– Ну, как дела? – бодро спросил он. – Я гляжу, вы тоже решили повеселиться? Сам он в это время болтал с дрессировщицей, стоявшей у клетки с химерами. – Мне не до веселья, – ответила девушка. – Я не способна уследить за собственным братом… Он опять потерялся! А Беренильда еще воображает, что из меня получится хорошая крестная мать. – Ну-ну, не переживайте, – успокоил ее Ренар с широкой улыбкой. – Кстати, вон он, ваш братишка, около колосса с Титана. И он указал на эстраду, где низенький тщедушный человечек поднимал огромный зеркальный шкаф одной рукой, легко, как пушинку. Гектор и вправду стоял среди зрителей, восхищенно аплодируя вместе со всеми. Вообще, посетителей было немного. Вокруг павильонов и повозок толпились в основном пестро разодетые актеры в сверкающих масках. – А вы пользуетесь успехом, – сказала Офелия Ренару. Девушка приметила красноречивый взгляд, устремленный на него хорошенькой дрессировщицей. – Ну, ясное дело, малыш, а ты что думал? – усмехнулся Ренар. – Я знаю только одну красотку, которая до сих пор не поняла, чего я ст?ю. Сколько уж лет я за ней ухлестываю, за этой упрямицей! Ну да ничего, когда-нибудь и она сдастся. Офелия уныло посмотрела на бледный солнечный диск, едва просвечивающий сквозь облачную завесу. С тех пор как Ренар покинул Лунный Свет, он писал Гаэль письмо за письмом, но ни разу не получил ответа. – Да, мне тоже ее не хватает, – призналась она. Девушка не решилась добавить, что стала тревожиться за Гаэль с тех пор, как Арчибальд затеял свое расследование. Исчезновения гостей в Лунном Свете могли в конечном счете заставить его начать проверку персонала. А вдруг он обнаружит, что женщина-механик, помощница Матушки Хильдегард, имеет все основания ненавидеть аристократов и, более того, наделена властью, способной лишить их могущества?! Ее, конечно, тут же сочтут виновницей обоих исчезновений. Офелии очень хотелось поделиться своими опасениями с Ренаром, но она обещала Гаэль никому не выдавать ее тайну. – За вами следит какая-то Отверженная, – сообщил ей Ренар, не переставая широко улыбаться. – Вон та женщина в красном манто, что стоит перед ширмами Зефиров, – продолжал он с нарочито беспечным видом. – Она давно уже ходит за вами по пятам. – Значит, я не ошиблась, – ответила Офелия, боясь обернуться. – А почему вы думаете, что это Отверженная? – Она не прячется, но стоит обратить на нее внимание, как тут же исчезает. Если это не Невидимка, то я не Ренар. – Она может становиться невидимой? – Нет, это иллюзия невидимости. Нам просто кажется, будто ее нет. Офелия кивнула. Она уже давно поняла, что на Полюсе проявление волшебных свойств порой подобно радиоволне, идущей от передатчика к приемнику и не изменяющей материальные объекты. – Надеюсь, эта Невидимка будет соблюдать должную дистанцию. – Пусть только попробует к вам подступиться, – буркнул Ренар. – Я, может, и бесправный, но не бессильный. У Офелии снова потекло из носа, она вынула платок и, уткнувшись в него, бросила быстрый взгляд на ширмы. Но увидела только девочку в платьице с блестками, которая кидала кусочки сахара в какой-то маленький вихрь. Если это и была Невидимка, значит, она блестяще владела своим искусством. – Вообще-то Отверженные не имеют доступа в город, – сказала Офелия. – Тем не менее я видела мать Торна в санатории, да и эту даму в красном встречаю на каждом шагу. Ренар привычным жестом схватил за шкирку Балду, который медленно слезал по его штанине, и водворил на место – в мягкое гнездышко своей шевелюры. – Я, конечно, не очень-то в этом разбираюсь, но с тех пор, как мы прибыли на Опаловое побережье, замечаю кое-какие странности. Возьмем, к примеру, местного сапожника. Я зашел к нему всего лишь поставить набойку, а в результате не успел опомниться, как купил две пары новых башмаков. Слушайте дальше: сел я перекинуться в картишки со здешними ребятами, и один из них усыпил меня аккурат в тот момент, когда я выиграл и потребовал у него денежки. А он как уставится на меня, этот парень, да еще с такой странной улыбочкой, и я – хоп! – уронил голову на стол и вырубился. Да что там, я мог бы вам порассказать еще столько диковинных историй… Офелии хотелось бы его послушать, но тут она обнаружила, что ее младший брат снова испарился. Она огляделась и увидела перед соседним павильоном… не одного, а двух Гекторов, которые с удивленными улыбками разглядывали друг друга. Они повернулись к Офелии одновременно, потом вдруг у правого Гектора отросла пышная темная шевелюра, он вырос на несколько сантиметров и стал точной копией Офелии. Девушка сразу поняла, что это проделки Тысячеликого – лучшего из всех мастеров Метаморфозы. – Это у него самый шикарный номер! – радостно объявил Гектор. – Он может скопировать любого, кого хочешь. Слушай, а почему у тебя такой вид? – Потому что я устала за тобой бегать, – упрекнула его Офелия. – Нам пора садиться на обратный пароход, так что не уходи далеко. В детстве ей уже довелось наблюдать метаморфозы Тысячеликого. И сейчас это снова было потрясающе – увидеть собственного двойника! Внезапно ее ослепила фотовспышка. Офелия оглянулась: рядом стоял Гектор с громоздким аппаратом в руках. – Где ты его взял? – сердито спросила девушка, оттаскивая