— Извините, сэр, но они еще не получили ордер на обыск. Неудачный день. Ярмарка. Большинство судей вне города. Они позвонили полковнику Хью, но тот сказал, что улик мало, и он ордер не даст. Мне кажется, это потому, что он и майор Скотт-Харрис служили в Территориальной армии. Доктор Ройл, еще один судья, принимает роды, и освободится только после четырех часов. Они отправились к мистеру Джону Кассону, он обычно выручает. Но и там им не повезло. У мистера Кассона загорелся завод, и если у него в такой момент попросить подписать ордер на обыск, он, чего доброго, прикажет направить на них шланги с водой. Мистер Кассон — человек с темпераментом. Они найдут еще кого-нибудь, сэр. Не беспокойтесь. — Не сомневаюсь. А я, тем временем, зайду к миссис Тисдейл — узнаю, как она после похорон. Если сержант Кромвель вернется, скажите ему, чтобы шел ко мне, а оттуда с ордером мы отправимся к майору Скотт-Харрису. Суперинтендант уже привычной дорогой добрался до дома Тисдейлов. Магазин был закрыт, жалюзи опущены. Литтлджон позвонил в звонок, и дверь открыла Хлоя Корнфорд. — Добрый день, инспектор… простите, суперинтендант. Вы хотели видеть сестру? Входите. Она остановила его в темном магазине, чтобы сказать пару слов наедине. — Я дала Эльвире немного коньяка. Она так расстроилась на похоронах. Вы знаете, она потеряла сознание. Я взяла немного коньяка в соседнем пабе и дала ей чайную ложку его. На нее это хорошо подействовало. Но моя сестра Фиби и ее муж борются за трезвость, и мы об этом немного поговорили. Они ушли в ярости. Это я к тому, что если вы почувствуете от сестры запах коньяка, то это только моя вина. Я дала его ей как лекарство. Литтлджон с трудом сохранял неподвижное лицо. Если бы Хлоя увидела сейчас своего мужа в клубе, у нее было бы гораздо больше поводов для извинений. Хлоя провела его в жилые помещения за магазином. — Эльвира, суперинтендант зашел узнать, как ты. Вдова выглядела полностью расслабленной. Даже больше, чем обычно. Видно, Хлоя влила в нее значительную дозу лекарства. Когда Литтлджон вошел, она не знала, плакать или смеяться. — Хорошо, что вы зашли, суперинтендант. Если бы не Хлоя, я была бы одинока в своем горе. Хлоя всегда была моей любимой сестрой. Не знаю, что бы делала без нее. Девочки отправились на станцию проводить на поезд тетю Джулию и дядю Тоби. Они очень богатые члены нашей семьи, и девочки возлагают на них большие надежды. Она все болтала и болтала. Если суперинтендант хотел получить какую-то полезную информацию, следовало сменить тактику. Просто быть хорошим слушателем было явно недостаточно. — Присаживайтесь. Извините, что не встаю поприветствовать вас. Не очень хорошо себя чувствую. С трудом стою на ногах. Миссис Тисдейл, как обычно, сидела в своем кресле-качалке. Хлоя разожгла в плите огонь и поставила на нее чайник. — Приготовлю чай. — Вам лучше, миссис Тисдейл? — Да, спасибо. Хлоя дала мне немного бренди в качестве лекарства. Фиби и Сэм были этим очень раздражены и сказали, что это отвратительно. Я им сказала, что если они так к этому относятся в сложившихся обстоятельствах, им лучше будет пойти домой и не расстраивать меня еще больше. Они ушли. — Я слышал, ваш отец был очень расстроен и болен, чтобы прийти на похороны? Она бросила взгляд на Литтлджона, а потом продолжила говорить, смотря в другую сторону. — Это верно. Выглядело все так, словно она хотела побыстрее закрыть эту тему. Литтлджон сел в кресло возле стола, как обычно, заставленного чашками и тарелками с остатками кекса. Миссис Тисдейл сняла туфли. Литтлджон не находил, что сказать. Он бы с интересом узнал о