С цыганской гордой статью Татьяна чуть поклонилась, легким движением отбросила назад волосы, черные глаза задорно блеснули, она улыбнулась, и только едва заметные бисеринки на верхней губе выдавали, какой огонь сейчас бушевал в ней. Она сложила, как что-то живое, платок, сказав, что это единственная гражданская вещь, подарок мамы, который она дала ей с собой в дорогу на фронт как напоминание о доме. – А все остальное на нас – уставное, – усмехнулась Танька. – Вот товарищи тыловики знают, не дадут соврать. Роман хотел было сказать, что в Германии достанет им лучшее заграничное белье, но вовремя сдержался. Глава пятнадцатая Тут и полночь подоспела. Саня первый отметил это, глянув на свои наручные часы. У него было правило еще с той давней поры, когда мама впервые прочитала Саньке сказку о Золушке. Все песни, пляски, танцы прекращаются, когда часы бьют полночь. В деревне, среди лесов и туманных лугов, мистическое, загадочное, сонное время длится до рассвета, громкие звуки тут же затихают и исчезают, голоса тоже становятся тише, как бы приноравливаясь к природе и редким крикам ночных птиц. Почему он вспомнил это время, те ощущения, необходимость подчиниться правилам и поверьям? Наверное, в силу сложившейся деревенской привычки. Все дело в том, что в клубе, где Саша нередко играл на гармони для народа, по указу председателя колхоза товарища Свинаренко Кузьмы Ивановича ровно в 00 часов 10 минут на двери вешался амбарный замок, который, кстати, сам был культурно-исторической ценностью, потому как не менее ста лет до этого в своей прошлой жизни закрывал двери сельского храма. А когда построили клуб, учли все, кроме замка. Церковь же пустовала: все, что можно было разрушить или унести, уже давно сделали. Кому-то вдруг пришла мысль экспроприировать у батюшки замок вместе с ключами. Священник с потемневшим от печали лицом выслушал молча требования активистов и безропотно их выполнил. А у Саши защемило сердце, когда он увидел, как батюшка плакал, и слезы скрывались в его густой бороде, а ветер беспощадно трепал ее… С той поры его никто больше не видел, куда сгинул он, неведомо… Все это каждый раз болезненно вспоминалось, когда массивный железный страж повисал на дверях клуба. А расходиться по домам ребятам ну никак не хотелось. Какой тут сон, когда ночь нежна и ласкова, парни постарше уходили провожать девушек, а старшеклассники, которые еще до этого не «дозрели» (песни распевать было уже слишком поздно), просили Сашу: «Давай, Санька, „музыкальную угадайку“! Он сам придумал эту игру. Любые мелодии, тем более начало или припев, он подбирал влет. Тому, кто первый назовет песню или мелодию, засчитывались очки… Ольга налила новым гостям чаю и спросила: – Саша, а что ты нам еще сыграешь, чтобы для всех и… для души? Саня не думал, ответ уже был готов: – А давайте сыграем вместе в очень классную игру! – В карты, что ли? – подал голос Прохудейкин. – Нет, не в карты! Игра называется „музыкальная угадайка“! – Детская, что ли? – усмехнулся Роман. – Может, лучше что-нибудь для взрослых? Вон патефон стоит, можно устроить вечер танцев! Не обратив внимания на Прохудейкина, Ольга поддержала: – А давайте, это, наверное, очень интересно! Иван, конечно, тоже выразил интерес. Татьяне после пламенной „Цыганочки“ парные танцы показались пресными. Сотрудникам тыловой службы только и оставалось что кивнуть в знак согласия. Деревянко попросил лист бумаги, Иван вытащил из сумки свой блокнот. – Все очень просто! – объявил Саня. – Я наигрываю мелодии известных песен. Если никто сразу не узнает, добавляю еще ноты. Кто первый угадал, тому начисляется балл. Кто назвал неправильно, тому – штрафной. Мы в деревне так играли, знаете, как весело было! – Просто ухахатывались, – не удержался, чтобы не съязвить, Роман. Родин сказал, что берет на себя подсчет очков. Он разлиновал в блокноте табличку на пятерых участников и повернулся к Деревянко: – Маэстро, ваше слово, пардон, ваша песня! Саша сыграл начало „Неудавшегося свидания“. Все переглянулись, никто не узнал мелодию. Саня повторил, добавив еще две нотки. Тут же Иван, как школьник, выбросил руку и напел: „Мы оба были: – Я у аптеки! – А я в кино искала вас! – Так значит, завтра, на том же месте, в тот же час!“ – Командир, пиши себе один балл! – похвалил Деревянко. – Игра продолжается! Романс „Уходит вечер“ он слышал на пластинке в сельском клубе, подобрал, как всегда, на слух, а слова сами запомнились. С шести нот мотив угадала Татьяна: – „С твоих ресниц слетают тихо грезы, стоят задумчиво уснувшие березы…“ Саня продолжил: – „Спокойной ночи!“ – поет нам поздний час, а ночь близка, а ночь близка…» Один балл «цыганочке»! И еще один романс, товарищи участники. Деревянко наиграл из своего репертуара «Вашу записку», которую очень часто передавали по радио. Пела ее несравненная Клавдия Шульженко. Оля тоже, как школьница, стала трясти поднятой рукой, узнав песню по первым нотам: – «Я вчера нашла совсем случайно у себя в шкафу, где Моцарт и Григ…» – «То, что много лет хранила тайно в темных корешках пожелтевших книг…» – завершил куплет Саша. От волшебной, загадочной грусти этих стихов защемило сердце, душа захотела уюта, и грезилось, и мечталось о чем-то хорошем и счастливом. Мир моих надежд, моей души… Наивный мир наивных лет, Забытых дней забавный след — Все, что волновать меня могло В семнадцать лет… Ваша записка в несколько строчек, Где вы, мой далекий друг, теперь?… Саша не знал ни композитора романса Николая Бродского, ни автора стихов Павла Германа, и очень бы удивился, если бы узнал, что это он сочинил строки «железного» авиамарша «Все выше». Потом было «Утомленное солнце», которое «нежно с морем прощалось», и еще один балл получила Таня. «И кто его знает» к общей радости угадал Юрка, а девушки пропели для всех гостей куплет: На закате ходит парень Возле дома моего, Поморгает мне глазами И не скажет ничего. И кто его знает,