брата от павильона Тысячеликого и почти ничего не видя перед собой. – У алхимика с Пломбора, в обмен на один из моих волчков с вечным движением. Этот аппарат умеет печатать фотографии – вот, смотри! – Гектор предъявил сестре снимок, который шумно выплюнула черная коробка, и поморщился. – Ну почему у меня никогда не получается, как надо?! И в самом деле: вместо двух Офелий на снимке было четыре, две на лицевой стороне, две на обратной. – Это из-за помех, – объяснила девушка. – Телеграфист в нашем отеле сказал мне, что разразилась магнитная буря или что-то в этом роде. Офелия взглянула в небо, чтобы проверить, действительно ли им что-то угрожает. И ей показалось, что на нее нашло помрачение, когда вместо туч она увидела над собой суровое лицо Торна. Отверженные – Что вы здесь делаете? Торн задал этот резкий вопрос без всяких предисловий. Его черный плащ, худая фигура, темные круги под глазами и суровое выражение лица производили куда более мрачное впечатление, чем некроманты из соседнего шатра. В руке он сжимал внушительную кипу бумаг. Офелия была застигнута врасплох. Она настолько не ожидала увидеть его здесь, среди аттракционов и детей, что механически ответила: – Я привела брата в цирк. – Моя тетка с вами? – Нет, она осталась на Опаловом побережье, – пролепетала Офелия. – Ваша бабушка в очень плохом состоянии. Она поколебалась, не зная, стоит ли ей упомянуть о матери Торна, но он не дал ей времени на размышления и скомандовал, даже не взглянув на Гектора: – Возвращайтесь в отель. Эти бродячие артисты находятся здесь незаконно. У меня не хватает еще восьмидесяти восьми удостоверений личности и официального разрешения на профессиональную деятельность в трех экземплярах. Не говоря уж об их животных. Говоря это, он пытался засунуть бумаги в портфель, что было нелегко из-за ветра, трепавшего их во все стороны. За его спиной виднелся фургон, над которым развевался флажок с надписью «Дирекция», – оттуда, видимо, и вышел Торн. Девушка испытала одновременно облегчение, разочарование и возмущение, осознав, что ее жених не просто жив, здоров и стоит перед ней, но еще и намерен испортить людям праздник. – Разве так уж необходимо докучать им вашими формальностями? – укоризненно спросила она. Торн нахмурился, глядя на разноцветные дирижабли, парившие над пляжем. – Проверка личных документов обязательна, и сегодня более, чем когда-ли… Торн не успел договорить: его ослепила яркая вспышка. Он яростно заморгал и завертел головой в поисках источника этого агрессивного света; наконец его взгляд упал на Гектора. – А почему у вас на лице шрамы? – Замолчи, – шепнула Офелия, схватив брата за плечо. – Ты забыл, что твои «почему» неуместны, если они касаются внешности людей? Гектор сунул в карман испорченный снимок и устремил невозмутимый взгляд на Торна, ничуть не напуганный его ростом. – Ладно. А почему вы такой отвратный? Офелия ужаснулась: она впервые слышала такое от своего брата. Что касается Торна, его это ничуть не шокировало. Он стоял с портфелем в руке, скучающе глядя куда-то в пространство. – Вы не могли бы узнать у своего брата, покончил ли он с расспросами? – Спросите у Гектора сами, – отбрила его девушка. – Он вас прекрасно поймет. Теперь она уже решительно не могла вспомнить, почему ее так тяготило отсутствие Торна. – Я не разговариваю с детьми, – возразил тот, игнорируя безжалостный взгляд Гектора. – Но зато хотел бы переговорить с вами. Это ненадолго. Велите своему брату поиграть где-нибудь в сторонке… Эй, вы, подойдите сюда! – внезапно скомандовал он. Его оклик относился к Ренару, с блаженным видом выходившему из Комнаты смеха. Вероятно, он еще не стряхнул с себя эйфорическое наваждение, потому что ничуть не удивился при виде Торна, более того, ответил ему сияющей улыбкой. – Возьмите этого мальчика и прогуляйтесь с ним где-нибудь. – Ладно, мы будем тут, неподалеку, – заверил Ренар и добавил, многозначительно подмигнув Торну: – Господин интендант может не беспокоиться, я подглядывать не стану. Любовь – она такая штука, сладкое безумство; уж коли ты им заразился, сердцу не прикажешь! – И он смачно поцеловал кончики пальцев. Офелия скрыла свое замешательство, уткнувшись в носовой платок. Когда они остались наедине, Торн устремил на нее ледяной взгляд. Взлохмаченные ветром волосы придавали ему еще более агрессивный вид, чем обычно. – Я делаю все возможное, чтобы оградить вас от опасности, и был бы вам очень признателен, если бы вы облегчили мне эту задачу и больше не покидали отель. – Облегчить вам задачу? – скептически переспросила Офелия. – Нет, это вам следовало облегчить мне задачу, постаравшись произвести хорошее впечатление на моих родных. А вы даже не соизволили их встретить. Хочу вам напомнить, что через четыре дня наша свадьба. – Я не могу быть одновременно в нескольких местах, – ответил Торн, кивнув на свой портфель. – В данный момент я совершаю ежегодную инспекционную поездку по провинциям. Вот что, давайте не будем здесь стоять, – прошептал он вдруг. Офелии было трудно поспевать за Торном – на каждый его шаг девушке приходилось делать два. Он выбрал момент, когда они проходили мимо гигантского пневматического пианино, чтобы остановиться и спросить: