Вместо ответа молодой человек что-то проворчал себе под нос и откинул пальцами упавшие на глаза волосы. Ида решила, что двадцать фунтов — не так уж много. Впрочем, это больше, чем она зарабатывала прежде, ибо, по правде говоря, она еще ничего в своей жизни не заработала. — Я согласна, — сказала девушка, словно действительно могла отказаться и вернуться домой. — Кроме того, ты будешь здесь жить и столоваться, — проворчал Баркер. Он машинально перебирал пальцами ключи, висевшие на большом медном кольце. Ида задалась вопросом, сколько же их. — Как вам удается запомнить, каким ключом что открывать? — спросила она. Не отвечая на ее вопрос, Баркер повернул ручку узкой двери. За ней находилась скромно обставленная комната. Меблировка состояла из небольшой железной кровати, застеленной стеганым одеялом, старого выцветшего кресла, которое, впрочем, выглядело вполне удобным, небольшого платяного шкафа, высокого соснового комода с шестью выдвижными ящиками и небольшого столика, на котором стоял тазик для умывания. Комната казалась простой, но довольно уютной. Ее заливали потоки света, льющегося сквозь окна, завешенные гардинами. — Надеюсь, тебя это устроит, — произнес Баркер и с мерзким звуком кашлянул, избавляясь от мокроты, накопившейся у него в горле. — Невезуха, что ни говори, но ничего другого нет… Иде не пришлось лукавить. — Мне здесь нравится, мистер Баркер, спасибо, — сказала она. Девушка провела рукой по одеялу. Оно было толстым и мягким на ощупь. *** Баркер раздвинул шторы из дамаста, и лучи послеполуденного солнца ворвались в столовую. Открыв задвижку на одном из окон, он поднял нижнюю фрамугу, впуская в душное помещение свежий воздух. Ида наблюдала за ним, стоя в дверном проеме. — Что там у тебя? — спросил Баркер, словно только сейчас вспомнил о ее существовании. — Я сюда не войду, — твердо заявила Ида. Баркер посмотрел на нее из-под гривы спутанных волос. — Лучше делай, как тебе велят, черт подери. В ответ девушка наградила его одним из своих ничего не выражающих взглядов. — Работай. Мы тебе за это платим. — Она ведь тут умерла? Камердинер пытливо уставился на Иду. — Кто тебе это сказал? — Никто. Это же очевидно, — ответила Ида. — Комната уже неделю как заперта, а стол накрыт к завтраку. Баркер поджал губы, явно размышляя о том, как бы заставить ее подчиниться. Вскоре после того, как Ида согласилась работать в Саммерсби, она решила с самого начала установить четкие границы. Она с радостью стала бы выполнять распоряжения мистера Хакетта — он джентльмен и приятен в обхождении, а еще он хочет, чтобы они стали друзьями, а вот мистер Баркер — совсем другое дело. — Ну ладно, она действительно умерла тут, — признал камердинер. — Ты когда-нибудь видела место, где кто-то умер? Ида побледнела. — Не думаю. — Ты бывала в больнице? — Я навещала маму в благотворительной лечебнице в Кастлмейне. Она попала туда после того, как родила Фрэнка, — сообщила Ида. — Во время родов у нее там все порвалось… На Баркера ее слова не произвели никакого впечатления. — И твоя бедная мать умерла? — Нет. Она поправилась. — Ты видела, как она лежала на койке? Ида посмотрела на него как на дурачка. — Ей повезло, но кому-то до нее нет, — сказал Баркер. — В лечебницах такое происходит на каждом шагу. Люди умирают на больничных койках. И в столовых. Такова жизнь. А теперь прибери, иначе мне придется как следует поучить тебя уму-разуму. Ида не обратила внимания на его угрозу — если это действительно была угроза. Она осталась стоять в дверном проеме. — А как умерла бедная мисс Грегори? Никто об этом не рассказывает. Баркер расправил плечи, и швы его летнего пиджака затрещали. — У нее случился припадок. — Какой именно? Терпению Баркера пришел конец. — Живей подметай! Ему все-таки удалось добиться своего. Ида влетела в столовую, звякнув совком для мусора, и принялась мести пол. Баркер ястребиным взглядом с минуту пристально смотрел на нее, а потом расслабился, довольный тем, что смог ее запугать. Он ушел, оставив горничную в комнате. Ида еще некоторое время поработала, а потом остановилась и с печальным видом огляделась по сторонам. Она знала, что иногда люди умирают ни с того ни с сего, особенно здесь, на золотых приисках, особенно женщины. Как бы там ни было, но смерть красивой хозяйки Саммерсби была слишком уж скоропостижной, и это вызывало у Иды глубокую печаль. К сожалению, ей не доведется находиться в услужении у столь элегантной особы. Иде хотелось бы знать, где конкретно оборвалась жизнь мисс Грегори, где она сделала свой последний вздох. Сидела она или стояла? Упала ли на пол? Можно ли разглядеть вообще какие-нибудь свидетельства того, что здесь кто-то умер? Вдруг в поле зрения