— Раз сняла свой дурацкий драндулет, то надолго. — Ещё раз назовешь планер Оливии дурацким, вскрою тебе вены, — агрессивно ответила Хьерси, после чего взяла себя в руки: — Извини... Я на взводе. Такая трагедия... — Надо же, ты сказала "Извини". Ты действительно пытаешься. Молодец, Хьерси! Растёшь! — Я пыталась быть как можно добрее, а ты опять едкий. Ненавижу тебя, поганый урод. — Боюсь представить, как же ты перепугалась, когда грянула эпидемия. Ты за себя умеешь постоять, а я же был новичок, — грустно улыбнулся Оскар, уставившись на подругу. — Было бы о ком вспоминать. Ты даже человеком зваться не достоин, коп... — помолчала минуту, затем из-за пристального взгляда призналась: — Да, я, Хьерси, волновалась! Но только из-за того, что соединяло нас в прошлом. — Сегодня произошло то, что соединило нас в настоящем, Хьерси. — Что!? — Может, мы будем друг друга ненавидеть всю жизнь, но мы друг друга стоим, понимаешь? Эмма, эта девочка... когда мы помогли ней, я понял, что ещё не всё потеряно! В тебе осталось что-то человеческое. Я почти что поверил. — Аналогично. — Ты загубила Нута, и я всегда буду так считать. Но надо уметь отпускать смерти и трагедии, уметь прощать и мириться. Нужно усвоить урок Вероники, — он протянул руку, чтобы положить на плечо Хьерси. Та агрессивно ударила нежную ладонь, после чего сама легла рядом с Оскаром, обняв его за шею. Полицейский не противился. — Ты такой холодный, — сказала она задумчиво, смотря не на ненавистного полицейского, а на потолок. — Может быть. Но хватит вокруг да около. Честно говоря, хотел с тобой кое-что обсудить. Ты не против или будешь меня дальше обнимать? — Я не обнимаю, а собираюсь придушить, гандон, — мрачно произнесла она, хотя, конечно, врала. — Что именно тебя интересует? — Недавно был интернет, удалось загрузить одно видео. Посмотри. Достал телефон, включил видео. Оба, лёжа в обнимку, уставились в телефон, как старые любовники. Стелла рассказывает дочери, что любит ту, и упоминает теллуровиков. Еë взгляд насторожен и задумчив, его взгляд просто выражает крайнюю степень усталости. Рука едва держит телефон. — Tatsu и Теллуро тесно связаны. Знаю, ты у нас детектив немного, но решил удостовериться, что ты точно знаешь, — Оскар убрал телефон, Хьерси снова демонстративно отвернулась от него. — Я догадывалась. Отдала документы Коли, завтра или послезавтра почитаешь. Там указано, что финансированием Tatsu занимались Эго и Расмуссен. Да-да, не удивляйся. Что так на меня смотришь? Отвернись. Всё запутанно... Но предлагаю решить уже завтра. Бедная Эмма... вряд ли что понимает. В комплекс мне, Хьерси, придётся лезть самой. — Спокойной тогда ночи, Хьерси. Сладких снов. — И тебе... Оскар. Заснули. И, вопреки всем сказанным ранее словам, во сне они очень крепко жались друг к другу и даже улыбались, чувствуя то тепло, по которому так долго скучали. Глава 10 — Названые братья Весь последующий день Оскар лежал в кровати, проявляя абсолютную апатию ко всему. Астрид лично приходила к нему с пачкой лекарств, но, как оказалось, Хансен просто нуждался в отдыхе. Оно неудивительно — полицейский мало спал в течение двух недель и всё время работал над управлением миссией, направлял солдат на тщательно планируемые вылазки, вместе с Коли решал вопросы обеспечения ресурсами — едой, водой, медикаментами, прочими товарами первой необходимости, оружием, — лично переназначал немногочисленных солдат и работников, проводил беседы и консультации. Ночь с Хьерси стала для него единственной отдушиной за столько времени и даже придала сил, хотя по-хорошему следовало подождать еще немного времени. Астрид настаивала на паре дней отдыха, Оскар собирался выйти уже к вечеру. Хьерси, весь день помогавшая Коли, периодически навещала бывшего и закрывалась, так как некоторые темы для разговора были интимны. Охрана теперь без вопросов пропускала еë, заранее открывая дверь. А вот у Коли дела обстояли куда хуже. Помимо основной работы, он теперь отвечал и за дела, в которых совсем не разбирался — за вылазки. Благо, Эрик и Том сами знали, куда идти, так что Коли разрешил им действовать, как посчитают нужным. Помимо