— Ага, значит твое большое и светлое чувство пало жертвой любопытства? — Почти… Хорошо, что ты меня вызвала. Иначе… Я вот хорохорюсь, делаю вид, что Витька мне безразличен. А на самом деле внутри все трясется. А у него жена молодая и… молодая, — Аня невесело усмехнулась. — Да и вообще, ни к чему хорошему наши встречи не приведут. Как там: «В одну реку не войти дважды, и разбитую чашку не склеишь». Так что хорошо, что ты меня вызвала. — Ну, тогда бери флешку и смотри, — вздохнула Наташа. Она так надеялась, что подруга «переболела» Виктором. Но похоже, что нет. — Смотри, пока не поймешь, что все это значит. А я — в интернет, буду про Такшиных читать. Некоторое время подруги молчали, каждая из них была занята делом. — Короче, — оторвалась от ноутбука Кречетова. — Юлия Антоновна Такшина, в девичестве Молкина, работала декоратором. Нет, до того, как стать декоратором, она чистила аквариумы. — Как это? — не отрываясь от монитора, спросила Анна. — А так. Юлия ходила по зажиточным домам и чистила аквариумы. И крутила шашни с некоторыми хозяевами. Одна из жен вернулась домой не вовремя, а госпожа Молкина в постели с ее супругом. Обманутая жена схватила нож и давай муженька кромсать, насилу его откачали. А потом за Юлией гонялась. После этого случая Молкина «ушла из профессии». — Слушай, я помню эту историю. О ней даже в «Новостях» передавали. — Вот, а потом Такшина внезапно всплывает уже как декоратор. То есть стала работать с текстилем вместе с дизайнером Гучковским. Знаешь такого? — Спрашиваешь! Он один из лучших, — сказала Веселовская с гордостью, как будто это была ее заслуга. — И сама Молкина была очень неплоха. Декорировала спальню Всеволоду Андреевичу Такшину. Через месяц тот развелся со своей пятидесятилетней супругой, а Юлия Антоновна приобрела себе тучного, одышливого, но очень богатого мужа, — Наташа крутанулась на стуле. — А через год он ошибочно выпивает краску для замши вместо лекарства от простуды. Чудеса… — Чудеса-то чудеса. Но каким образом это все касается нас? — с досадой спросила у подруги Анна. — Не знаю. Но, может, именно из-за этого Федотову убили? — Ага! Это с какого перепоя-то?! При чем тут Альбина? — возмутилась Аня. — А с какого перепоя бумаги про Такшиных находились у нее в тайнике? А? — Наташа потрясла папкой перед носом подруги. — Вот то-то и оно, — сама себе ответила она. — Давай смотри дальше свою флешку. У тебя соображалка лучше развита, чем моя. Математик ведь. Некоторое время спустя Анна заговорила первая: — Слышь, Натусик, я вообще ничего не понимаю. Здесь три файла от двадцать первого июля, дня смерти Всеволода Андреевича. В одном — запись с камеры на доме Такшиных. В 16:22 Юлия входит в подъезд. Дальше разные люди входят-выходят. И все. Анна взяла листок бумаги и отметила на нем дату и время, когда около дома появляется Такшина. — Во втором файле — запись с камеры торгового центра «Олимп». Там вообще сумасшедший дом. Люди, люди, люди… И в третьем — какой-то дом на улице Свободной. Причем дом крутой, там такие тачки! — Думай, Анька, думай. И на сегодня давай закончим, а то Сергей уже несколько раз звонил, да и твои бывшие тебя, наверное, потеряли. А кстати, насчет бывших, тебе Максим не звонил? — Нет, а зачем? У меня теперь проблемы, зачем ему это нужно? Так что я даже рада: сама знаешь, что на поверхность всплывает. Ладно, Натусик, давай по домам. Ночью подумаю. Ты же знаешь, мне идеи приходят в голову во сне. Наталья заперла папку в сейф, погасила свет, и подруги покинули салон. — Завтра мне к Алексееву на допрос. Как он сказал, «по вновь открывшимся обстоятельствам». Что там у них открылось? Ну, пока, подружка, — Наташа чмокнула Анну в щеку, и они разошлись по своим машинам. Наташа села за руль, и тревога, мучительная, плотная, почти осязаемая, снова стала хозяйкой ее мыслей. «По вновь открывшимся обстоятельствам» — что это значит? Что нового узнал следователь? Скорее