– Откуда ты, черт подери, это знаешь? – поинтересовался Филипп. – Он сам мне сказал. Оуэн показывал мне зимний сад, и мы болтали о его семье и о том, как одиноко ему вдали от дома. Филипп недоверчиво тряхнул начинавшей лысеть головой. – Помощник садовника, чужак в этих краях, выкладывает все, что у него на сердце, спустя всего несколько минут после знакомства с тобой? – Ну да, – обиженно кивнула Дэйзи. – Я не думаю, чтобы Даннет поверил в это больше, чем ты, но я ведь даже не пыталась рассказать ему об этом, потому что не хотела выставлять напоказ душевные переживания Оуэна. И хуже того, я не объяснила, почему этот проклятый куст вообще начали выкапывать. Ты слушал показания? – Большую часть. Старший садовник приказал твоему приятелю-валлийцу выкопать его. – Да, но только потому, что это Оуэн побежал к нему, увидев, что куст погибает. Он запросто мог бы выдать мне его за какую-нибудь позднецветущую диковинку. И это же Оуэн сказал Блаю, что его лопата на что-то наткнулась. Я более чем уверена, что он без труда мог бы выкопать этот куст, не говоря об этом. И потом, какой садовник закопает труп так, чтобы при этом погибли растения, то есть чтобы это стало рано или поздно заметно? – Да, не лишено логики, – согласился Филипп. – И ни о чем этом на слушаниях даже не упомянули. Я вот думаю: что, если старый Блай пытался сказать об этом, когда коронер заставил его замолчать? Надо поговорить с ним. – Брось, Дэйзи, ведь ты же не собираешься лезть в это дело! – Кто-то должен стать на защиту Оуэна, и кроме меня, больше некому, потому что все боятся леди Валерию, и чем больше я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что во всем этом замешан по самые свои ослепительные уши Себастьян Парслоу! – Дэйзи с хрустом впилась зубами в поджаренный тост. – Себастьян? Этот красавчик? Боже праведный, но ведь ты не собираешься обвинять его в убийстве? – Я, в отличие от презренного Даннета, не склонна к поспешным заключениям. У меня пока нет никаких доказательств, только уйма намеков, связывающих Себастьяна и Грейс. И вовсе не факт, что отцом ребенка был Оуэн. – Что дало бы ему стопудовый мотив. – Ревность. Черт, тут ты прав. Но это по крайней мере дает возможность подозревать и других. Леди Валерия и Бобби ужас как трясутся над Себастьяном. Они обе… Филипп, вспомнила! Тэд Рупер не говорил, что Грейс убежала в Лондон. Он сказал, она сбежала с заезжим торговцем. – Кто такой Тэд Рупер? Еще один поклонник? Черт, да эта девица прямо какая-то местная Афина. – Мне кажется, ты имел в виду Афродиту, – заметила Дэйзи, но голова ее уже была занята другим. – Нет, Тэд Рупер просто старикан, который вез меня сюда со станции. – Бьюсь об заклад, он тоже поведал тебе все свои семейные тайны, – буркнул Филипп. – Да. И о ссоре кузнеца с леди Валерией. И он сказал, что Грейс сбежала с каким-то заезжим коммивояжером. И с чего бы ему говорить так, если ее не видели с кем-то перед исчезновением? – Не имею ни малейшего представления. Тебе взять еще чаю? У тебя чайник уже пустой. – Да. То есть нет. Филипп, а ведь чуть ли не единственное место, где Грейс могла познакомиться с заезжим торговцем, это «Чеширский сыр», верно? И в таком случае ее наверняка видела куча народа, и местные наверняка толкуют об этом – сейчас-то, после дознания. И если ты потолкаешься вечерком в тамошнем баре, то наверняка наберешься информации. – Ну ты даешь! – И мне обязательно нужно до обеда переговорить с мистером Блаем. Пошли, нам пора. Спустя тридцать минут после вялых протестов Филипп высадил Дэйзи у калитки в