Задумались все. Одни одно говорят, другие – другое. Никто отгадать не может! Одна матушка Аймомо, которая эту загадку загадала, улыбается себе, коленки поглаживает. Сидит развалившись, довольная. Наулыбалась, на сумаляк рукой указала: – Еда без соли – сумаляк! 6 Далеко еще до сумалячного рассвета. Стали женщины придремывать. Матушку Аймомо тоже ко сну клонить стало. Но глаз не смыкает. Раз уж ты кайвони, гляди за сумаляком в оба. Глядит матушка Аймомо, приглядывает, тут и светать начало. Взяла матушка половник, сумаляк по деревянным чашкам разлила. Женщины по домам стали ходить, сумаляк разносить. Большие, маленькие – все сумаляк с пальцев слизывают! Говорят, в человеке тысяча болезней сидит. Один раз слизнешь сумаляк – сорок болезней как не бывало! 7 Взяла матушка Аймомо плошку с сумаляком и домой отправилась. Отец наш Каплон указательный палец в плошку запустил, принялся сумаляк с пальца слизывать. Матушка Аймомо душой воспрянула, телом воспрянула. Искра надежды промелькнула! «За сумаляком всю ночь глаз не сомкнула, – думает матушка. – Если бы грехи какие на мне были, то, наверное, простились они мне за это. А если не было, то еще чище стать должна была. За все в этом мире воздаяние бывает. Может, теперь мечта моя заветная сбудется…» 8 Встала матушка Аймомо по обычаю на ранней заре. Повседневными делами занялась. Окна в доме пораскрывала. Во дворе подмела. Цепь на воротах убрала. В собачью миску еды наложила. Камень от дверцы курятника отодвинула. За скотом посмотрела. Корову подоила. Молоко через кисею процедила, в крынку налила. Чтобы муравьи не добрались, к проволоке бельевой ее подвесила. С бригадиром на улице переговорила. Чай вскипятила, дастархан в углу двора расстелила. Тут и отец наш Каплон проснулся. – Бригадир к базарному дню сказал виноградник вскопать надо. – А… И какой? – Который возле рощи диких урючин. – Да уж, хорошая новость… Прямо хоть суюнчи[67][Суюнчи – подарок за сообщение хорошей новости.] тебе давай!.. – Хорошая новость, не хорошая, мне руки ваши жалко. – А ты их мне хной покрась. Матушка обрадовалась: – Да, верно сказали! Чай попили, сходила матушка Аймомо в амбар, пригоршню сухой хны взяла. В воде размочила, в деревянную ступку слила. Стала каменным пестом толочь. Перед сном ладони отца нашего хной помазала. Сжала их в кулак. Виноградными листом обложила, платком сверху обмотала. Утром отец наш Каплон ладони раскрыл, а они от хны красные-красные! После хны руками никакого вреда от рукоятки кетменя не будет! На следующий вечер снова собралась матушка руки отца нашего Каплона мазать. Тот вдруг заартачился: – Лучше себе брови усьмой намажь! Сколько можно, а! Матушка засмеялась тихонько: – Это чтобы ваше тело здоровье не покинуло, уж согласитесь! Стала отцу нашему зубы заговаривать. Уломала-таки! 9 Сели с утра на лошадь, поехали на виноградник. Матушка по дороге говорит: – Тут как раз по пути один табиб живет… – А время, бабка, где взять? Работы вон сколько… – У бригадира отпроситесь. – Бабка, человеку стыд надо иметь. Сначала поработаем, потом поедем, и бригадир слова не скажет. – А вы скажите ему, что другой день за это отработаете. – Ну уж, спасибо, надоумила! – Просто, говорят, очень хороший табиб. – Ну и съездим к нему потом. А так перед людьми стыдно. Люди всё видят, кто работает, а кто отлынивает, поясницу бережет. Так же и дети наши, когда в школе отучатся, работать станут… И Хушвакт наш, если суждено нам его родить… – Да уж, если только суждено… 10 Остановились у рощи диких урючин, которую бригадир назвал, с лошади слезли. Повесил отец наш переметную сумку на ветвь урючины. Заступ на плечо положил. К винограднику подошел, к дехканам: – Бог в помощь! – И вам того же! – отвечают дехкане. Заметил отец наш, что припоздал немного. Телиться не стал, выбрал себе арычек между грядками, за работу поскорей взялся. И матушка тоже с ним рядом. Тут к дехканам учетчик подошел: – А, пожаловали, Каплон-ака! Думал, во сне вас вижу! Спасибо еще, что не к концу работы явились! Матушка Аймомо застыдилась, лицо спрятала. – Лицо не прячьте, Аймомо-опа, я с вами разговариваю! – Обещаем, больше так не будет… – сказал отец наш глухим голосом.