— Они разные. То есть краска и лекарство разные по цвету. С точки зрения больного человека — это все ерунда, никто же цвета не сличает. Тем более мужики, сама знаешь, для них и розовый, и красный, и малиновый, и вишневый — все едино… Но вот Юлия… Дело в том, что краситель бордового цвета. Понимаешь? Веселовская медленно покачала головой. — Там даже на пачке это написано. «Цвет бордо». А перчатки у нее, как и дубленка, малиновые. Мало того что идея с покраской рукавичек так себе, да еще и колер другой. А Такшина — декоратор, у нее чувство цвета развито будь здоров. Но в магазине из «Успеха» только красный, бордовый и розовый. А вот малиновый цвет есть в немецкой краске, забыла, как она называется. Но там дизайн упаковки совсем другой, его точно с «Термоспадом» не спутаешь. — То есть Юлия была вынуждена купить краску фирмы «Успех», потому что ее пакетик похож, правда с большой натяжкой, на пакет лекарства от простуды! — подхватила Натальину мысль Аня. — Вот именно! — Наташа победно хлопнула рукой по торпеде машины и продолжила заговорщически: — Дальше — запах и вкус. Лекарство пахнет малинкой и вкус похожий. А краситель пахнет химией. Я язык помочила, так его как огнем обожгло. До сих пор болит. И Наталья взглянула на подругу, гордясь своими детективными способностями. — Странно, что для чистоты эксперимента ты его не выпила! — взорвалась Анна. — Ты что, с ума сошла?! А если бы ты отравилась?! Вот скажу Сергею и Полинке, пусть они с тобой разбираются, если меня ты слушать не хочешь! — Только попробуй, — испугалась Кречетова, — и вообще, я немножко, только кончиком языка. — Немножко! — все никак не могла остановиться Веселовская. — Дурака кусок. Они замолчали. Наташа обиженно сопела, Анна смотрела в окно. Картина была безрадостной: безлюдные темные улицы, блики мокрого асфальта, моросящий дождь. И вдруг все изменилось, как будто кто-то щелкнул выключателем. Двор, в который они въехали, был залит светом, по нему сновали роскошные автомобили, из которых выходили мужчины, всем своим видом демонстрирующие успех и благополучие. Легкие беззаботные женщины кутались в норковые манто, преодолевая путь в несколько шагов от автомобиля до подъезда. — Зря мы сюда приехали, вдруг Элла на каком-нибудь фитнесе или у любовничка юного, — первой заговорила Наташа. — К любовнику она ходит днем, я даже время знаю, а фитнес-шмитнес у нее через час. Так что сидим и ждем. Они приготовились к долгому ожиданию, но Татаринова вышла буквально через несколько минут. Даже при вечернем освещении, а может быть, именно поэтому, было видно, как она хороша: прямые черные волосы, смуглая кожа, подтянутая фигура. В яркой куртке, спортивных штанах, плотно обтягивающих накачанную попу, легкой походкой она подошла к белому «мерседесу» и открыла багажник. Веселовская вынырнула из машины и подбежала к Элле. Наташа выскочила следом. — Але, гараж, че надо? — возмутилась Татаринова. Грубые слова, пробившиеся сквозь пухлые губы, прозвучали в этом раю благополучия настолько нелепо, что Анна резко затормозила, чтобы не наткнуться на их плотную субстанцию. — И че? Опять журналюги? — Элла закинула спортивную сумку в салон машины. — Пройти дайте, — и она попыталась проскочить мимо подруг. — Я бы на вашем месте не торопилась, если вы, конечно, не в прокуратуру спешите, — Веселовская сделала равнодушное лицо. — Чего в прокуратуру? — опешила Татаринова. — Например, вас замучила совесть и вы собираетесь признаться в лжесвидетельстве или, не дай бог, в соучастии в убийстве, — продолжала Аня. — Эй ты, поосторожней на поворотах-то. Че несешь? Какое убийство? — Татаринова захлопнула багажник, отряхнула руки и пошла на Веселовскую. — Вы знакомы с Такшиной Юлией? — спросила та, на всякий случай отступая в сторону Кречетовой. — Знакома, и че теперь? — Элла с вызовом посмотрела на подруг. — А то, — передразнила