всего, то, что она была в «Ласке». А это значит, она становится главной подозреваемой. Может, конечно, и не главной, но подозреваемой: мотив у нее был, скандал был… Хорошо бы узнать, когда и как убили Верхову. Тогда можно подготовить себе алиби, а не теряться в полиции, если выяснится, что Жанна умерла сразу после их скандала. А вдруг Алексеев знает, что они с Аней были в доме у Федотовой? А как он может узнать? Да мало ли как. У полиции свои методы. Внезапно промелькнула мысль — простая и оттого особенно страшная. «А если в особняке Альбины были камеры наблюдения? И они с Анюткой на записях как на ладони?» Наташа резко нажала на тормоз, и машина завиляла по белесой снежной пыли. Кречетова вцепилась в руль, пытаясь выровнять автомобиль, но тот не слушался. И сразу все мысли — и про убийство, и про алиби, и даже про камеры — исчезли, испарились. Осталась бездна дороги, неуправляемый кроссовер, руль и побелевшие костяшки пальцев, вцепившиеся в него. Наконец машина укротила свой нрав и снова плавно заскользила по присыпанному снегом асфальту. Наташа перевела дух, и мысли опять вернулись в строй: зачем ее вызывает следователь? Глава 17 Наташа проснулась от телефонного звонка. За окном было непроглядно темно, ни света, ни звезд — не поймешь, ночь или день. Муж спал на животе, отбросив подушку в сторону. Она встала, натянула на плечи плед и поплелась на кухню. — С первым днем зимы тебя, соня! — радостно крикнула трубка голосом Веселовской. — Натка, я все поняла. Как всегда, озарение пришло в объятиях Морфея. — Господи, какое озарение, — простонала Кречетова. — Сколько времени? — Страшно поздно, семь! Слушай сюда, а то мне скоро на работу собираться. На флешке, которая из нашей папки, три записи. На первой — Юлия Такшина входит в подъезд своего дома. И все! Понимаешь? Только входит! — Я помню. И что это значит? — зевнув, спросила Наталья. Все-таки она вчера уснула очень поздно. — Ну как «что»? Юлия на допросе сказала, что пришла домой, положила на стол краску и лекарство и ушла с подругой в супермаркет «Олимп». А потом она зарулила к ней в гости, в смысле к подруге. А получается, что Такшина как вошла в четыре часа с копейками в свою квартиру, так больше из нее в тот день и не вышла. Остатки сна сдуло с Наташи, как пух с одуванчика. А ведь правда — не вышла. — А что с другими записями? Что там? — Пока не поняла. На второй — торговый центр «Олимп» и куча людей. А на третьей — не поверишь — тот крутой дом на Свободной. — И все? Просто центр и дом? — задумчиво спросила Наталья, ставя джезву на огонь. — Ну, не знаю. Ты сказала мне разобраться с флешкой, я и разобралась. Я молодец? — Молодец. Мне в обед к Алексееву в полицию на допрос, — сказала Наташа без перехода. Она старалась говорить равнодушным голосом, как будто нет ничего более обыденного, чем ходить на допрос к следователю. Веселовская пожелала ей удачи, и они попрощались до вечера. Слова Алексеева «по вновь открывшимся обстоятельствам» пугали Наташу до тошноты. Какое отношение лично она, Наталья Кречетова, имеет к этим обстоятельствам? Ни при чем она во всей этой истории, но при вопросах следователя нервничает, заикается, краснеет, суетится. Конечно, это выглядит подозрительно. Иногда ей казалось: задай Алексеев самый очевидный вопрос, например, как ее зовут, и проверь ответ на полиграфе, выяснится, что она врет как сивый мерин. Наташа пыталась себя успокоить, сказать, что допрос — простая формальность. Но ни дыхательная гимнастика, ни подсмотренный в интернете аутотренинг, ни аксиома мудрости «все, что ни делается, — все к лучшему» — не помогали. Она еле проглотила кофе и отправилась в полицию. Алексеев устроил целый спектакль: задавал вопросы равнодушным голосом, вставал, подходил к окну, потом вдруг резко возвращался на место. Придвигал к себе протокол допроса, записывал ответ, кричал, отбрасывал ручку, вскакивал, нависал над ней «чубатым» утесом. В