — прошептала Наташа. — Тогда я шмонаю первый этаж, а ты — второй, — тоже приглушенным голосом предложила Анна. — Фи, подружка, какой моветон. Шмонаю. Надо же! — нервно хихикнула Наталья. — Как это дело ни называй, суть от этого не изменится, — Аня по-деловому окинула взглядом дом. Не дом, а просто усадьба! Практически весь первый этаж особняка состоял из огромного зала, центральное место в котором было отдано камину, облицованному материалом, подозрительно напоминающим мрамор. Мебель из красного дерева, кожаный угловой диван, напольная каменная ваза с букетом, явно сделанным руками флориста, громадный телевизор… Анна громко вздохнула и тряхнула головой, отгоняя морок, навеянный домом. Подруги натянули резиновые перчатки — что-что, а про отпечатки пальцев каждый слышал — и принялись за работу. Было неприятно, стыдно и страшно заниматься обыском, тем не менее они отнеслись к этому делу чрезвычайно серьезно. Через пару часов бесполезных поисков они собрались на первом этаже. Наталья подошла к окну, оперлась о подоконник и стала смотреть на улицу. Ничего они не нашли. Ничегошеньки! И что теперь делать?! За окном ветер трепал голые ветки деревьев. На березе, растущей близ калитки, каким-то чудом задержался жухлый листочек. Ветер набрасывался на него, пытаясь схватить и закружить в вихре таких же, отживших свое бедолаг. Но листок не сдавался, и ветер, дунув в последний раз, отступил и унесся в свое царство. Внезапно Наташе почудилось какое-то движение во дворе, она оперлась о подоконник чуть сильнее. Раздался щелчок, и пластик под ее руками разделился на две половины, одна из которых подалась вверх. Подруги замерли и переглянулись. Еще не веря в удачу, Кречетова запустила руку в образовавшийся проем и вытащила на свет папку лилового цвета. — Ну, слава богу, что-то нашли, валим отсюда, дома рассмотрим улов. А то у меня на нервной почве ноги подкашиваются, — с облегчением сказала Аня. Наташа засунула папку за пазуху, и тут они услышали осторожный брякающий звук. Они замерли, но звук был настолько невнятным, что подруги решили, что им послышалось. Через секунду звук оформился и стало понятно, что кто-то пытается открыть дверь. Наталья почувствовала, как холодок ужаса пробежал по позвоночнику туда-сюда и остановился в районе лопаток. Затем он проник под кожу и впитался в каждую клеточку ее тела, заставляя коченеть мышцы. Аня схватила подругу за руку, но Кречетова не могла согнуть кисть, та словно задеревенела. Возникла необъяснимая мышечная слабость, паралич воли. Веселовская тянула подругу к лестнице, а Наталья не могла двинуть ногами. — Будешь крутить педали или нет? — зло прошипела Веселовская и ударила Наталью под колено. Та дернулась, мышцы пришли в движение моментально, как будто у проржавевшего болта сорвало резьбу, и подруги ринулись на второй этаж. Забежали в самую дальнюю комнату, пометались среди мебели. Небольшой шифоньер, зеркало, бюро… Не спрячешься. Оставалась огромная двуспальная кровать с накинутым на нее шелковым покрывалом в узорах из виноградных гроздей. Не сговариваясь, подруги полезли под нее. Аня поддернула виноградное великолепие вниз в надежде, что они, распластанные по пыльному паркету, не будут видны.