самом конце деревенской улицы. По тропе через парк она шла уже в сумерках. Шаги ее при этом невольно ускорились, когда она проходила мимо калитки зимнего сада. Просто вечер холодный, сказала она себе. Бен отправил тогда обоих садовников приходить в себя домой к Блаю, вспомнила она, а сержант Шоу, допросив их, вышел вон из-за того угла. Свернув налево и миновав проход в изгороди из стриженого лавра, Дэйзи оказалась среди капустных грядок и теплиц. Пахло навозом. В дальнем конце огорода виднелась выкрашенная в белый цвет калитка. Она устремилась к ней, с опаской пробираясь между грядками брюссельской капусты. – Мисс! Дэйзи едва не подпрыгнула от неожиданности и оглянулась. От сарайчика, который она не заметила в сумерках, к ней ковылял старик Блай. – Ох, мистер Блай, а я как раз к вам. Мне хотелось поговорить с вами об Оуэне Моргане. Несколько секунд она ощущала на себе внимательный взгляд откуда-то из-под полей его причудливой шляпы. – Что ж, мисс, – произнес он наконец. – Я все одно собирался перерыв на чай устроить. Хотите, пойдемте со мной. Следом за ним она вышла через калитку в изгороди из колючего кустарника. За изгородью приютился низенький домик, из трубы которого поднималась в темнеющее небо тоненькая струйка дыма. Солнце уже село, но стемнело еще не настолько, чтобы она не могла разглядеть палисадник, сплошь усаженный розовыми кустами. Должно быть, летом стены домика превращались в сплошную розовую клумбу. Садовник обошел дом. На заднем дворе размещалась водяная колонка и загон, в котором копошилось с полдюжины кур. Рыжий кот спрыгнул с подоконника и, громко мяукая, принялся тереться о ноги Блая. Он отпер заднюю дверь, пригласил Дэйзи войти и зажег керосиновую лампу. Единственная комната, главным элементом обстановки которой была большая чугунная печь, служила одновременно кухней, столовой и гостиной. Все от каменного пола, устланного ткаными ковриками, до выбеленного потолка сияло безупречной чистотой. – Присаживайтесь, мисс. С вашего позволения пойду покормлю курей, пока не переобулся. – Конечно, мистер Блай. У меня и в мыслях не было вам мешать. Может, я пока приготовлю чай? – Буду премного благодарен, мисс. Вода в чайнике. Дэйзи сняла заглушку с плиты и поставила чайник кипятиться. Заварной чайник из коричневой глины разогревался в углу плиты. Банку с чаем она нашла на полке. Там же лежал на тарелке большой кусок пирога со свининой, и это напомнило ей о том, что в деревне чаепитие становится главной трапезой, заменяющей обед. Сняв тарелку с красивой валлийской салфетки, она поставила ее на стол, а с ней – маринованные лук и свеклу, хлеб, масло и сыр. Там же, на полке, стоял котел супа, и она, отлив немного в кастрюльку, поставила ее греться на плиту. Вернулся Блай в сопровождении кота и ошеломленно замер у порога. – Надеюсь, я ничего не перепутала, – сказала Дэйзи. – Не сомневаюсь, что вы голодны. – Благодарю покорно, мисс, а сами-то не отобедаете со мной? – Боюсь, я уже по-свински объелась тостами, а мне еще обед в Холле предстоит. Но от чашки чая не откажусь. Пока Блай снимал грязные сапоги и ставил их на газету у двери, Дэйзи заварила чай и налила тарелку супа. Однако, прежде чем усесться за стол, хозяин не забыл налить коту в блюдце молока. – Как у вас тут все аккуратно и чисто, – восхитилась Дэйзи, припомнив кое-какие виденные ею холостяцкие жилища. – Дочка приходит из деревни раз в неделю, да и от нас с Оуэном грязи, почитай, ненамного больше, чем от старины Тибби. – Садовник кивнул в сторону лакавшего молоко кота. – С Оуэном? – Так он