– Если не возражаешь, давай начнем со вчерашнего вечера. Не могла бы ты просто описать его в подробностях начиная с первого учебного периода? Джоанна изложила все ту же историю. Медленно и отчетливо, простыми словами, понятными для плебса. И – Конвей, царапавшей что-то в блокноте: – Успеваете? Или мне говорить помедленнее? Конвей расплылась в ослепительной улыбке: – Если мне что-нибудь потребуется, ты тут же узнаешь. Не сомневайся. – Спасибо, Джоанна, – вмешался я. – Это очень любезно с твоей стороны. Скажи, когда вы работали здесь, ты не заглядывала к Тайному Месту? – На секунду буквально, когда выходила в туалет. Проверить, не появилось ли чего-нибудь любопытного. – И как? – Все та же прежняя чушь, – пожала плечами Джоанна. – Тоска. Ни лабрадора, ни сисек. – А там есть твои записки? Взгляд мельком в сторону Хулихен. – Нет. – Уверена? – В смысле? – Я спрашиваю только потому, что одна из твоих подруг говорила, что раньше ты туда иногда писала. Глаза похолодели. – И кто это сказал? Смущенно развожу руками: – Я не могу раскрыть эту информацию, прости. Джоанна задумчиво пожевывала губами, от чего лицо ее несколько перекосило. Кому-то достанется. – Если она сказала, что это делала я одна, то наврала. Мы все этим занимались. И давно всё оттуда убрали. Ну послушайте, ну что за ерунда. Вы так говорите, будто речь идет о чем-то серьезном. Мы просто развлекались. Конвей была права: вранья на этой доске не меньше, чем секретов. Маккенна повесила ее ради своих целей, а девчонки используют для собственных. – Ну а что насчет этого? – Фотографию ей в руки. Уронила челюсть. Отшатнулась. Заверещала “О господи!”. Прижала ладонь ко рту. Чертовски фальшиво. Но это ничего не значит. Есть такие люди – всё, что они ни делают, кажется лживым. Не потому что они записные лжецы, просто не умеют говорить правду. И у тебя нет способа отделить настоящую ложь от притворной. Мы подождали, пока она иссякнет. Быстрый взгляд на нас в промежутке между истеричными завываниями – убедиться, что мы потрясены. – Ты повесила эту записку в Тайном Месте? – Я? Вы что? Нет! Ну вы что, не видите, что я практически в шоке? Рука прижата к груди. Часто, взволнованно дышит. Мы с Конвей с интересом наблюдаем. Хулихен завозилась на стуле. Что-то прощебетала. Конвей, не оборачиваясь: – Сидите спокойно. Она в полном порядке. Джоанна метнула убийственный взгляд на Конвей. Но задыхаться перестала. – Может, просто для смеха? Если да, то ничего страшного. Ты же не под присягой даешь показания. Мы просто хотели выяснить, и все. – Я уже сказала. Нет. Понятно? Если она меня отфутболит, прощай, мой шанс исключить всех, кроме одного подозреваемого, услышать щелчок открывшегося замка. Джоанна смотрела на меня, как на дерьмо, прилипшее к подошве. Еще миг – и меня вышвырнут в ту же помойку, что и Конвей. – Абсолютно, – согласился я. Забрал фотографию, убрал подальше, как будто ее и не было. – Просто на всякий случай спросил. А кто из твоих подруг это сделал, по-твоему? Что-то блеснуло в глазах Джоанны, на этот раз настоящее. Негодование, ярость. И тут же погасло. – Не-а. – Погрозила пальчиком. Улыбнулась. – Никто из них не мог этого сделать. Уверена на сто процентов. Они не осмелились бы. – Тогда кто? – А что, это моя проблема? – Нет, конечно. Но ты держишь палец на пульсе школы и знаешь обо всем, что происходит. Если кто-то и обладает стоящей информацией, то именно ты. Удовлетворенная улыбка, Джоанна получила полагающиеся ей почести. Я в ее свите. – Если это сделал кто-то, кто был в школе вчера вечером, тогда точно те, что занимались здесь после нас. Джулия, Холли, Селена и эта, как ее там. – Правда? Думаешь, им известно, что произошло с Крисом? – Может, и так, – пожала она плечами. – Интересно, – веско произнес я, медленно кивая. – У тебя есть серьезные основания так думать? – Ну, доказательств у меня нет. Это по вашей части. Я просто говорю. – Я хотел бы узнать твое мнение еще по одному вопросу. Любое твое соображение может нам помочь. Как ты думаешь, кто убил Криса? – А разве это не садовник Петушок? Ну, в смысле, я не знаю, как его зовут, но мы все его так называли, потому что ходили слухи, будто он предлагал одной девчонке экстази, если она… – Покосилась на Хулихен, которая сегодня определенно получила порцию новых знаний в несколько неожиданных областях. – То есть я не знаю, извращенец он или просто наркодилер, но в любом случае – ффууууу. Я думала, вы в курсе, что это он, просто у вас доказательств не хватило. Та же история, что с Элисон: может, и впрямь так думает, а может, это просто ширма. – И ты полагаешь, у Холли и ее подружек могли быть доказательства? Откуда? Джоанна задумчиво вытянула прядку волос из прически и принялась рассматривать кончики. – Вы, вероятно, считаете, здесь все такие ангелочки, ни за что не станут пробовать наркоту. Вот, например, Ребекка – господи, она ведь сама невинность, да? – Я с ней пока не встречался. А они что, употребляют наркотики? Еще один взгляд на Хулихен. Пожала плечами: – Я этого не сказала. И я не говорю, что у них были дела с Петушком. – Презрительная усмешка. – Я просто говорю, что они ненормальные и нельзя понять, на что они способны. И только. Она бы с наслаждением играла в эту игру весь день, с невинным видом бросая намеки, – это как пернуть и тихонько отойти в сторонку, типа воняет не от меня. – Расскажи мне о Крисе что-нибудь одно, – решительно предложил я. – Выбери, что тебе кажется самым важным. Джоанна задумалась – что-то очень неприятное появилось в изгибе ее губ – и как по заказу произнесла: – Мне не хотелось бы говорить о нем дурно. Любуется мною из-под ресниц. Я наклонился вперед. Суровый, сосредоточенный, брови сведены в линию, когда я сверлю взглядом юную благородную девушку, хранящую тайну, которая может спасти мир. Низким густым голосом: – Джоанна. Я знаю, ты не из тех, кто дурно отзывается о покойных. Но сейчас истина важнее милосердия. В жизни бывают такие моменты. Я практически слышал, как зазвучал саундтрек. Конвей за моей спиной едва сдерживала ржание. Джоанна глубоко вдохнула. Собиралась с духом, готовясь отважно принести собственную совесть на алтарь правосудия. Ложь и фальшь висели в воздухе, и вся эта история казалась грандиозной фальшивкой, а Криса Харпера будто вообще выдумал лично я.