Снова! Литтлджон задумался, когда дом Тисдейлов придет в нормальное состояние. — Я вас надолго не задержу. Просто пришел узнать о передвижениях каждого в ночь, когда убили вашего отца. Шаги наверху прошествовали по направлению к двери, а потом остановились, словно кто-то прислушивался. Кристина закричала: — Кто там? Ответила Айрин. — Суперинтендант Литтлджон, Крис. — Ранняя птица. Метафоры Тисдейлов оригинальностью не страдали. Крис спустилась вниз. Она и Айрин были уже полностью одеты. Айрин поправила халат Барбары, чтобы было меньше видно горло и грудь. Все три девушки стояли рядом в ожидании вопросов Литтлджона. — Кто там? Это был слабый голос миссис Тисдейл. Айрин крикнула от подножия лестницы: — Суперинтендант Литтлджон, мама. Не беспокойся. Он не к тебе. — Правда, суперинтендант? — Да. — Он говорит, что ты не нужна здесь, мама. — Что? — Он не хочет тебя беспокоить. — Он — ранняя птица. Айрин не ответила, и миссис Тисдейл замолчала. — Я зашел узнать, где вы все были вечером, когда ваш отец уехал. Снова зазвонил дверной звонок. Дверь открыла Айрин, одетая в голубой костюм. Это был молочник, и девушка вернулась с тремя бутылками молока, которые она затем поставила на стол среди остатков завтрака. — Простите за беспорядок в доме, суперинтендант. Все вверх дном. — Я все понимаю, мисс Тисдейл. Я просто хочу узнать, где вы все были, а потом уйду. Извините за вторжение, но эти рутинные вопросы достаточно важны. Не расстраивайте свою маму. Кристина, не сказавшая ни слова, а только поздоровавшаяся с Литтлджоном, исчезла где-то в комнатах позади гостиной. Барбара сидела в кресле-качалке. В 50 лет она будет копией своей матери: ленивая, неряшливая, легкомысленная. Айрин явно хотелось побыстрее закончить разговор и убрать суперинтенданта из неубранного дома. — Сделаю все, чтобы вам помочь. — Полагаю, ваши отец и мать были здесь в семь часов, а затем отец уехал. — Да. Так сказала мама. Они были одни. Мы все попрощались с отцом и ушли. — Хорошо. Мисс Барбара? Барбара прекратила раскачиваться. Айрин снова поправила ее халат. — Я была в Халстоне. У Алекса был выходной и мы поехали в «Синий кабан» поужинать. Отсюда мы ушли около четырех. Тогда я и попрощалась с папой. Айрин сказал, что ушла в церковь на службу, начинавшуюся в 6.30. Дом она покинула в 6.15. Как написал Литтлджон в своем блокноте, он был слегка удивлен, какого друга выбрала себе Айрин. Говорили, что он букмекер. Должно быть, у него хороший вкус: Айрин выглядела самой привлекательной из трех дочерей. Вернулась Кристина. — Мы ездили в Экселби. Это в нескольких милях отсюда. Там мы остановились на чай в «Единороге» и начали собираться назад после семи часов. Когда я вернулась, отец уже уехал. Это было около девяти часов. Я только оставила записку маме, что буду поздно, и снова ушла. Алекс, конечно, подтвердит слова Барбары, священник — Айрин, а зубной врач Гарри отвез Кристину в «Единорог». — То есть когда вашему отцу пора было уезжать, в доме были только он и ваша мама? — Да. Все дяди и тети были активными прихожанами, и навестить их стоило только после службы. В этом Айрин была уверена. — Дядя Сэм — дьякон в Бетесде, и там была юбилейная служба. Из церкви его невозможно было вытащить. Тетя Хлоя и дядя Вальтер были там же. Дядя Бертрам — органист в церкви Святого Чада, куда я хожу. Он тоже был на службе. Суперинтендант представил себе дядю Бертрама с полыхающим носом за клавиатурой органа. — Когда вы вернулись домой, мисс Айрин? — В восемь часов после службы. Я договорилась встретиться с Джо в 8.30 — Ваша мама была здесь? — Нет. Она отправилась повидать дедушку. Она всегда навещает его по воскресеньям. — Когда она вернулась домой? — Точно не знаю. Я вернулась после одиннадцати, она уже легла, поэтому я не стала ее беспокоить. — Мисс Кристина, ваша мама была дома около девяти часов? — Нет. В доме было темно, а я почти сразу ушла. — Итак, вы все вернулись поздно, и ваша мама уже легла спать. Все трое с ним согласились. Литтлджон поблагодарил всех за ответы и извинился. Когда он дошел до двери магазина, то услышал, как они возбужденно болтают друг с другом. Владелец соседнего отеля стоял возле двери, курил, наслаждался воздухом и наблюдал за прохожими. — Доброе утро, — сказал он. Литтлджон тоже поздоровался и спросил, где найти гараж Тратчли. В телефоном разговоре Кромвель упомянул счет за бензин. — За углом первый поворот направо. Это убийство Тисдейла — твердый орешек? Никогда бы не поверил. Такой хороший человек. Надеюсь, он не совершил самоубийство? Я бы его не осудил. — Почему? — Семья обеспечила ему собачью жизнь. Моего родственника в «Лебеде» вы уже расспрашивали. Они считали себя на голову выше бедного Джима и дали ему это понять. Мистер Тинкер прикурил новую сигарету от окурка предыдущей и швырнул его далеко на дорогу. — Это вызывало у меня отвращение. На этот раз он плюнул точно на дорогу. — Мистер Тинкер, вы знаете, когда он уехал в воскресенье вечером? — Около семи, полагаю. Думаю, что было примерно семь часов, потому что я слушал программу по радио. Она закончилась в семь часов, и я вышел в задний двор подышать воздухом. У нас один двор, но разные ворота и постройки. Джим как раз выводил машину из гаража и пытался ее завести. Это всегда была непросто — машина ведь не новая. Он завел двигатель и уехал. Жена была с ним. Он обычно отвозил ее к отцу по воскресеньям, а затем уезжал. — Вы видели, как вернулась миссис Тисдейл? — Нет, но слышал. Она вернулась примерно без четверти одиннадцать. Стены здесь нетолстые, поэтому мы можем многое слышать. — Это обычное время, когда она возвращалась? — Нет. Обычно это было около десяти. В этот раз она запоздала. — Вы уверены во времени? — Вполне. Мы закрываемся в десять тридцать, и я как раз все закончил. А это занимает примерно пятнадцать минут. Она сразу пошла спать. Я вышел подышать свежим воздухом и видел свет только в ее спальне. Мистер Тинкер, будучи поклонником свежего воздуха, прикурил очередную сигарету. Суперинтендант отправился дальше. Гараж Тратчли, построенный на пустыре в конце ряда домов, был немногим лучше лачуги. Две бензоколонки и двор, полный полуразвалившихся старых автомобилей. Сам же владелец гаража лежал под припаркованной внутри старой машиной так, что наружу торчали только ноги. Услышав, что он кому-то нужен, мистер Тратчли, судя по движению ног, перевернулся под машиной и, словно большой слизняк, вылез наружу. Он оказался толстым дряблым человеком, одетым в промасленный комбинезон. Засаленная шапка прикрывала обширную лысину, а его пронзительный женский голос совершенно не соответствовал огромному телу. — Что я могу для вас сделать, сэр?