же со мною живет. А вы и не знали? У других-то парней у всех дома в деревне, а Оуэн приютился у меня. Славный парень, воспитанный как надо. Набожный, но не упертый, как иные. – Блай разволновался и даже немного повысил голос. – Голову на отсечение даю, не его это дитя, и мамашу его бедную тоже не он убил. Он ее пуще глаза берег. Да что там, Оуэн и ловушки на крота не мог поставить, пусть тот ему всю клумбу перекопает. – Я тоже не верю, что это он убил Грейс. Потому и хотела поговорить с вами. Я не знала про ребенка… но если ребенок не от него, то от кого же? Ей пришлось подождать: он обдумывал ответ, доедая суп. – Наверняка не скажу, мисс, да и не люблю я пальцем в кого тыкать. – Но кого-то подозреваете? – Не без того. – Он еще раз смерил ее внимательным, оценивающим взглядом, потом медленно кивнул, словно решился. – Прошлым летом дело было, мисс: два, три, может даже четыре раза заставал я Грейс с молодым господином в саду, где горничной делать нечего. Оуэн – тот тоже их видал и переживал из-за этого, скрывать не стану. Да только не ее он винил, а его, что тот голову девочке вскрутил своим лицом красивым да обещаниями лживыми. – Обещаниями! – Сам не слышал, врать не буду. Оуэн говорил, Грейс сказывала, будто станет не сегодня-завтра настоящей леди. – Мистер Парслоу обещал на ней жениться? – Дэйзи вдруг ощутила ужасную усталость. – Чего не знаю, мисс, того не знаю. Да только Оуэн-то надеялся, что она одумается и выйдет за него. Он ведь все до последнего пенни на свадьбу откладывал. – Он знал, что она беременна? Блай неуверенно пожал плечами. – Догадывался, должно быть. Последние недели перед тем, как она исчезла, он был тише обычного – а он и в лучшие времена не слишком-то разговорчив. Но, помнится, говорил как-то, что не дело винить девицу из-за одной ошибки. – Ясно. Но, конечно, он просто мог узнать о том, что она… поверила обещаниям мистера Парслоу. Чем она вообще ему приглянулась? – Ну, она была добра с ним, когда остальные только смеялись над его говором. Каким одиноким он, должно быть, себя ощущал! Обдумывая услышанное, Дэйзи прикусила губу. – Беда в том, что пока нам нечего сказать инспектору Даннету. Ничего определенного. Он отмахнется от этого как от пустых слухов. – Увы, мисс, – горько согласился Блай. – Но, может, мне удастся хотя бы посеять в его голове сомнения. По крайней мере я постараюсь вбить ему в голову: тело нашли только потому, что Оуэн привлек внимание к засохшей азалии. – Аккурат это я хотел сказать ихнему коронеру – что, когда бы не Оуэн, там и копать-то еще не скоро стали бы. – Мне так и показалось. Ладно, сделаю что смогу. Спасибо за помощь, мистер Блай, и за чай. – Она встала. – Погодьте, мисс, негоже вам без фонаря идти. – Он снял с крюка у двери керосиновую лампу, засветил ее и подкрутил фитиль. – Скажите, если я чего еще могу для парня сделать, ладно, мисс? – Обязательно, обещаю вам. С фонарем в руках Дэйзи поспешила в Холл. Ночной воздух обещал заморозки к утру, но дрожь пробирала ее не только из-за этого. Она боялась, что леди Валерия могла пытаться любой ценой скрыть какие-либо связи своей семьи с Грейс. Вряд ли ее светлость стала бы переживать из-за того, что какой-то садовник пал жертвой ложного обвинения, если ее драгоценному Себастьяну ничего не угрожает. Возможно, тот не имел никакого отношения к убийству, но чертов Даннет даже не пытался докопаться до истины. Деревенских судьба Оуэна, «чужеземца», не волновала. И если кто из них и знал что-нибудь, то все равно держал бы рот на замке из боязни задеть леди Валерию.