этого, ему помогала Хьерси, которая сообщала выжившим об изменении пайка или помогала работникам Коли доставлять его. Основным направлением для Коли стала внутренняя политика в отношении выживших: на следующее же утро вести о плохом состоянии Оскара стали известны всем. Некоторые, особенно провокаторы, активно распространяли слухи о том, что Хансен был ранен и близок к смерти. Коли не покидал зала ни на секунду, так как то активно спорил с такими лжецами, то выполнял стандартную работу по заполнению данных. Вот и сейчас, после обеда, Коли ругается с Сорой, стремясь не допустить очередного бунта, как тот, что случился 279 числа: новость о возможной кончине их единственного лидера очень напугала людей. Как бы они ни ненавидели порой Оскара, всё же выжившие понимали, что от этого человека зависит их судьба. В случае гибели Оскара не найдётся никого, способного возглавить миссию. Разве что, в связи с последними событиями, это могла бы сделать Хьëрси, но кто о ней в этом участке вообще знает? День. 292 день весны 318. Центр Хескенеса, полицейский участок. Картина не самая приятная — до сих пор нет света, и многие свечи потухли, отчего отдельные части совсем не освещаются, и зал стал окружён тьмой. Страшная атмосфера воздействовала на выживших. Коли не знал, как эту проблему решить, да и был занят вдобавок: спорил у выхода в один из коридоров с Сорой. Она стояла у стены, боясь подойти: помнила, как администратор ударил её однажды. Поэтому держалась подальше и указывала пальцем, по-прежнему провоцируя. В свою очередь Коли стоял ближе к скамейкам. Скрестил руки на груди, нахмурился — недоволен. Свидетелями перепалки стали многие выжившие, для которых такие ссоры стали неотъемлемой частью жизни. Благо, поблизости только Эрик ест, а Хьерси и Эмма либо на втором этаже, либо у Оскара. Это развязывало Коли руки. — Да сдохнет он! Если не зомби, то мы его убьём. Он враг свободы! — озлобленно заявляла Сора Лунд. — Я должна возглавить миссию. Я точно знаю, как спастись. Я всех выведу и не буду никого убивать. — Мать, ты больная? — Коли, чьи глаза покраснели от приёма медикаментов, не сдерживал гнев. — Если ты не будешь убивать заражённых, они станут зомби и съедят тебя. Да я был бы не против. Никто так не бесит, как ты. Ты должна сказать спасибо Оскару, что он тебя не выкинул нахуй. Я бы выкинул. — Да вы с ним одинаковые. Когда я возглавлю миссию, тебя выкину. А если он живой будет, то обоих. И ваших пособников. — Эти "пособники", блять, единственная причина, почему тебя не съели. Конченая шлюха... Эрик! — дед, который мирно пил приготовленный Астрид суп и сидел ко всем на скамейке спиной, сделал вид, что не слышал. — Эрик, если не придёшь, то... — Да хрен ли надо? Я жру, — чистосердечно признался тот и повернулся. Сора испугалась, что было заметно по её физиономии. — Застрели её. Выжившие, сидевшие неподалёку, заметно напряглись. Агрессивность Коли им не нравилась. Густав, сын провокаторши, который стоял рядом и курил, вдруг бросил окурок на пол, раздавил ногой и угрожающе подошёл к Коли, отчего агрессия последнего быстро спала на нет. Сора в спешке ретировалась в уборную, никем не замеченная. Так как росло напряжение, в дело вмешался Эрик, который оторвался от вкусного мясного супа и приблизился к двоице. Густав, уже было готовый расправиться с Коли, отступил, спрятавшись в слепой зоне в углу — там, где не горели свечи. А Эрик остановился рядом со взбешëнным Коли, всё никак не приходящим в себя, и шёпотом предупредил: — Коли, хватит так реагировать. Они пытаются тебя дискредитировать! Слушай, выйди на улицу, подыши свежим воздухом хотя бы пару минут. Участок не рухнет, если отойдëшь. Я пригляжу, если надо. — Пожалуй, ты прав, — кивнул головой после непродолжительного молчания администратор. — Покурю там. Может, в норму приду. Спасибо, Эрик. За мной не заржавеет... — Да ничего, дружище. Ты же знаешь, — Эрик пожал ему руку и вернулся на место, с удивлением обнаружив, что тарелка пропала. — Эй, кто спиздил суп? Всё же и среди всеобщей ненависти было местом забавным ситуациям. Администратор спрятал руки в карманы и поднялся на