вечере прошлого воскресенья, но сейчас для этого вряд ли было подходящее время: миссис Тисдейл могла впасть в истерику. — Я расстроена. Столько всего случилось на этой неделе. Сегодня на кладбище у меня были те же ощущения, как и когда я порежу палец до крови: сначала стало жарко, потом — холодно, и я больше ничего не помню. — Мне жаль, что неделя оказалась такой сложной для вас. Когда это все началась? Вечером прошлого воскресенья, когда муж уехал? Она со страхом посмотрела на суперинтенданта. — Вы всегда задаете вопросы, когда приходите. Это нечестно. Мне нечего скрывать. Мне рассказали, что он не был коммивояжером, а зарабатывал деньги позорной работой на ярмарке. Я не желала ему смерти. Даже когда узнала, что у него была другая женщина. Он не заслуживал такой участи. — Хотите рассказать об этом? Вам будет лучше очистить свой разум от всего этого. Появилась Хлоя с чистыми чашками. Она остановилась, прислушиваясь к разговору. — Скажи ему, дорогая. Он тебе поможет. Никто из нас этого сделать не может. Ты не можешь рассказать детям и говоришь, что не можешь доверять Сэму и Фиби. Вы ей поможете, правда, суперинтендант? — Сделаю все, что смогу, миссис Тисдейл, но сначала я должен знать, о чем идет речь. Миссис Тисдейл внезапно начала плакать. Свернувшись в кресле, она рыдала, как ребенок. — Не давите на меня, вы оба. Мне нужно время подумать. У меня болит голова, и я ничего не соображаю. Я никогда не представляла, что он подразумевает это. Даже когда стало известно об убийстве Джеймса, я подумала, что это сделал кто-то там, где его нашли. А потом стало известно, что его убили в Бэзильдене, а мертвое тело перевезли, меня осенило. Он убил Джеймса. Обещал это сделать, и сделал. — Кто его убил? Из-за всхлипываний и рыданий Литтлджон с трудом расслышал ответ: — Отец. XIV Фракас в воскресенье вечером Хлоя подошла к сестре и тронула ее за руки. — Больше ничего не говори, дорогая. Ты плохо себя чувствуешь. Потом она повернулась к суперинтенданту. Добродушие покинуло лицо женщины, а глаза полыхали гневом. — Разве вы не видите, что она больна? Она переутомлена похоронами и всем, через что ей пришлось пройти. Стыдно задавать вопросы и беспокоить ее в такое время и в ее нынешнем состоянии. Но Эльвира хотела говорить. Она сказала это голосом, приглушенным грудью Хлои, к которой было сильно прижато ее лицо. Миссис Тисдейл нашла облегчение в одном обвинительном слове. Теперь она хотела все рассказать. Литтлджон спокойно сидел, положив руки на подлокотники старого деревянного кресла. Это была борьба со временем. Если поезд придет вовремя, вскоре богатые родственники уедут, а дочери вернутся домой, что очень осложнит ситуацию. — Позвольте ей продолжить, если она желает, миссис Корнфорд. Все это рано или поздно выйдет наружу. Мы узнаем правду. Сейчас мы ищем Райдера. Он все расскажет и, возможно, постарается свалить вину на вашего отца. Позвольте вашей сестре сделать мне заявление, и я приложу все свои силы, чтобы вам было легче. Хлоя молча стояла возле сестры, потом немного расслабилась. — Ты этого хочешь, Эльвира? — Да. Думаю, мистер Литтлджон — самый сочувственный из всех вас. Он отвез нас в Эли, помог забрать тело Джеймса домой, и он человек не того сорта, чтобы прибегать к бесчестным трюкам. Я думаю, он и так знает, что произошло, но я хочу рассказать об этом сама. Позволь мне это сделать, Хлоя. Я уверена, он с пониманием отнесется к отцу. Он старый человек, и мистер Литтлджон отнесется к нему милосердно. Если узнает кто-то еще, отцу придется тяжело. Сейчас Литтлджон видел другую миссис Тисдейл. Ту, чьи надежды и