Она взяла у него полотенце, расправила его и повесила сушиться на деревянную рейку возле раковины. Марта явно что-то обдумывала, и Кромвель догадался, прежде чем она заговорила. — Ребенок на подходе? — Да. — Когда? — Следующей весной. — Он знал? — Я сказала. Я не могла сделать ничего другого и скрывать что-либо то Джеймса. И не сожалею, совсем не сожалею. Он оставил мне память. Я к этому отношусь так. — Что он сказал? — Был очень рад. Сказал, что как-то освободится, и мы поженимся. Сказал, что придется оставить ярмарки, ведь это — не место для ребенка. Сказал, что мы купим магазин. И снова магазин! Бедный Джим Лейн! Одна попытка открыть магазин уже провалилась, и он планировал следующую. — Я знаю, о чем вы думаете. О его провале с первым магазином. Но в этот раз с ним была бы я и не допустила повторения. — И поэтому он хотел забыть старую жизнь и начать снова? — Да. — Вы думаете, он искал возможность сообщить жене и получить развод? — Не совсем. Не думайте, что он сказал ей об этом в прошлые выходные. Джеймс пообещал, что сделает это, когда я скажу ему. Я сказала, что согласна вообще ничего не менять. В конце концов я прожила половину жизни среди всего этого. Сейчас люди уже не так беспокоятся о внебрачных детях. Половина детей, которых вы встречаете на ярмарках, даже не знают своих отцов. Впрочем, их матери тоже часто не знают. Но это другое. Я была бы вполне рада, если бы он ездил на север, но возвращался к нам. Но он не хотел. Джеймс полагал, что родится мальчик и поклялся, что у него будет больше шансов, чем было у него самого. Теперь не знаю. Я даже не думаю об этом. — Вы уверены, что когда он был дома последний раз, то не говорил об этом? — Вполне. Когда он уезжал последний раз, я ему сказала «Помни, ты пообещал ничего не говорить». Он пообещал снова, но становился все более нетерпеливым. Я сказала, что он сможет сообщить жене, когда мы устроимся, о наших будущих планах. — А кто-нибудь еще знал обо всем этом? — Нет. Я не хотела, чтобы кто-то знал, пока мы все сами не решим. Не знаю, зачем вам рассказала. Но вы такой славный, и легче рассказать вам, чем мистеру Литтлджону. Он мне с мытьем посуды не помогал. Она засмеялась, и на мгновение показалось, что Марта забыла о всех бедах, а жизнь вернулась в привычное русло. — Если бы он вытер для вас тарелки, вы бы поняли, что с ним легко говорить. Он — один из лучших. — Я знаю. Он был очень добр, но было бы неправильно рассказывать ему о детях, когда все бегают туда-сюда, а вода, того гляди, так и хлынет в парадную дверь. Вы меня поймали в правильный момент времени. Похоже, разговор значительно подбодрил ее. — Что вы собираетесь делать теперь, мисс Гомм? — Марта, пожалуйста. Вы мой друг. — Да. Хорошо, Марта, что дальше? — Он об этом подумал. Однажды мы выиграли тысячу фунтов на тотализаторе. Он открыл на мое имя счет на почте. Мы заполняли эти билеты каждую неделю, но повезло только раз. Я не хотела, чтобы Джеймс открывал счет на мое имя, но он настоял. Сейчас на счете более тысячи фунтов, и они мне пригодятся. — Вы знаете, что у него был собственный счет с вполне приличной суммой на нем? — Да. Дела у него шли хорошо. Он не был типичным ярмарочным персонажем, и это привлекало людей. На некоторых ярмарках нас даже специально ждали. Его приветствовали как старого друга, и некоторые даже играли в хуп-ла только чтобы увидеть его и переброситься словом-другим. Он был остроумным человеком и всегда подбадривал людей. Этот человек был совершенно непохож на Джеймса Тисдейла из Бэзильдена. Новая жизнь устраивала его, и вот когда счастье было уже рядом, кто-то… Кромвель надел пальто и протянул руку Марте Гомм. — Что ж, Марта, до свидания. Я должен вернуться в Эли. Там у меня зарезервирована комната, а завтра я еду на север к суперинтенданту. Я должен рассказать ему то, что вы рассказали мне. Вы не против? — Нет, и спасибо за помощь. Вы очень хорошо вытираете тарелки. — Меня готовили к этому. Увидимся через день-два. Сержант попрощался с миссис Саутери, надел кепку и плащ, и вышел на улицу, где была припаркована машина. Там его ожидал Клифтон. — Вы здесь, сэр. Я ждал вас. Он подал Кромвелю грязный лист бумаги. — Мы высушили машину Лейна и нашли вот это. Бумага еще сырая, но прочитать можно. Ничего особенного, но может представлять интерес. — Спасибо, Клифтон. Что это? Сержант включился лампочку в салоне, и в ее свете ознакомился с находкой бобби. «Гараж Тратчли. Бэзильден. Всегда открыто» Это был счет на восемь галлонов бензина и кварту масла, выписанный в день гибели Джеймса Тисдейла. IX Барбара, Айрин и Крис Кромвель