второй этаж, где на одной кровати сидели Эмма и Аксель, которые обсуждали какой-то вопрос и жевали шоколадку. Девочка всё ещё подавлена, что отражается в её неловких движениях, но Аммод помогает, заодно утешая. Узнав Коли, они, как и некоторые выжившие, что лежали в кроватях, поздоровались с тем. Тот кивнул и по лестнице поднялся к люку, едва разбирая в темноте ступеньки. Отпер, поднялся, закрыл за собой люк и наконец вздохнул свежим воздухом. На этот раз на крыше никого не было — только Эмиль сидел к нему спиной на краю и мечтательно смотрел вдаль. Подобно администратору, этот охранник, недавно вновь поставленный охранять участок, поднялся сюда развеяться. Оно и неудивительно, ведь многие, у кого есть разрешение, отдыхают душой на крыше, где, на внушительном расстоянии от поверхности, чувствовалась безопасность от зомби. — Тоже задолбало всë? — спросил Эмиль. Коли согласился и сел рядом. Хотел закурить, но передумал и опустил руки. — Давно уже. Никакой благодарности от этих уродов. Только Эрик, Оскар, солдаты молодцы. И дети хорошие, потому что ещё не понимают, в какой жопе оказались. И Астрид, да. Но взрослые... ущемляем их права, оставляем себе! Уроды! И я такой же лицемер — уже сколько спиздил, — тот нашёл в Эмиле хорошего психиатра, поэтому признался во всех грехах. — Но в последнее время не помогает! Раньше с дозой игнорировал их, а теперь только озлобляет... Почти сторчался, наверное. И как дошёл до жизни такой? — Ты единственный наркоман на весь полицейский участок. По-моему, это достижение. — Знаю, позор, — Коли закрыл лицо руками, — и если бы родители об этом узнали... ужас. У уважаемых, сука, академиков — и такой сын... — Уже не узнают?... Коли было не о чем говорить с Эмилем, ведь тот обычный солдат. У Эммы есть Аксель, у Оскара — Хьерси, у Астрид — жених в другом городе, а у Эрика — бутылка водки. У Коли же совсем никого не было. Очередной препарат назвать другом у него язык не поворачивался. За столько времени Коли не сумел найти себе ни одного близкого человека. Подобно Оскару и Астрид, он был объектом для ненависти. Брошенный, покинутый, одинокий — когда-то подавал надежды. В результате знания, приобретённые за два года обучения в университете, пригодились только в участке, но в атмосфере ненависти ему не было места. Теснее всех контактировавший с выжившими, Коли стал для тех символом заносчивости, лжи, жадности и воровства. Он и сам себя высоко не оценивал, потому что осознавал свою слабость, а также от природы обладал низкой самооценкой: считал себя уродливым и смешным. А хуже всего было то, что Коли практически никогда не распространялся о собственных проблемах. По его мнению, важнее всего были жизни Оскара, Эрика и Астрид и их психическое здоровье. Себя важной частью миссии Эрик не считал, хотя временами делал не меньше, чем Хансен. В конце концов, на нём оставалась самая грязная и неблагодарная работа — разве было чем гордиться? Да и то он стал администратором лишь потому, что первым был спасëн Эриком, так что именно ему, как магистру, доверили работу, требующую грамотного учёта. С тех пор и не меняли, так как привыкли. Хотя мы знаем, что Коли не был таким. Он находился в дружеских отношениях с остальной троицей: помогал Астрид в некоторых вопросах, спорил и тут же мирился с Эриком, убеждал неуверенного Оскара. Солдаты относились к нему с должным почтением. Наконец, он единственный — не считая Эммы — поддерживал погибшую Веронику: не просто сочувствовал, как те же Астрид и Оскар, но неоднократно давал советы, успокаивал и увеличивал паëк. Из-за смерти девочки Коли, боровшийся с травлей как мог, возненавидел выживших ещё сильнее. Он верил, что позорит фамилию своего славного рода, но в то же время был уверен в том, что дочь не может отвечать за грехи предков. Единственным подлинным изъяном Коли был категоричный антагонизм по отношению к спасëнным, которых он видел слабой и хаотичной массой, недостойной уважения. К большинству он относился в лучшем случае равнодушно, в худшем крыл матом. Совсем немногих уважал и ценил. Так что и отношение к нему было соответствующее. Не менялась некоторое время и погода. Уже несколько дней ни облачка, хотя теперь Коли отчётливо разглядел тучи, которые вновь двигались с севера. Грядёт дождь, который принесёт с собой одни несчастья. Но пока рано об этом говорить. Солнца в зените, освещается каждый закоулок города, так что есть над чем понаблюдать — для выживших унылые неизменные картины стали обыденностью, и в мелочах окружающего ландшафта и беспорядка они находят покой. Лёгкий ветерок обдувал и Коли, и Эмиля. Так умиротворëнно было вдали от людей и зомби. Кстати, о последних... администратор, закрывший глаза и подставивший лицо Коллавиду и Каухобу, вдруг услышал стоны зомби. Всё ещё сидя рядом с Эмилем, посмотрел с крыши и заметил трëх теллуровиков, сновавших у противоположной — в отношении входа в участок — стены, над которой они оба находились. Коли был удивлён: эти создания давно не подбирались настолько близко! Эмилю следует возвращаться на пост, а то монстры нападут... Хотя Коли присмотрелся и вдруг заметил, что идут-то баугенхейры не к участку, а от него. Такое поведение его заметно озадачило. Что они задумали? С этим вопросом обратился к Эмилю. Тот пожал плечами. *** Следующие несколько часов прошли спокойно, если не считать случая с одним пожилым человеком, господином Бессером, у которого случился сердечный приступ. По правде говоря, с инфарктами и инсультами уже неоднократно сталкивались, так что имелся выработанный механизм действий. Бессер приплëлся к Астрид, жалуясь на непонятное давление в груди. Говорил он очень встревоженно, едва ли не переходя на крик, и та быстро поняла, с чем имеет дело. Немедленно выбежала из-за стола, обхватила старика и помогла сесть на ближайшую скамейку, оказавшуюся, к счастью, пустой. Коли, который бродил неподалёку, бросился на помощь: по указаниям Астрид, одновременно успокаивавшей Бессера, он в потёмках отыскал обезболивающее, нитроглицерин и Арсулак-4 — препарат, способствующий фибринолизу. Нитроглицерина не оказалось, остальное пока имеется. Старик поочерёдно принял, успокоился. Астрид закатила губу: из тех четырёх, у кого был приступ, только один выжил, так как, увы, в условиях зомби-апокалипсиса с работой скорой помощи имеются некоторые сложности. Когда стало лучше, Бессер поблагодарил и Астрид, и Коли за помощь. — Эта наша работа, — ответила та с улыбкой. Администратор молча кивнул головой, выразив согласие. После полудня вернулась и больше не уходила Хьерси, которой было о чем побеседовать с нашей двоицей. Эрик с Акселем стояли у выхода на улицу, обсуждая какой-то вопрос возле бессменной Наташи. Со второго этажа спустилась заинтересованная Эмма. Обсуждали баугенхейров, их веру в Сайлента и три известные формы. Как уже вспоминал недавно Коли, аналогичные нынешним зомби существа упоминаются в легендах о Земле мёртвых. Однако эти истории настолько древние, что проверить их достоверность не представляется возможным. От монстров совсем ничего не осталось, хотя считается, что верили они в бога Сайлента, покровителя войны. И теперь выясняется, что современные баугенхейры поклоняются тому же демиургу. Для наших героев вера ничего не значила — живым существам, приблизившимся к порогу, на котором начинается разумность, свойственно обожествлять силы природы. Не доходя до определённого этапа развития, когда существо осознаёт собственное величие как разумного вида, ему свойственно создавать сложную систему Пантеонов с их строгой иерархией, небесными конфликтами, обрядами и поклонениями. Вместо того, чтобы решать реальные проблемы зарождающегося мирового общества, он упивается существованием всевышних, и многие сферы деятельности посвящаются тому, что ничего, на самом деле, в практической жизни этого вида не значит. Должно быть, и баугенхейры рано или поздно придут к осознанию, хотя, с учётом нынешних реалий, их попросту хочется уничтожить. Подобно любому живому существу, из ребёнка вырастающему во взрослую особь, теллуровики имеют несколько форм. Пока что точно известны три. Первая — заражённый человек. Сохраняя интеллект, он действует в интересах нежити и способен на агрессию. Такие скрытны и могут пользоваться сохраняющимся некоторое