Иды попал какой-то предмет, лежавший возле пыльной шторы, ниспадавшей складками на пол. Девушка попыталась разглядеть, что это. Предмет был ярко-голубым, не очень большим, твердым и сверкал на солнце… Стекло. Любопытство взяло верх, и Ида, прокравшись к окну, осторожно приподняла штору, чтобы взглянуть, что же это такое. Это был премиленький стеклянный сосудик, похожий на парфюмерный флакон. Ида подняла его и поднесла к свету. Внутри была какая-то жидкость. Девушка потрясла флакон. Жидкость заколебалась. Это явно была не вода. Ида подумала, что, скорее всего, это духи. Горлышко флакончика было заткнуто стеклянной пробкой. Иде захотелось ее вытащить. Девушка осторожно попробовала выдернуть пробку, но та не поддавалась. Ида уже хотела приложить силу, но потом решила лучше оставить все как есть. Она задумалась, не стоит ли положить флакончик туда, где она его нашла, но потом испугалась, что Баркер найдет его и решит, что она плохо подмела. Теперь комната выглядела не такой мрачной, как прежде. Ида продолжила уборку. Особо не утруждаясь, она все же выполнила поручение дворецкого. Флакончик девушка оставила на обеденном столе. Она то и дело бросала на него взгляд, пока собирала на поднос то, что осталось от завтрака, приготовленного неделю назад: холодный чай, скисшее молоко, черствые ломти хлеба… Ида облегченно вздохнула, когда наконец закрыла за собой двустворчатые двери столовой. Мусора в совке было довольно много. Держа поднос так, чтобы, чего доброго, его не уронить, девушка нырнула под лестницу и остановилась перед обитой зеленым сукном дверью, ведущей на кухню. Ида очень надеялась, что там есть кто-то, с кем можно будет посудачить. Войдя на кухню, она обнаружила женщину с похорон, на лице которой были следы косметики. — Ой! — удивленно воскликнула Ида. Женщина перестала бросать овощи в кастрюлю с кипящей водой и повернула голову. — Значит, он все же нашел тебя, дорогуша? — Да… Я… Ида была потрясена. Ничто из сказанного на похоронах не свидетельствовало о том, что эта женщина служит в Саммерсби. Незнакомка вела себя на кладбище так, словно была лишь посторонним наблюдателем. Похоже, ее позабавило замешательство, отразившееся на лице Иды. — Меня зовут миссис Джек, — подмигнув, сказала она. Ида заметила озорное выражение на ее нарумяненном лице, по которому катились капельки пота, ибо миссис Джек стояла, согнувшись над плитой. — Я иногда готовлю здесь пищу, если возникает такая необходимость, но только когда у меня есть свободное время, а это, между нами говоря, случается все реже и реже. Я пошутила, — рассмеявшись, добавила она. Ида не знала, что ей ответить. Миссис Джек сняла фартук и бросила его на стул. Она была в той же одежде, что и на похоронах. — Ладно, дело сделано. Приглядывай за супом, дорогуша. Пусть потомится на небольшом огне, потом накрой его крышкой и через часик сними с плиты. На ужин этого хватит. Если мы с тобой больше не увидимся, желаю всего доброго. Она взяла сложенный зонтик с подставки, стоявшей рядом с буфетом, и направилась к двери, выходящей в сад. — Куда вы? — спросила ее Ида. — Домой, дорогуша. Ты же не думаешь, что я здесь живу? Как бы ни так! И женщина ушла. Озадаченная Ида уселась на табурет, не зная, что делать дальше. Только теперь до ее сознания дошло, что, несмотря на похороны, поминок не будет. Конечно, так ведут себя только скупердяи, однако, поразмыслив, девушка решила, что это к лучшему. Кто бы стал готовить? Явно не миссис Джек. В особняке, похоже, почти нет прислуги… какой-то обглоданный скелет вместо полноценного штата… Слово «скелет» вновь вселило в ее сердце тревогу. Ида вспомнила о флаконе, который сунула в карман фартука. Девушка вытащила его и принялась разглядывать. Флакон был красивым, однако Ида решила не оставлять его у себя. Нельзя, чтобы в первый же день работы ее сочли воровкой. Ей нужны деньги, точнее, не ей, а ее сестре Эви. Мама и незамужние тетушки твердо решили дать Евангелине достойное образование. Сестра Иды была умной, гораздо умнее ее самой, и семья надеялась, что со временем это принесет всем пользу. Ида перестала посещать школу три года назад, после того как ей исполнилось тринадцать, а вот Эви, которой теперь тоже было тринадцать, продолжала учебу. Жалованье Иды было необходимо для того, чтобы семья Гарфилд стала уважаемой. Именно поэтому мама так обрадовалась, когда мисс Грегори предложила ее дочери место горничной. Именно поэтому Эви не разрыдалась, расставаясь с сестрой. Кое-что не давало Иде покоя. Мисс Грегори поинтересовалась, смышленая ли она. Когда мама честно ответила, что нет, это не смутило леди. Ида была уверена, что не ошибается: мисс Грегори не сочла это недостатком.