позвонил из Эли ранним утром и сообщил, что едет в Бэзильден. Литтлджон с трудом дождался его прибытия. Он был словно в другой стране, и с прибытием старого коллеги дела должны были пойти лучше. Ночь он провел в «Лебеде с двумя шеями». В гостинице была пара удобных комнат, и одну из них он забронировал для Кромвеля, который должен был приехать вечером. Пока Литтлджон завтракал, хозяин гостиницы слонялся вокруг. Суперинтендант прислонил газету к баночке с джемом и читал ее. Свое имя он обнаружил в заголовках, и не сомневался, что Хэк изнывает от желания поговорить. — Вы сегодня в тяжелом настроении, супер, — сказал он, как только Литтлджон вошел в комнату. Затем, к счастью, привезли пиво, и владелец гостиницы был вынужден заняться своими прямыми обязанностями. Погода была хорошая, но тяжелые облака, нависшие над Бэзильденом, придавали всему унылый вид. Открывались магазины, а люди шли на работу. В магазине напротив появилась свежая рыба, а владелец овощной лавки через две двери только что прибыл на грузовике, полном свежих фруктов и овощей. Теперь все дело сосредоточилось в Бэзильдене. Тисдейл был убит вскоре после ужина. Затем его убийца, скорее всего, погрузил тело в машину и отвез его на то место, где оно было обнаружено следующим утром. Зачем? Ответ казался простым. Убийца хотел отвлечь внимание от Бэзильдена и привлечь к тому месту, где Тисдейл должен был появиться следующим утром. Тогда бы основными подозреваемыми стали Марта Гомм и ярмарочные коллеги Тисдейла. В ежедневнике, найденном в кармане убитого, он записал все детали будущих ярмарок, чем вполне мог воспользоваться убийца. Но убийца забыл одну вещь: содержимое желудка убитого. Вполне объяснимо, особенно для непрофессионального преступника. Все дело крутилось вокруг семьи, включая старого Скотт-Харриса, но вполне мог быть и не выявленный до сих пор недоброжелатель. Нужно было присмотреться и к Гарри Вуду. Он был в Норвиче в то время, когда Марта Гомм и Джеймс Тисдейл находились на ярмарке в Ловестофте. Может, он съездил на море и встретился с ними там. Литтлджон снова бросил взгляд на газету: «Убийство во время наводнения. Расследование ведет Скотланд-Ярд. Суперинтендант Литтлджон посетил Бэзильден». Суперинтендант надел пальто и шляпу и вышел на городскую площадь. Дежурный полицейский бойко отсалютовал, а безработные, толпившиеся возле биржи труда, прервали свое ворчание по поводу условий, и показывали друг другу на него. Магазин Тисдейла был закрыт, а большая синяя штора на окне задернута. На дверь был прикреплен лист бумаги с надписью «Закрыто в связи с тяжелой утратой». Литтлджон позвонил в дверной звонок и услышал, как тот заливается где-то внутри. Барбара открывал дверь ровно в том момент, когда городские часы прозвонили четверть десятого. Она выглядела удивленной и явно не ожидала встретить суперинтенданта в такое время. Поверх нижнего белья на ней был цветастый халат, а на голове — большой платок. — Доброе утро, суперинтендант. Вы — ранняя птица. Прошу, заходите. Она посторонилась, чтобы пропустить его в темный магазин. — Вы должны извинить нас. Мы все в расстроенных чувствах. Мы вчера поздно легки и только вот встали. Мама до сих пор в постели. Вчера после вашего ухода она потеряла сознание. Она провела Литтлджона в жилые помещения. Здесь было не так темно. Шторы были открыты, и дневной свет делал комнату еще более унылой. Литтлджон внезапно осознал, что никогда не видел ее при дневном свете. Дом был удобно расположен. За окном располагался просторный двор, в основном вымощенный булыжником и несколько обшарпанный. В одном углу — остатки запущенного сада с полуразрушенной беседкой. Затем несколько ветхих хозяйственных построек, которые, возможно, когда-то были конюшней. Попасть во двор можно было через большие ворота, рядом с которыми стоял деревянный сарай, предположительно гараж Тисдейла. Комната была еще более запущена, чем обычно. На столе стояли остатки завтрака. Если судить по ним, то «тяжелая утрата» не особо повлияла на аппетит троих едоков. Меню, если судить по остаткам пищи, включало в себя хлопья, яичницу с беконом, мармелад и чай из большого чайника. — Мы только что позавтракали. Барбара говорила в своей обычной ленивой манере. На ней не было макияжа, но он и не требовался ее чистому лицу. Правда, под глазами залегли темные пятна. — Айрина и Кристина сегодня выходные. Они одеваются наверху. Литтлджон пришел к тому же заключению: со второго этажа слышались голоса и звуки шагов. Спустилась Айрин. Она тоже выглядела удивленной ранним визитом. — Вы — ранняя птица, суперинтендант.