— Поворачивай и возвращайся в дом пастора! — Зачем? — Немедленно! Бидди демонстративно выхватила корзинку у Квини и повесила ее себе на руку. — Бидди… — Ты что, погубить меня хочешь? Я все вижу! Бидди поднесла дрожащий палец к губам. Ее глаза увлажнились от воображаемого горя. Палец сменила ладошка, которая должна была унять рвущийся из груди всхлип. Бидди развернулась на носках туфелек и поспешила к входной двери в бакалейный магазин «У Топпа» с таким видом, словно первое действие пьесы закончено и занавес уже ползет вниз. *** Бидди была единственной покупательницей в магазинчике. Она позволила глазам немного привыкнуть к полутьме, одновременно сочиняя второе действие. Бросив взгляд на стекло витрины, девушка увидела Квини, в нерешительности стоявшую снаружи. Бидди не знала, сколько времени ее подруга пробудет там, прежде чем решится войти в магазинчик. — Добрый день, Бидди, — раздался знакомый голос у нее за спиной. — Снова развлекаетесь своими глупыми играми? Развернувшись, она встретилась взглядом с улыбающимся Томом. Он был высок и строен, а еще, без сомнения, красив. Как и в большинстве случаев, ее искусная вышивка под названием «тайный роман» требовала нескольких стежков правдоподобия. Когда в магазине не было покупателей, Бидди и Том любили поболтать о том о сем. Хоть их беседы и не отличались особой глубиной, пустопорожней болтовней, которую часто можно услышать на улице, их также нельзя было назвать. Молодые люди обсуждали всякие любопытные факты, прочитанные, к примеру, в газете «Аргус» либо в какой-нибудь книге. Они делились взглядами на мир и интересных им людей. — Не знаю, что сегодня с Квини, — подойдя к прилавку, сказала Бидди. — Настроение у нее меняется чуть ли не каждую минуту. Наверное, всему виной жара. — Жара и впрямь просто ужасная, — согласился с ней Том. — Мне даже рукава пришлось закатать. Бидди притворилась, что до сих пор не обращала внимания на его мускулистые руки, которые ей нечасто доводилось видеть. — Но здесь, признаюсь, не так уж и плохо, — сказал он. — На ртутном столбике — всего восемьдесят пять[8]. На трамвайных путях сейчас, полагаю, гораздо жарче. Бидди обмахивала лицо ладонью, но после его слов прекратила это занятие. — Тут, как в кулгардийском сейфе[9], довольно свежо, — заявила она, несмотря на то что ей было так жарко, что, казалось, мозги вот-вот сварятся в голове. Впрочем, ради Тома она согласна была немного потерпеть. Он взял стоявший на прилавке кувшин с водой, наполнил стакан и протянул его девушке. Их пальцы на долю секунды соприкоснулись. Том улыбался, пока Бидди пила. — Спасибо, очень мило с твоей стороны, — сказала она. — Ты собиралась купить что-нибудь к ужину преподобного? — спросил Том. — Да, для начала… — Бидди отвела взгляд от его лица и пробежала глазами список покупок, составленный миссис Реттрей. Глянув на витрину, девушка увидела, что Квини разговаривает со сгорбленной старухой во вдовьем платье. Бидди нахмурилась. Почему-то ей стало не по себе. Она узнала пожилую миссис Довс, которая была слепа, вернее, почти слепа, и постоянно жаловалась на проблемы, которые возникали у нее из-за слабого зрения. Бидди считала миссис Довс вечно всем недовольной ханжой и понятия не имела, с какой стати Квини с ней заговорила. А потом она заметила, что содержимое корзинки старухи рассыпалось по земле, и догадалась, что Квини умудрилась с ней столкнуться. Бидди снова повернулась к красавчику Тому. — Надеюсь, у тебя остался приличный хлеб? — спросила она. Он подал ей буханку. — Вот. — Он черный, — пренебрежительно произнесла Бидди. — Все знают, что черным хлебом не наешься. У тебя не найдется белого? Не идти же мне за ним в булочную. — У меня хлеб прямо из пекарни, зазнайка. Самый свежий — для тебя. Том взял более дорогую буханку белого хлеба и протянул Бидди. Девушка понюхала ее. — Пахнет квасцами. Том закатил глаза. — В этом хлебе нет квасцов. Хороший белый хлеб из отличной пшеницы. — Дай горячий нож, и я сама это проверю. — Ты не коснешься этой буханки горячим ножом! — А как мне еще удостовериться в том, что ты говоришь правду? — дразня Тома и получая от этого удовольствие, спросила Бидди. — Если там есть жженые квасцы, хлеб пристанет к лезвию, и я буду знать, что вы с Топпом нарушаете закон, продавая некачественные товары. — Лучше клади эту чертову буханку к себе в корзину, — хмыкнул Том. Бидди так и сделала. Она еще раз посмотрела в сторону витрины, но на этот раз не увидела ни Квини, ни вдовы. Бидди понятия не имела, куда они могли подеваться. Когда все продукты из списка миссис Реттрей лежали в корзинке, девушка подумала, что из-за изнуряющей жары на этот раз не задержится, чтобы поболтать с Томом о том о сем, но тревога не успела зародиться в ее сердце, ибо Том упомянул о занимательной передовице, которую он прочел в утреннем номере «Аргуса». Он считал, что и ей интересно будет узнать, о чем там идет речь. — Слушаю, — сказала Бидди, которая никуда не торопилась. — Но, если я повторю то, что прочел, ты можешь на меня рассердиться, — предупредил Том. — И не подумаю, — насмешливо ответила она. Он развернул газетный лист из неплотной бумаги и протянул ей. — Христиане, — процитировал Том, — в наши дни больше не хотят проповедовать, а если и проповедуют, миссионеры предпочитают держаться на безопасном расстоянии. Бидди секунду обдумывала услышанное, а потом охнула. Том вновь рассмеялся, увидев выражение, появившееся на ее лице. — В газете действительно так написано? — Ага, и похлеще выражения есть, — забавляясь ее реакцией, произнес Том. — В «Аргусе» пишут, что в наши дни никто не желает слушать Слово Божье, которое вступает в противоречие с тем, чем дорожат большие шишки в Готорне и Кью. — Неужели большие шишки в Кью не верят в Священное Писание? — Ну… они утверждают, будто бы верят, говорят во время воскресных богослужений правильные вещи, но попроси их жить как истинные христиане, и никто не согласится, ибо на самом деле они верят только в то, что надо делать деньги, ведь выживает самый приспособленный. Они — наиболее приспособленные, и горе остальным. У Бидди отвисла челюсть. Том еще пару секунд сохранял совершенно серьезное выражение лица, а потом подмигнул ей. — Интересно, а преподобный прочел сегодня эту газету? — задумчиво проговорил он. Бидди разразилась неистовым хохотом. Она прищурила глаза, окинула оценивающим взглядом фигуру парня с закатанными рукавами, а потом решила выдать лакомый кусочек из недавно прочитанного. — Нет ничего удивительного в том, что люди перестали ходить в церковь, — сказала девушка. — Ты слышал о преподобном Дж. Биэ из прихода Ист-Мельбурна? — Нет, а кто это? — Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь о преподобном Биэ, который поверг в невообразимый стыд свою паству? — изумленно спросила Бидди. — Ну же, рассказывай, — попросил Том. Она подалась вперед, прижалась к прилавку и произнесла, понизив голос: — Он познал свою кухарку, не заключив с ней супружеских уз, а затем подкупил одного мужчину из Лилидейла, чтобы тот взял ее себе в жены. — Ха-ха! — вырвалось у Тома. — Потом преподобный распродал свою мебель и сбежал в Калифорнию. Просто отвратительно! Но это ничто по сравнению с тем, что натворил Четов Хьюс, преподобный из Балларата. Том любил слушать Бидди независимо от того, правду она говорила или фантазировала. — И чем же он отличился? — Пригласил четырех девушек в свой роскошный дом, каждую угостил и воспользовался ими самым предосудительным образом. Через некоторое время врач обнаружил, что все четыре больны неизлечимой формой сифилиса. Том вновь захохотал. — Все эти истории были напечатаны в заслуживающих доверие газетах. Когда люди читают о таком, у них широко открываются глаза, — сказала Бидди. — Ты слышал о том, что преподобный Бут, методистский священник из Вангаратты, сделал с бедной собакой? Они громко рассмеялись. В это время звякнул колокольчик над входной дверью, сообщая о появлении нового покупателя. Заслышав этот звук, Том вздрогнул и кивнул головой, но больше ничего делать не стал, поскольку покупательница тотчас же уселась на стул, явно радуясь возможности отдохнуть, и обслуживать ее пока что было не нужно. Бидди даже не потрудилась оглянуться, чтобы посмотреть, кто это. Ее распирало от желания как можно ярче разукрасить свой рассказ. Кажется, она даже не обратила внимания на то, что в магазине они теперь не одни. — А еще преподобный Тейлор из баптистской церкви на Коллинс-стрит… — произнесла Бидди. Ее скандальные разоблачения достигли наивысшей точки. — Ты должен был о нем слышать, Том. Поговаривают, что ему пришлось сложить с себя сан за столь тяжкие прегрешения, что никакие земные муки не смогли заставить его хотя бы намекнуть, в чем они заключались… Крик ужаса, раздавшийся у нее за спиной, заставил Бидди вернуться с небес на грешную землю. Оба вспомнили о страдающей от зноя покупательнице, которая обмахивала свое лицо, сидя на стуле. Это была миссис Довс. — Постыдились бы! — воскликнула старуха, с трудом поднимаясь на ноги. — Что за мерзкая клевета! Какое бесчестье повторять ее!