– Я уже отсюда чую жаркое! При звуках голоса дяди Джека Билли счастливо закружил на месте: он любил его почти так же сильно, как папу. – Ты как раз вовремя, Джек, – сказала бабушка Джейн. – Я всегда вовремя, когда дело касается еды. Это дар. – Он протянул ей багет и поцеловал в щёку, а бабушка вручила ему банку с газировкой. – Эй! – воскликнул дядя Джек и наклонился, чтобы погладить захлёбывающегося восторгом Билли. – Как поживает лучший в мире пёс? Ты что-то похудел. Они тебя вообще кормят? – Он позволил Билли вылизать ему лицо, а потом выпрямился и подошёл ко мне: – Как жизнь, Куинни? – И, стиснув меня в медвежьих объятиях, потрепал по волосам, как в детстве. Я принялась извиваться, притворяясь, что мне это не нравится, пока он наконец меня не отпустил. Затем он проделал то же самое с мамой, а та в шутку врезала ему кулаком в живот. – Ну-ну, дети, хватит, – пожурила их бабушка. – Давайте сядем и поедим, пока не остыло. – Меня не нужно просить дважды. – Дядя Джек отодвинул стул, сел и вскрыл банку. Бабушка положила нам всем (включая Билли) по щедрой порции мясного жаркого с картошкой, на которое я набросилась с такой жадностью, что соус потёк по подбородку. Какое-то время мы жевали молча, наслаждаясь вкусной едой: мама готовит ужасно, а дядя Джек – холостяк, выживающий на заказах дешёвой еды на дом. – Ну что, Куинни, как школа? – с полным ртом спросил он. Я наморщила нос: – Скорее бы она закончилась. Все засмеялись, будто я сказала что-то смешное. – Что? – спросила я. – Я серьёзно. Даже учителя уже не горят желанием туда приходить. – А что с соревнованиями? – поинтересовался он. – Грядёт что-нибудь? – Одно, против Бедфорда, – ответила мама и бросила на меня красноречивый взгляд. – Но она может на него не попасть, если не будет достаточно пить. – Я сказала ей то же самое, – поддержала её бабушка. – Не так ли, солнышко? Я сделала вид, что моё внимание целиком захватило жаркое. – Вы о чём? – не понял дядя Джек. – Наша юная бегунья чуть не упала в обморок на тренировке, – ответила за меня мама. – Она бегает дважды в день, а в такую жару это перебор. – Стоп, погодите. – Дядя Джек глотнул газировки и откашлялся – он всегда так делал перед тем, как сказать что-то важное. – Хочешь сказать, у тебя неприятности, потому что ты слишком много работала? – Он хлопнул по столу. – О чём я всегда и говорю! Вот в чём проблема нашей страны сейчас. Нынешние дети не умеют побеждать. Мы наказываем их за лень. И наказываем за излишние старания. – Нет у меня неприятностей, – возразила я. – У меня просто слегка закружилась голова, вот и всё. Бабушка подложила мне в тарелку картошки. – Что сделано, то сделано, – резюмировала она. – Куинни усвоила урок, верно, солнышко? Я кивнула и проглотила большой кусок жаркого. – А то. – Я переглянулась с дядей Джеком. – Ничего, подруга, – пихнул он меня в руку локтем. – Покажешь им всем на соревнованиях, кто прав. И если тебе нужна компания для бега – только скажи. – Ты?! – Я в отличной форме! – Он расхохотался собственной шутке и, продолжая посмеиваться, продолжил: – Но серьёзно: может, тебе стоит договориться с одним из ваших соседей? Во время обхода сегодня утром я видел, как он наматывал круги вокруг пруда. Моя рука с вилкой застыла в воздухе: – Ты видел мистера Брауна? Дядя Джек кивнул: – Крутой спортсмен, надо отдать ему должное. Он и меня, думаю, обгонит, хотя я вдвое младше него. – Если на то пошло, тебя кто угодно обгонит, – усмехнулась мама. Её улыбка согрела меня изнутри: в последнее время она так редко смеялась или шутила. Дядя Джек на всех так влиял. – А вот сейчас это было обидно! – Он притворился, что плачет, и макнул в соус кусочек хлеба. Бабушка Джейн подложила ему мяса. – Дядя Джек, что ты думаешь о старичках? – спросила я, постаравшись, чтобы это прозвучало нейтрально. – Куинн, сколько раз я просила