время человеческим обликом, чтобы заразить больше людей — поэтому Оскар убивает любого заражённого как можно скорее. У некоторых сохраняется своя воля (в первую очередь, как ни странно, у детей и пожилых), но всегда неизбежна деградация организма, при которой человек обращается в зомби как вторую форму. Зомби гораздо более живучи, чем люди, но их интеллект уже не так впечатляет. Помимо этого, вторая форма крайне медлительна. Через некоторое время зомби окукливаются, подобно насекомым, чтобы через окончательное соединение с плазмодием обратиться в имаго, которым является третья форма, известная как баугенхейры или теллуровики. Эти идеальные создания по уровню интеллекта находится посередине между зомби и людьми; они ещё прочнее, гораздо быстрее и опаснее. Монстры третьей формы также проявляют незавидную предрасположенность к обрядам и изучению людей. Непохоже, чтобы они могли развиваться дальше, однако пока что точно неизвестно, что произойдёт через несколько дней. Обсуждали возможности гипотетической формы за столом у Астрид, как в зал вышел Оскар. Лидер сдержал обещание, вернувшись в строй к вечеру. Он презрительно посмотрел на Сору, перечислявшую какой-то девушке все преступления Хансена. Последний кашлянул, Лунд повернулась к полицейскому и нервно хихикнула. Оскар многозначительно положил руку на кобуру, но задерживаться у интриганки не стал, а прошёл мимо рядов скамеек к остальным. Выжившие, большая часть из которых сидела, по-разному смотрели на него. Одни бросали восторженные взгляды, другие смотрели с прежним предубеждением. Однако каждому было очевидно, что теперь участок снова в надёжных руках: Оскар стал символом безопасности. Приблизился к остальным, пожал руку Коли и сел на свободное место у самого края — рядом с Хьерси. — Я же сказала ещё несколько дней как минимум, — возмутилась Астрид и надулась. — Каждый час на счету. Пока лежал, считал... — эти слова Оскара вызвали гнев Астрид, считавшей, что лидеру требуется заслуженный отдых от любого вида деятельности. — Дрон Аннализы точно будет сегодня, позже уже никак. Я должен быть в форме, и вроде как всё очень даже хорошо. Коли меня хорошо заменял? — Мы спасли Бессера, он там чуть коньки не откинул. Коли молодец, хорошо среагировал, — Астрид всё же улыбнулась. — Всё так? — посмотрел на Коли. Тот молчал, будто не признавал своих заслуг. — Молодец, Коли. Я знал, что на тебя можно рассчитывать. — Бросьте, это моя работа, — отрицательно покачал головой тот. — Я лучше пойду... Эмма, хочешь поесть? Мне нужна компания. — Я как раз голодная... Давай, — пробормотала та с некоторой усталостью в голосе — всё ещё не оправилась от травмы. Коли поспешно ушёл, чтобы больше не слышать комплиментов, следом за ним устремилась и девочка. — Мне иногда кажется, что он полезнее тебя будет. Очень старается, — всё же не удержалась и от едкого комментария в адрес бывшего, и от похвалы в адрес администратора Хьерси, после чего издевательски усмехнулась. — Важно не то, кто полезнее. Решает общая работа. Каждый выполняет свою работу и старается ради общего блага. Ты, Хьерси, всегда была одиночкой, но нужно уметь признать, что индивидуум ничего не решает. И если уж мне выпала сомнительная честь быть лидером, то я буду им до последнего вздоха. Ради Оливера. Ради Нута. Ради шефа. — Ты специально Хьерси провоцируешь? — имена полицейских очень раздражали Кольстад. — Нет, я говорю как есть. Эти люди были для меня примером. — Если для тебя пример Эдвард Гардер, то стоит ли мне комментировать? Ты же знаешь, что Оливия расследовала коррупцию. Эго и Гардер были в её расследовании основными фигурантами. — Даже если так! Но Нут-то не был убийцей, когда же ты это поймёшь?! Он никогда бы не убил человека. Он был как я. Я бы никогда не убил... — Ты убиваешь заражённых, как твой брат убил Оливию! Вы оба маньяки... — Договоришься! Оба вскочили со своих мест и застыли на мгновение. Скалились, полные искренней ненависти. Астрид ужаснулась: если выберется из города и вновь встретится с женихом, до таких отношений желательно не доходить. Хьерси покраснела; Оскар сжал зубы и нахмурился. Неловкое молчание.