– Конечно, дорогая. – Что случилось, когда ты была у мисс Беа дома? Она выпрямила спину и поморщилась: – Нам обязательно говорить о ней? Я пожала плечами: – Просто я никогда не видела, чтобы к ней кто-нибудь ходил. Ты, должно быть, особенная. Это вернуло ей улыбку: – Ещё бы. И ты всегда должна об этом помнить. – Так что случилось? Какая она? Что у неё за дом? Бабушка снова поморщилась и тронула свисающий с шеи зелёный кристалл: – Дом у неё такой же безвкусный, как она сама. – Но что между вами произошло? – Ничего, – пожала она плечами. – Она просто странная, вот и всё. – В каком смысле «странная»? – Ой… помешанная на молодости. Всё спрашивала меня: «Вы не хотите стать моложе?» или «Никогда не думали, как было бы чудесно, если бы можно было получить апгрейд своего тела?». Я сразу поняла, что она пригласила меня, только чтобы что-нибудь продать. Какой-нибудь супердорогущий крем из своего магазина, наверное. Кто её знает. Я так и разинула рот в ожидании подробностей: – Так она сказала в итоге, чего от тебя хотела? – Я не стала дожидаться. И знаешь что? Твой папа был прав! С этой Беа и остальными точно что-то не так. – Она махнула рукой, закрывая тему. – Но я не хочу тратить время на этих старых зануд. Как насчёт отрезать ещё по кусочку, и я расскажу тебе, как на прошлой неделе обыграла всех в бридж? Хотя у меня оставалась ещё куча вопросов, я их проглотила. Бабушка положила мне на тарелку ещё пирога, и мы до заката проговорили о самых обычных вещах. – Обними бабулю на прощание, – распахнула она руки. Я стиснула её в объятиях. Постояв так недолго, бабушка отстранилась и заглянула мне в глаза: – Береги себя, поняла, милая? Ты должна быть осторожна. Её слова отозвались в моей душе, и на краю сознания мелькнула мысль: а что, если она говорит не только о тренировках? – Я буду осторожна, – пообещала я. Она прижала ладонь к моей щеке, и в этом жесте было столько тепла и нежности, что я почти растаяла. – Прости, что пропустила ужин, – сказала мама следующим утром, протягивая мне питательный батончик. – Бабушка Джейн просто превзошла себя с этим пирогом. Ещё никогда у неё не получалось настолько вкусно, правда? Я не удержалась от двойной добавки. – Да, обожаю, когда она для нас готовит. – Я убрала батончик в рюкзак. – Ты сегодня вечером дома? – Прости, дорогая. Я в этом месяце взяла несколько дополнительных смен. Я ничего не ответила, но чувствовала на себе её взгляд, пока завязывала шнурки. – Давай подвезу тебя до школы? – предложила мама. – Остановимся у булочной, и я куплю тебе пончик? – Нет, спасибо, – быстро отказалась я. Это была папина фишка: после утренней пробежки мы недолго следили за старичками, а затем он по дороге в школу покупал мне в булочной пончик с шоколадной помадкой. От мысли возобновить этот ритуал без него меня замутило. Мама мягко провела рукой по моим забранным в хвост волосам: – Может, всё-таки тебя подвезти? А о пончике забудем. – Давай, – кивнула я и, помахав на прощание Билли, направилась к двери. У выхода мама вспомнила, что забыла свой рабочий бейдж, и убежала за ним. Я осталась у машины и, прислонившись к пассажирской двери, подставила лицо солнцу. – Зря ты не пользуешься солнцезащитным кремом, – донёсся голос с другой стороны дороги. – Продлевает молодость. Мой взгляд скользнул в ту сторону, и я с удивлением уставилась на мисс Беа. Она стояла на своём крыльце и смотрела прямо на меня. На ней было красное платье с конической юбкой и туфли на шпильках, а шею, словно змея, в несколько слоёв обвивала толстая золотая цепочка. – Здравствуйте, мисс Беа, – кротко поздоровалась я. Склонив голову набок, она искусственно улыбнулась и неторопливо, размеренным шагом подошла ко мне. – Готова спорить, ты никогда им не мажешься, – сказала она. – Или всё-таки да? Я качнула головой вверх-вниз, как болванчик, и встала прямо, чтобы казаться увереннее: – Пользуюсь. Но не когда иду в школу. – Ну разумеется. Дети никогда не ценят своей молодости, – процедила она, и в её словах было столько злобы, что они сердитыми осами повисли в воздухе. – Вы её не заслуживаете. На секунду солнечные лучи упали на её лицо под каким-то особенным углом, высветив нечто неуловимо ужасное. – Прости, Куинни, я готова! – крикнула мама, нарушив напряжённое молчание, и от облегчения у меня едва не подкосились колени. Заперев дверь, она сбежала по ступенькам. – Доброе утро, мисс Беа. Та вернулась к себе на лужайку и, стерев с лица все намёки на скрытую враждебность, невинно улыбнулась маме: – Доброе утро, дорогая! Я как раз говорила твоей дочери, какой красавицей она стала. – Она подмигнула мне, и я шагнула ближе к машине. Мама открыла двери и бросила на заднее сиденье сумку. – Правда же? Вся в отца. Вам, должно быть, так тяжело, – проворковала мисс Беа. Казалось, её голос просто сочится мёдом. У мамы ушла секунда, чтобы опомниться, а потом она сменила тему: – У вас и в этом году чудесные розы. В чём ваш секрет? Мои, похоже, даже цвести не собираются. Мисс Беа повела плечом: – Я всегда умела найти общий язык с природой. – Везёт вам! Ну, мы поехали. Хорошего дня. – И вам тоже, дорогая. До свидания, Куинн, ещё увидимся, – улыбнулась она мне. Но я ничего не ответила и села в машину. Мама, заведя двигатель, укоризненно вздохнула: – Это было грубо. Мисс Беа с тобой попрощалась, Куинн. – И? – не смутилась я. – Она вредная и всегда была такой. Мама вывела машину с подъездной дороги на проезжую часть: – Это неправда. Она приятная женщина. – Ой, да ладно, мам! Признай: она странная! Как и все старички. – Сколько раз я просила их так не называть! Я промолчала. Мама шумно выдохнула и расслабила пальцы на руле. За этим последовали вопросы о школе и тренировках. Я отвечала односложно: её попытки поддержать разговор не могли отвлечь меня от миллиона вопросов, клубящихся в голове. – Пока, – буркнула я, когда мы остановились у школы, и уже хотела вылезти из машины, но мама удержала меня, потянув за рукав: – Солнышко, я… – Что? Она не сразу продолжила, а когда заговорила, в её голосе слышалась грусть: – Ты помнишь, что ты сегодня ужинаешь одна?