счастье были разрушены семейной гордыней. Теперь гордыни не осталось, и начала пробиваться человечность. — Когда Джеймса положили в могилу, я поняла, насколько трудно ему пришлось, и как мало я помогала ему. Я даже переложила на него домашнюю работу, потому что он не мог позволить себе служанку. А когда девочки были маленькими, я превратила его в няню. Он пошел позорным путем, чтобы добыть деньги для меня и семьи, а если сошелся с другой женщиной, то, может быть, потому, что никогда не получал от меня ничего, кроме жалоб и злобы. Сейчас он мертв, и все кончено. Я должна рассказать мистеру Литтлджону, как это произошло. Я в долгу перед Джеймсом. Это единственное, что я могу сделать, если хочу спать спокойно. Все это было сказано монотонным, почти умоляющим голосом, словно она искала кого-то, чтобы исповедаться и получить прощение. Хлоя стояла ошеломленная. — Я не узнаю тебя, Эльвира. Что тебя так изменило? Я… — Когда отец не пришел на похороны, хотя обещал, я поняла — он это сделал, и испугалась. Затем я возненавидела его. Думаю, он всегда ненавидел Джеймса. Он разрушил нашу семейную жизнь. Всегда настраивал девочек против их отца и заставил их презирать его. Я ненавижу его сейчас за все, что он сделал со мной. Хлоя ничего не сказала, а просто стояла рядом, пораженная потоком слов сестры, но не пытавшаяся его остановить. Вероятно, она чувствовала тоже самое к Скотт-Харрису. Литтлджон подумал об оставленном в клубе Уолтере Корнфорде, тоже знавшем о презрении старика к нему. — Налей мне еще бренди, Хлоя, и я расскажу суперинтенданту все. Хлоя пристально посмотрела на нее. Затем подошла к буфету, порылась в нем, достала бутылку и налила полную столовую ложку. Эльвира сглотнула. — Не убирай бутылку. Может, мне потребуется еще. Хлоя, чтобы больше не спорить, поставила бутылку на стол, но пристально за ней смотрела: та была уже на четверть пуста. Литтлджон догадался, почему Эльвира такая слезливая и разговорчивая: она явно выпила больше одной ложки бренди. Хлоя, мягкосердечный член семьи, давала Эльвире столовые ложки мужества и утешения! Ну, это было лучше, чем наркотики. — Когда Джим приехал на прошлый уик-энд, он выглядел по-другому. Он был более независимым и мужественным и намного более счастливым. Я подумала, что бизнес у него идет гораздо лучше. Вероятно, она больше всего желала именно этого: мужественного мужа, который противостоял бы отцу-террористу, вместо робкого маленького человека, которого она не могла уважать. Что же до всего остального… Миссис Тисдейл не знала об ожидаемом ребенке Марты Гомм. Теперь и не узнает. Я думала, что Джеймс что-то задумал, но он не сказал ни слова до тех пор, пока мы не приехали в воскресенье вечером к отцу. Изложение было немного несвязным, и Эльвира в поисках одобрения то и дело переводила взгляд с одного слушателя на другого. — По дороге туда мы заехали заправиться. Я все время ссорилась с Джимом. Он говорил, что будет приезжать домой раз в две недели или даже раз в месяц, а не еженедельно. Тогда я впервые начала подозревать его. Он ездил много лет, но всегда возвращался на уик-энд. Я сказала об этом отцу в присутствии Джеймса. Литтлджон вполне себе это представлял. Рассказ Эльвиры и едкую реакцию старика. Он терпеть не мог Тисдейла и всегда использовал любой повод, чтобы оскорбить его. — Что ваш отец сказал на это? Эльвира сглотнула и жадно посмотрела на бутылку с бренди, но Хлоя не поняла намека. — Он сказал, что ожидал чего-то подобного. А затем сказал, что Джеймс — никакой ни коммивояжер, а владелец игрового павильона на ярмарке и живет еще с одной женщиной.