Компаньонка побледнела. — Бидди! — произнесла Сибил. — Перестань об этом беспокоиться. — Хорошо… Бидди вдруг охватило предчувствие: сейчас она узнает нечто очень-очень важное. Неожиданно перед ее внутренним взором словно молния промелькнул образ Джима Скьюса, склонившегося над телеграфным аппаратом, а потом погас. — Мои родственники прислали телеграмму, — сказала Сибил. — Тот молодой человек, которого ты уже видела, принимает телеграммы… — Сибил… — предостерегающе произнесла мисс Гарфилд. Но девушка проигнорировала ее реплику. — Он получает и отправляет телеграммы. Бидди притворилась, будто не знала этого прежде. — А почему бы не воспользоваться услугами почты? — спросила она. — Сегодня утром пришла телеграмма, в которой говорится о тебе. Сердце Бидди замерло в груди. Экономка и гувернантка, стоя с двух сторон от Сибил, показались ей сбитыми с толку. Она догадалась, что никто из них не понимает, что же произошло. — Наши дражайшие миссис Маршал и мисс Гарфилд, признаться, заинтригованы, — продолжала Сибил. — Они не знали даже того, что моим родственникам известно: у меня появилась компаньонка. Они не сообщали об этом моей родне. Понимаешь? Бидди все поняла, но ничем себя не выдала. — Никто ничего им не сообщал, а они как-то об этом узнали. Бидди хотела что-то сказать, но вовремя сдержалась. Она-то знала, что ее никто ни в чем обвинять не будет. — Мои родственники весьма находчивы. Эта телеграмма — напоминание мне, всем нам о том, чтобы мы не думали, будто бы им не хватит хитрости добиться желаемого. — И что твои родственники обо мне пишут? — шепотом поинтересовалась Бидди. Миссис Маршал кашлянула, явно желая возразить, но мисс Гарфилд подняла руку, призывая ее к тишине. — В телеграмме не сказано ничего плохого, Бидди. Сибил подняла листок бумаги, сжимая его рукой, затянутой в перчатку. Почерком Джима были записаны слова ее родственников, переданные по телеграфу. — Вот что они прислали, — сказала Сибил, протягивая бумажку Бидди, чтобы та сама могла прочесть. С Бидди поступили несправедливо. Расскажите ей все, что она должна знать. Бидди показалось, что пол ускользает у нее из-под ног. Несправедливо? — Это все? — тихим голосом поинтересовалась она. — Да, все, — сказала Сибил, — но миссис Маршал и мисс Гарфилд думают, что и этого вполне достаточно… — Как так вышло, что ты вообще ничего не знаешь о людях, благодаря которым появилась на свет? — спросила Бидди у Сибил, когда они сидели вдвоем в ее комнате. Кое-что ей уже было известно: мисс Гарфилд и миссис Маршал чуть ли не хором сообщили ей это еще на кухне, однако Бидди решила не придавать этим откровениям особого значения, пока не перепроверит их, находясь наедине с Сибил. Сибил поглаживала живот. Похоже, ей опять нездоровилось. Оказавшись в своей спальне, она вновь сняла с себя корсет. — Я их не помню. — Но как так вышло, что никто тебе о них не рассказал? Сибил попыталась дать вразумительный ответ. — Мисс Гарфилд и миссис Маршал ничего мне не говорили, — призналась она. — Я знаю только, что у меня есть родня. Работодателями гувернантки и экономки являются именно эти люди, именно им принадлежит Саммерсби. Благодаря мисс Гарфилд и миссис Маршал мне известно одно: мои родственники хотят, чтобы я не пыталась ничего выяснить. Бидди невольно подумала о том, как Ида, женщина, которую она прежде считала своей матерью, повела бы себя, если бы оказалась в подобной ситуации. — Что ни говори, это весьма удобно, — фыркнула компаньонка. Сибил испуганно уставилась на нее. — А разве нет? — продолжала Бидди. — Мисс Гарфилд и миссис Маршал ничего не знают. Им приказали держать тебя в неведении. Таким образом, никто о чем не догадается! С таким же успехом твои родственники могли придумать эти правила для того, чтобы разжечь твое любопытство. Бидди смотрела на подругу, которая обдумывала ее слова. Сибил подошла к туалетному столику из красного дерева и выдвинула один из ящиков. Под образцами шелка там лежал небольшой снимок, приклеенный к картону. Взяв его, она вернулась к сидящей на кровати Бидди. — Вот, — произнесла Сибил. Это был портрет молодой женщины, быть может, немного старше Бидди и Сибил. Одета она была очень красиво, но по моде восьмидесятых годов прошлого века. Темные волосы спадали назад. Тело было повернуто вполоборота. Оглядываясь через плечо, женщина смотрела в объектив. При виде темноволосой красавицы Бидди едва не потеряла дар речи. — Это актриса? Она выглядит так, словно сошла со сцены театра «Принцесса».