ее Аня, — что она мужа своего убила, или, чтоб вам было понятнее, — замочила. — Да че вы несете? Если она че и сделала, у нее и спрашивайте, я-то при чем? — пожала плечами Татаринова. — Минуточку, а можно я вас перебью? — встряла в разговор Наталья. — А вы действительно Элла Татаринова, жена депутата Владимира Татаринова? Элла щелкнула жвачкой и усмехнулась: — А че, завидно? — Да она это, она, — пробормотала Веселовская. — Давайте валите отсюда, я на тренировку опаздываю, — Элла снова щелкнула жевательной резинкой. — Ответьте нам на один вопрос и можете ехать, куда вам нужно, — снова пошла в наступление Веселовская. — В тот вечер, когда Всеволод Такшин был отравлен, где вы находились? Кречетова поморщилась. Их доморощенное расследование больше напоминало фарс, как в фильме «Незаконченный ужин». Там на допросе следователь задавал подозреваемому один и тот же вопрос: «Где и когда вы родились?» Следователь был нелеп и явно не понимал, о чем нужно спрашивать. Так же и они. А у их «респондентки» интеллект в таком зачаточном состоянии, что она даже не попросила подруг представиться. Может, с ней этот бред и пройдет. — Отвяньте, не знаю я никакого Всеволода, — Элла сделала попытку отодвинуть Анну. Но та только разозлилась и навалилась бедром на дверцу машины Татариновой. — Что, мужа своей подруги Юльки не знаешь? — Какого? Севку Хряка, что ли? — А я и говорю: Всеволода. Значит, Севку. И возможно, что и Хряка, — хмыкнула Аня. — А чего я должна память напрягать? Пошли вы… — и Элла снова сделала попытку прорваться к машине. — Давай валяй, езжай к своему любовничку Матюшкину, а я прямиком к твоему мужу, — Анна отвернулась и решительным шагом двинулась к своему автомобилю. Наталья потрусила следом. — Э, стой! Стой, я говорю, — кинулась за подругами Татаринова. Она нагнала их у самого кроссовера и дернула Веселовскую за рукав. Самым непостижимым образом ее тональность изменилась. И даже гопническое «че» сменилось нейтральным «что». — Что вы там про Севку-то спрашивали? Элле понадобилось всего пять минут, чтобы рассказать обо всем, что знала. Оказалось, что как-то летом, то ли в июле, то ли в июне, поздно вечером ей позвонила Юлия и сказала, что умер ее муж. И попросила подтвердить полиции, что они вместе болтались по торговому центру «Олимп». А что, ей не жалко, можно и подтвердить. — А зачем Такшиной это было нужно? Она не говорила? — спросила Наталья. — Так Юлька, наверное, с любовником каким-нибудь тусила. А мне что, в падлу сказать? Я и сказала, что и по бутикам шлялись, а потом ко мне зашли. Типа шмотки примеряли. Подруги отпустили красотку на фитнес, а сами, стуча зубами от холода, забрались в Наташину машину. Включили печку, подогрев сидений и стали ждать, пока блаженное тепло заполнит салон. — Ну все, молодцы мы, молодцы! Это дело закрыли. Все узнали. Завтра беремся за следующее, — подвела итог Кречетова. — Мы выяснили, что Такшина никуда из дома не выходила; скорее всего, сама дала мужу выпить краску. Уж не знаю, как ей это удалось, — может, вместе с лекарством смешала, может, варенье или мед для вкуса добавила, — развела руками Веселовская. — И куда мы с этим пойдем? В полицию? — Пока никуда. Наша-то цель не Такшину на чистую воду вывести. И кстати, может она и не убивала, может, произошел несчастный случай, а Юля испугалась, что ее заподозрят, и нагородила себе фальшивое алиби. Нам с тобой нужно выяснить, кто убил Федотову и Верхову. Предположим, только предположим, что Жанна с Альбиной собирали информацию и убил их тот, кого они шантажировали, — сказала Наташа, выруливая со двора. — Пусть будет такая версия, надо же от чего-то отталкиваться. — Звучит правдоподобно, — согласилась Анна. Кречетова подвезла Веселовскую прямо к ее подъезду и чмокнула в щеку. Аня подняла голову и посмотрела на свои окна. Судя по синим всполохам, в комнате