тебя не называть их так! – рассердилась мама. Бабушка Джейн махнула на неё рукой: – Ой, да пусть называет. Они и правда старые, хоть и старательно делают вид, что это не так. – Но вам не кажется это странным, что никто не помнит, кто жил в тех домах до них? – настаивала я. – Будто они живут там вечность. – Не знаю. Этим твой папа увлекался, не я. Он был уверен, что с ними связана какая-то большая тайна или что они вообще не люди. Ребята в участке вечно над ним подтрунивали, называли его охотником за привидениями. – Дядя Джек усмехнулся, вспоминая. Я опустила вилку и наклонилась вперёд: – Он серьёзно думал, что они привидения? – Последнее слово я практически прошептала. – У твоего папы на этот счёт было много теорий, – ответил дядя Джек с полным ртом. – Какой стыд! – простонала мама. – Я говорила ему оставить наших бедных соседей в покое! – То есть ты не считаешь, что с ними что-то не так? – проигнорировала я мамин комментарий. Дядя Джек промокнул кусочком хлеба остатки подливки: – Они вполне ничего. И щедрые. После того как мы потеряли твоего папу, они пожертвовали участку немаленькую сумму. Их сложно за это винить, согласись? – Нет, – подтвердила мама. – Ни в коем случае. Бабушка Джейн встала: – Ну, не знаю, как у вас, а у меня от этих разговоров о старых занудах аппетит пропадает. Давайте лучше есть пудинг с шоколадной крошкой! – Она отошла к холодильнику и достала десерт, украшенный толстым слоем помадки. – О, Джени! – облизнулся дядя Джек. – Мне кажется, мы сию секунду должны пожениться! Бабушка засмеялась и шлёпнула его по руке: – Я тебе не по зубам, Джек. И придержи язык, а не то получишь самый маленький кусочек. Но все знали, что она лукавит: нам всем досталось по огромному кусищу. Я попробовала пудинг – и всё в мире сразу же стало правильно и хорошо. Это чувство сопровождало меня до самой ночи; даже когда я уютно устроилась под одеялом и впервые за весь вечер проверила мобильный, меня совершенно не смутило, что у меня не было ни одного нового сообщения. Глава 8 Майк Уоррен включил игнор. За два дня, прошедших с нашего похода в библиотеку, он не сказал мне ни слова: ни по телефону, ни в школьных коридорах. Этим утром я приветственно помахала ему, но получила в ответ лишь лёгкое подёргивание головы. Он даже не затормозил, просто прошёл мимо. – Чего это с ним? – нахмурилась Зоя. – Вы что, расстались? В её глазах было столько сочувствия и беспокойства, что я едва не расплакалась. – Нет, – пробормотала я. – Всё нормально. Она бросила взгляд в спину Майка: – Ну, он ведёт себя как козёл, если тебя интересует моё мнение. Хочешь, я на него наору? – Нет, спасибо. Я сделала вид, что мне всё равно. Но это было далеко не так. Своим активным участием в расследовании, кучами сообщений, разговорами в коридорах и совместными лабораторными он подарил мне ощущение партнёрства. А теперь вёл себя так, будто ничего этого не было, будто мы не сидели рядом за библиотечным компьютером, не гнались друг за другом по улице, не имели общих секретов. Я не понимала, в чём дело, – он же был на седьмом небе от наших находок в библиотеке. Уговаривал приступить к более решительным действиям. Так что же изменилось? Конечно, расследование я не бросила, хотя без напарника заниматься им было уже не так интересно. Я продолжила копаться в истории Мэри Хов, но ещё начала просматривать старые папины бумаги, хранящиеся в нескольких шкафах в подвале, – методично, ящик за ящиком. Вчера утром мы с мамой отправились за покупками, а после обеда она высадила меня у библиотеки. Несколько часов я рылась в архивах и выяснила, что похороны Мэри прошли в «Фениксе», для которого это стало первой службой после открытия. До этого Брауны владели похоронным бюро в другом городе, в Трамбалле, если я правильно поняла из статьи, и они проработали там много лет, прежде чем переехать сюда.