[26] Глаза женщины улыбались. В них была загадка. Бидди посмотрела на оборотную сторону снимка. Там каллиграфическим почерком было выведено: Матильда, 1884. — Мне кажется, что это моя мама, — сказала Сибил. Эти слова затронули в душе Бидди тайные струны. Могло ли письмо, которое она нашла и случайно сожгла в лачуге, быть написано рукой этой женщины? Бидди вглядывалась в утонченные черты ее лица. Нельзя было отрицать, что они с Сибил похожи. У обеих был высокий чистый лоб и нежный рисунок верхней губы. Они вполне могли быть матерью и дочерью. Но, как бы там ни было, женщина, написавшая письмо, показалась Бидди нехорошим человеком. Матильда менялась местами с сестрой, чтобы дурачить окружающих, но одного из них одурачить она не смогла… — У меня всегда, сколько я себя помню, была эта фотография, — произнесла Сибил, поглаживая вновь разболевшийся живот. — Я нашла ее, когда была совсем маленькой, и никому о ней не сказала, никому не показала. Мисс Гарфилд и миссис Маршал не знают, что она у меня. Девушка печально воззрилась на снимок молодой женщины, удивительно красивой в наряде прошлого века. — Я ничего не знаю, кроме ее имени. Скорее всего, она давно мертва. Помня о письме, оставленном в лачуге, Бидди подозревала, что так оно и есть. Ей стало жаль Сибил. — Присядь и отдохни. Ты сегодня плохо выглядишь, — сказала компаньонка. Сибил отрицательно покачала головой и вернула фотографию в ящик стола. — Не исключено, что мои родственники на самом деле хотят, чтобы я проявила любопытство, а все это — лишь проверка, — сказала она, поворачиваясь к Бидди. Та вопросительно приподняла брови. — Моя жизнь состоит из проверок, и это всего лишь одна из них, — продолжила Сибил. — Я верю, что однажды мне позволят узнать имена моих родителей, имена всех моих родственников. Но если я попытаюсь самостоятельно что-либо выяснить, им станет известно о моем любопытстве и они будут очень недовольны мной. — Эти люди даже не живут здесь! — в смятении произнесла Бидди. — Но они ведь узнали о тебе. Бидди предпочла не рассказывать об обстоятельствах, приведших к этому. — Зачем скрывать от тебя правду о том, кто твои родители? — спросила она. — По-моему, это очень жестоко. Сибил выглядела обескураженной. — Я подозреваю, что подробности моего рождения могут стать источником великого стыда, Бидди. Компаньонка открыла было рот, но, так ничего и не сказав, закрыла его. Она вспомнила о том, как боится скандала миссис Маршал. — Мне ничего об этом не говорили, я ничего не знаю об обстоятельствах своего рождения, однако по-другому и быть не может. С какой стати скрывать правду, если в ней нет ничего позорного? — Но эти люди — твоя плоть и кровь, — испытывая жалость к Сибил, произнесла Бидди. — Они что, совсем тебя не любят? — Мои родственники, разумеется, очень меня любят, — поспешила заверить ее Сибил. — Я ни на минуту в этом не усомнилась. Именно потому, что я чувствую их любовь, все… ну… — Взмахом руки она как бы обвела не только комнату, но и весь дом и земли за окном. — Все… — Ты хочешь сказать, что все кажется тебе странным и загадочным? — Нет, — обиженно ответила Сибил. Бидди откинулась назад на большое, покрытое кружевным покрывалом ложе. Она смотрела на богато украшенный потолок, обдумывая, как бы зайти с другого конца. — Послушай, Сибил, — наконец произнесла Бидди. — Я твоя компаньонка, так ведь? А компаньонка должна говорить только правду. Так вот, все, что здесь происходит, совсем не похоже на жизнь там. Сибил осторожно пододвинулась к ней, стараясь не помять юбку.