был включен телевизор. — О нет! — она скрипнула зубами. — Я хочу принять ванну, натянуть теплый халат и завалиться с книгой в постель. А у меня снова проходной двор. Наташа покосилась на подругу, но ничего не сказала. Какой смысл, если это продолжается уже не один год? Она вздохнула и поехала домой. Едва Кречетова успела войти в квартиру, как к ней с визгом бросилась Найда. Из кухни вышел муж и покачал укоризненно головой. Наталья прижала руки к груди: — Ну, прости, прости. С Анькой как встретишься, сам понимаешь. — Да ну вас! Дома, между прочим, было шаром покати. Вот брошу тебя, будешь знать. Иди лопай сырники, — развернулся и пошел на кухню. — Я тебе брошу, — пробурчала Наташа. — А кто меня кормить-то будет? — Ну, Аньку кто-нибудь бросит, если не перестанет с тобой шляться и не займется домом, — Сергей поставил на стол сметану, пока супруга мыла руки. — А вот это, кстати, идея, — засмеялась Кречетова. — Нужно будет Анютке ее подсказать. Наташа ела, муж рассказывал о проблемах с поставщиками, около ног крутилась Найда, выпрашивая себе невообразимо вкусное лакомство — сырники. И было так хорошо в доме, так надежно, так невероятно спокойно, что Наташе вдруг стало очень страшно оттого, что все это можно в одночасье потерять. Глава 18 Тусклое зимнее утро уныло висело за окном. Несколько раз начинался игольчатый дождь, который, лишь прикасаясь к асфальту, схватывал все ледяным панцирем. Наталья еле доехала до «Поэтики»: дорога была блестящей и скользкой, как шляпки вареных маслят. В последнее время она манкировала своими рабочими обязанностями, поэтому накопился ряд вопросов, которые требовали немедленного решения. Один из поставщиков косметической продукции уже несколько раз срывал сроки доставки. Кабинетом, в котором произошло убийство, наконец разрешили пользоваться, но необходимо было заменить кушетку и сделать перестановку, в солярии срочно поменять стекло. Закончила она разбираться с проблемами только к вечеру. Ее мысли разделились на две половины, каждая из которых выполняла свои функции. Одна решала производственные вопросы, а вторая размышляла о затеянном расследовании. И существовали они одновременно и параллельно друг другу. Наталья пересматривала прейскурант цен и думала. А вдруг лиловый конверт вообще не имеет никакого отношения к убийствам? Вдруг это дело рук маньяка? Или апологета всего естественного, натурального, который ненавидит центры красоты и убивает там всех подряд? Или какой-нибудь конкурент сначала убил женщину в «Поэтике», потом в «Ласке». Вот, к примеру, хозяйка «Клеопатры». Такая злыдня… Наташа заварила кофе и достала из сейфа второй конверт из дома Федотовой. В нем были: копия свидетельства о рождении Вячеслава Лихолетова, названия каких-то интернет-сайтов и фотография машины, стоящей около детского дома для детей-инвалидов. Наташа один за другим набрала адреса указанных сайтов. Везде речь шла о Клавдии Феоктистовне Лихолетовой — зампредседателя по социальным вопросам при мэрии. Ее хорошо знали в городе: она была активной участницей различных ток-шоу, на которых клеймила позором мамаш-кукушек, нерадивых родителей, выявляла семьи, в которых дети жили в невыносимых условиях. Она патронировала детские дома, заседала в различных комиссиях по защите прав детей. Вообще, ее было очень много: только включишь телевизор — сразу она, Клавдия Феоктистовна. Наташа думала, что ей далеко за пятьдесят, но на самом деле оказалось немного за сорок. Лихолетова носила строгие костюмы, обувь на широком устойчивом каблуке, делала высокую сложную прическу — возможно, именно так, по ее представлению, должна выглядеть чиновница. Наталья распечатала найденные статьи, повертела в руках фотографию и стала рассматривать свидетельство о рождении какого-то ребенка. Как ни крути, но без помощи Завьялова не обойтись. И Наташа набрала номер друга.