А Пабло обиделся и начал взрывать. И сейчас… Достаточно посмотреть на тех, кто стоит на правительственной трибуне. Почти все — чистые или почти чистые испанцы… приметы индейской крови есть у тех, кто пробивал свой путь в армии. Думаю, они так Эль-Либертадора еще не простили… В воздухе появилась пятерка вертолетов «Гарпия»[2], они тащили за собой национальные флаги… … — Почему ты молчишь? Тебе ведь не весело, правда? Мы с Ларой сидели на террасе какого-то заведения для хипстеров и смаковали кофе с местными добавками — надеюсь, что не с листьями коки. На улице было веселье — парад велосипедистов. Мэрия Боготы развивает велосипедное движение и потому сейчас на каждый День Независимости проводят парад велосипедистов. — Почему, весело. Просто я привык молчать. Лара сидела, нахмурившись, ответ ее явно не устроил. — Знаешь… ни в одном языке, кроме русского нет столько пословиц, которые призывают держать язык за зубами. Язык мой враг мой. Слово серебро, молчание золото. Слово не воробей, вылетит, не поймаешь. — Но как же вы тогда веселитесь? — Пьем водку. Лара удивленно покачала головой. — В католической семинарии говорили, что русские безбожные люди совсем не похожие на нас, а я не верила. — Ты закончила католическую семинарию? По тебе так и не скажешь. — Просто я часто сбегала с занятий. — Куда, расскажи. — Нет. Будешь ревновать — Перестань. Я не в том возрасте. — Ладно. Сам напросился. И я начал слушать рассказы Лары о ее беззаботной юности, а мимо нас катились велосипедисты, и один из них вез флаг ЛГБТ. Удивительно, но его даже не били, хотя Колумбия — страна католическая… … Поскольку я ненавижу отели — слишком много глаз, слишком легко установить, где ты жил и когда — мы остановились в квартире, которую я снял на несколько дней во втором районе[3]. Квартира в приличном жилом комплексе, полупустом, правда. Хозяин, насколько я знаю, уехал за границу… и не потому что его разыскивают — просто по-настоящему богатые люди предпочитают из Колумбии уезжать. Кризис бушует, неизвестно, чем все закончится. Второй район предусматривал полный набор — подземную автостоянку, видеонаблюдение, консьерж. Ксеноновые фары БМВ высветили паркинг, в котором больше половины машин были накрыты чехлами. Я припарковал машину носом вперед… Ничего, тут народа много не бывает, развернусь. Лара выскользнула из машины, забыв про покупки на заднем сидении. — Догоняй! Черт… не то чтобы мне с ней не нравилось в отношениях… Просто разница в возрасте чувствуется все сильнее. Я не ханжа и не против таких отношений… просто тут роль играет еще то, что я русский, а она — латиноамериканка. Более разные темпераменты трудно представить, даже если бы мы были одногодками. А тут еще разница в возрасте больше двадцати лет. Кто она мне? Какие чувства я к ней испытываю? Сейчас не восьмидесятые, когда по всей стране было убито более тысячи журналистов — но убить все равно могут. Или порезать, изнасиловать, избить. То, что она со мной, снижает риск всего этого — женщина здесь никто, но каждый, кто решает поднять руку на женщину, понимает, что ему придется иметь дело с ее мужчинами. Ну и… в какой-то степени мафия думает, что Лара под каким-то контролем, и нужды в жестких мерах нет. Вряд ли у нас будут дети. Хотя… было бы лучше, если бы она нашла себе наркомана? Она из трущоб, нормального парня ей будет трудно найти. Здесь на таких не женятся, еще и на журналистках — слишком самостоятельная. Я повернулся, чтобы открыть дверь и выйти и увидел человека с пистолетом. … Человек с пистолетом — это был Слон, он каким-то образом проник в гараж и видимо прятался за колонной. Вид у него был какой-то странный — бледный как смерть, в одежде явно с чужого плеча. Пистолет он держал стволом вниз, не направляя на меня. — Какого хрена? — выругался я, открывая дверь. — Ты один? — Да, черт возьми, один. — У меня … проблемы. — Слон, последний человек в этом мире, который будет решать твои проблемы, это я… Э-э, что с тобой? Слон пошатнулся… но оперся о колонну и остался стоять. — Ничего, — через силу улыбнулся он, — все в порядке. … Если у вас проблемы — то любую помощь вы можете получить в трущобах. Если знаете, как себя вести и что говорить… Слон лежал на столе в подсобке местной аптеки, провизор продувного вида по имени Серхио, он же подпольный врач, зашивал Слону рану, а я стоял с пистолетом и смотрел то на Слона, то на улицу, где стоял мой БМВ. Такую машину могут угнать за минуту, если, конечно, сообразят, что БМВ просто так не появляется в трущобах. Трущобами были густо обсыпаны склоны гор, сами по себе они были не очень то страшными. Современная трущоба — это уже не хижина из картона, это самодельный дом из дешевых пеноблоков в два-три этажа, на первом гараж или лавка. Трущобность тут, скорее, в том, что на такие дома нет никаких документов, и за коммуналку они не платят — государство даже не пытается собирать здесь какие-то налоги или платежи — проще оставить этих людей в покое. С преступностью тут тоже не так плохо как кажется — грабят чужих, своих не трогают, за своих потом придется отвечать. Государство постоянно придумывает какие-то программы по социализации трущоб — например, строит библиотеки, провели линию наземного метро и пустили канатную дорогу, которой в основном пользуются туристы, чтобы посмотреть на трущобы сверху. Но получается плохо, потому что жизнь здесь — это образ жизни. Крестьяне, пришедшие в город, но так и не ставшие горожанами, перебивающиеся случайными заработками, считающие что если ты украл — это хорошо, а если у тебя — то плохо; они не хотят менять свой образ жизни здесь, если им надо что-то изменить — они уезжают в США нелегалами. Здесь вербует пехоту мафия, отсюда — вырываются немногочисленные счастливчики — те, кто вырвался, уже не ездят сюда, не навещают родных и друзей. В полицию тут не стреляют, как раньше, но что бы ни происходило под окнами, никто не снимет трубку и не вызовет полицию. Здесь со всем разбираются сами. Потому и Слон, получивший пулю, здесь получит помощь за наличные, и никто не задаст ни одного лишнего вопроса. Два синьора на дорогой машине и один раненый — все понятно. Зазвонил телефон. Лара… черт я и забыл про нее. — Лара, милая… — Да пошел ты! Бросила. В принципе — она права. Так нельзя. Набил СМС — срочное дело, люблю. Когда отправлял — заметил, что местная детвора уже занялась машиной. — Эй! А ну пошли! Увидев человека с пистолетом — пацаны дернули врассыпную. … — Что с ним? Серхио пригладил короткие, бандитские усики. — Две пули. Одна вскользь, другая серьезнее. — Насколько? — Лучше бы ему отлежаться несколько дней. Может быть загноение. Сами понимаете, синьор, наш климат… — Целокс использовали? Есть он у вас? — Обижаете, сеньор. — Не обижу, — я достал деньги. — Сколько? И есть ему можно? — Можно, синьор. Если в долларах, то пятьсот. Это было много — но не в этой ситуации. — Вот, держи. — Дальше по улице. Там автомобильная мастерская, всегда открыто. Рядом дом — можно и комнату снять и накормят. — Благодарю. Серхио похлопал по карману. — Такая благодарность мне нравится, синьор… … Поскольку ждать было некогда, да и смысла не было — взял дежурные блюда table d’hot — куриный суп ахиако с кукурузой и обычные мясные эмпанада — тоже на кукурузных лепешках. Стоит это все недорого и очень сытно — пища бедноты. Слон из машины не показывался. Его пистолет я забрал себе. Интересная, кстати, машинка — Глок-19Х, версия для армии США, которую армия США покупать не захотела. Что на черном рынке, что на официальном — уходит, как маленькие хлебцы. — Вот, держи, — я сел в машину. — Жрать тебе можно, я выяснял. Давно не ел? — Два дня, — Слон принялся за еду. Я присвистнул, подвинул ему и свою порцию.