Но Вивьен не могла. Она чувствовала нарастающий жар, мысли и планы завертелись в голове. Что-то сдвинулось внутри нее, это было как прыжок с обрыва. Сначала она думала, что это облегчение, но вдруг услышала: — Синьора? Синьора, посмотрите на меня. Вам плохо? Вы побледнели. У Вивьен кружилась голова. Она села на ступеньки. — Я… ох… — Синьора? — Адалина склонилась над ней. Вивьен схватилась за живот. Волна боли поднялась и ушла, внутри все сжалось. Начались схватки. Перед глазами поплыли черные пятна. Не паникуй. — Началось, — простонала она. — Зови синьора Моретти. Быстрее! Глава тридцать вторая Италия, лето 2016 года Вивьен помнит все, как будто это было вчера: боль в животе, схватки и обещание. Ее малыш в пути, месяцы ожидания закончились, скоро они встретятся. Страх, восторг и уверенность, что все будет хорошо. Ее тело справится. Для этого оно и создано. Она слышит, как девушка заканчивает работу, — шум пылесоса и закрывающихся шкафов. Девушка такая молодая, полная оптимизма, самая интересная часть жизни у нее еще впереди. Интересно, как это? Однажды она узнает радость рождения ребенка, будет держать его на руках, кормить, любить, и никто не сможет испортить или отобрать у нее это. Она никогда не узнает, что такое утрата — не временная разлука, не потеря по неосторожности, а окончательная, безвозвратная утрата, когда призрак в ночи вырывает из рук то, что должно было быть твоим всегда. Вивьен до сих пор ощущает в руках вес того, что утратила она сама, как будто прямо сейчас несет сверток в корзину и смотрит на него. Его щеки, такие красные, его маленький розовый нос… Время может залечить все раны, кроме этой. Она думает о нем каждый день, каждую минуту. Спустя годы боль притупилась, но так, может, даже хуже. Раньше она чувствовала, могла чувствовать, как болит. Сейчас только ноет и саднит. Как и ее малыш, ее боль здесь навсегда, но ее не потрогать рукой — как застывшее в янтаре насекомое. Внизу открывается и захлопывается дверь. Вивьен подходит к окну. День залил светом все вокруг, голубое небо расписано крупными оранжевыми мазками, по нему плывут белые облака. Она слышит шаги девушки, наблюдает, как она проходит мимо фонтана и идет дальше, пока не скрывается из виду. Боже, уйти отсюда, покинуть это место. Фонтан будто смотрит на нее, зрачки его страшных слепых глаз неподвижны, он полон. Сровняйте его с землей, — советовала Адалина. — Избавьтесь от него. Зачем ему пялиться вам в лицо каждый день? Но она не может. Это все, что ей осталось. Поэтому она не могла позволить ему высохнуть. Каждую неделю его каменный бассейн наполняется водой. Раньше Адалина спорила, но уже перестала. Стук в дверь спальни. — Синьора, ваши таблетки. Вивьен моргает. Голос горничной похож на шепот ветра. Она поворачивается. Адалина входит и ставит поднос, как обычно; это продолжается долгие годы. Они договорились увеличить дозу, и флакон уходит за флаконом. Вивьен смотрит, как она вытряхивает таблетки и пересчитывает на ладони, прежде чем положить на прикроватный столик. Как по сигналу, Вивьен начинает кашлять. Черт! Кашель тяжелый, отрывистый и сухой, горло саднит. Он всегда заставляет горничную волноваться. — Я в порядке, — хрипит Вивьен, что только усугубляет ситуацию, она снова начинает кашлять, прикрывая рот скомканной салфеткой, а когда опускает ее, можно рассмотреть крошечные пятна крови. Она поспешно прячет платок в карман халата. — Я в порядке. — Вам нужно что-то еще, синьора? Выжидающее лицо Адалины, всегда готовой угодить, напоминает ей о медсестрах в тот день в больнице. Они были добры к ней, поместили ее в отдельную палату. Она хватала акушерок за руки, когда родила ребенка. Она еще может вспомнить их успокаивающие обещания — от них становилось легче, как от руки матери, накрывшей горячий лоб. Она не хотела присутствия Джио — место мужчины снаружи. Она не знает, простил ли он ей это. Он считал, что причиной была ссора. Был ли он прав? Уж слишком надолго отложенное наказание. Ты отказала мне в рождении моего сына. Или как-то так он сказал. — Нет, спасибо, — говорит Вивьен. Затем, чувствуя, что Адалина собирается уйти, спрашивает: — Куда ушла девушка? Голос Адалины доносится будто издалека. — Люси? В город, я полагаю. Вивьен садится на кровать. — Она знает. Повисает пауза. Адалина слышала это много раз. — Это невозможно. — Ты уверена? — Вивьен смотрит на нее. На миг отражение горничной в ее глазах дрогнуло. — Вы не можете винить ее. Она молода. Впечатлительна. — Она узнает все обо мне. О… нас. Адалина приходит в замешательство. — Откуда? Синьора, мы ведь осторожны… — Осторожны? А что, если она нас подозревает? Ответа нет. Вивьен сглатывает и прикрывает глаза. Все, что она слышит, — это тишина. Она сосредотачивается. — Я хочу, чтобы ты навела о ней справки, — говорит она. — Что, простите? — Я хочу знать о ней все: откуда она, почему приехала, что оставила позади. Хочу видеть полную картину. От начала до конца. Я не могу быть беспомощной. Адалина обдумывает следующий шаг. — Это не из-за того… — она колеблется, — что она похожа на… Вивьен ждет. — Продолжай. — В ее голосе вызов. — Скажи ее имя. Адалина не может. — Синьора, я думаю, будет лучше, если мы… — Я думаю, что будет лучше, если мы узнаем все. Я не доверяю ей. Ты не доверяешь никому. Это хотела сказать горничная. Вивьен слышала это так же отчетливо, как если бы это сорвалось с ее губ. Может ли Адалина винить ее? Момент, когда кажется, что она решится на неповиновение, минует. Затем: — Хорошо, синьора. — Сообщи мне все утром. Надеюсь, окажется, что я неправа, но, Адалина, мы должны быть готовы расстаться и с ней. Адалина выглядит подавленной. Она ожидала чего-то подобного. В следующем месяце придется нанять еще одну. И через месяц — снова. Бесконечная карусель обнадеженных молодых девушек, которые обречены с самого начала. Но Люси хуже всех. Она похожа на Изабеллу. После нее Вивьен начнет просить резюме вместе с фотографией. Если ее болезнь зайдет еще дальше… — Могу я идти, синьора? Вивьен снова поворачивается к стене. — Да, — натянуто говорит она. — У тебя есть работа. Оставшись в одиночестве, она кладет руку себе на живот. Он пуст. Я смогу защитить тебя в этот раз, — думает она. — Больше никто не сможет отобрать тебя. Никогда. Глава тридцать третья