какой-то момент Наташе показалось, что ее сейчас арестуют, вернее, задержат. Но Алексеев вдруг успокоился, вполне мирно закончил допрос, правда, автограф под подпиской о невыезде поставить заставил. Ну что ж, его можно понять: все работницы салона «Ласка» подтвердили, что накануне своей смерти Жанна крупно поссорилась с Кречетовой. Да так, что они практически подрались. Вернее, свидетели сказали, что не практически, а подрались. Как оказалось, Наталью от ареста спасло то, что хозяйка «Ласки» была отравлена, а не убита во время потасовки. И яд был обнаружен в конфетах, которые стояли на ее столе до прихода Кречетовой. Что все окружающие и подтвердили. «Это надо же, яд в конфетах! Прямо Агата Кристи какая-то», — удивилась Наташа. Она вышла из здания полиции на негнущихся ногах, как будто провела в заключении несколько лет. Сквозь серую мглу попыталось пробиться солнце. Оно выпустило на землю пару чахоточных лучей, потом, вероятно, передумало — втянуло назад свои бледно-желтые кинжалы, и снова стало хмуро, безрадостно. Кречетова вдохнула полной грудью влажный воздух. И тут почувствовала, что очень проголодалась. Утром-то только кофе выпила и перекусить ничего с собой не взяла. Если бы не чертова диета, купила бы сейчас чебурек, впилась бы зубами в его исходящую соком мякоть! Мимо лотка с пирожками она прошла, словно Одиссей мимо острова сирен. Села в машину и позвонила подруге: — Анька, я через пятнадцать минут буду у тебя, заберу с работы. Только купи мне что-нибудь в буфете, пока я не сорвалась. — Не волнуйся, усе сделаю без шума и пыли, — сказа Аня словами Лелика из легендарной «Бриллиантовой руки». Когда наконец Веселовская села к подруге в машину и сунула ей в руки одноразовую тарелку с куском рыбы, Наталья была близка к агрессии. — Вымоталась я сегодня, — сказала Аня, пока ее подруга поглощала окуня. — Ты же знаешь, какие у меня в коллективе бабы! Идут мимо, а сами глазом в монитор косят, вдруг я в «Одноклассниках» сижу. Так что нашим расследованием занималась в обед. Давай съездим к дому на Свободной, который на третьем видео. Оказывается, там живет Элла Татаринова, подружка Юлии Такшиной. И жена нашего известного депутата. — Какой смысл туда ехать? Любоваться на жизнь небожителей? — с полным ртом спросила Наталья. — Ты недооцениваешь свою подругу. Тадам, — Анна сделала вид, что открывает шампанское. — Я разобралась со всеми файлами. На первом мы видим, что Юлия зашла в дом и больше не вышла. На втором — среди людей, заходящих в «Олимп», ее тоже не было. А на третьем — она не заходила в гости к Татариновой. А Татаринова эта наврала в полиции, что Такшина была у нее, — алиби ее подтвердила. Поехали, прижмем ее, — Аня с азартом потерла руки. — Ну-ну, сбавь обороты. У тебя что, головокружение от успеха? Как мы ее прижмем? — возмутилась Кречетова. — Очень просто. Я такое узнала… — сказала Веселовская заговорщическим голосом. — У Эллы есть молодой любовник. Просто щегол. Может, ему и восемнадцати нет. Мне коллега рассказала по очень большому секрету. Представляешь, у ее соседки есть сын, он в одиннадцатом классе учится. Так вот, Татаринова с ним зажигает. Мамаша пацана молчит, у них с деньгами негусто, а тут сынка одели-обули, в институт любовница собирается его пристроить, ну и далее по списку. Так что едем к Татариновой, нам есть чем козырнуть. — Я смотрю, ты раскозырялась. Как бы нас не прикончили, как Верхову и Федотову. Они тоже, скорее всего, козыряли своей информацией, — Наташа впилась зубами в яблоко, найденное в бардачке машины. — Ты хочешь сказать, что они занимались шантажом? Может, просто сведения для кого-нибудь собирали, — предположила Анна. — Может, — пожала плечами Наташа. — Ну давай, поехали, с богом. Надеюсь, мы все делаем правильно. А я провела так называемый следственный эксперимент. В один из стаканов налила «Термоспад», а во второй — краску «Успех». — И что? — понизила голос Аня.