Я ощущаю странное головокружение. – О чем ты? – спрашиваю я, теряя терпение. – Что ты сделала? Зачем убивать всю семью? И почему ты не убила меня? Три Миссисипи… – Не глупи, тетушка Дейзи. Я не могу убить тебя, потому что ты уже мертва. Сорок семь 31-е октября 06:30 – отлив Мне кажется, что я падаю. – Что ты сказала? – спрашиваю я Трикси, но она поворачивается ко мне спиной и начинает переодеваться. Она снимает свою розовую пижаму, аккуратно сложив хлопковую ткань, прежде чем отправить ее под подушку. Я смотрю, как она спокойно надевает розовую хлопковую рубашку и розовый комбинезон. – Почему бы тебе не присесть на кровать? – предлагает она. – Ты иногда теряешь сознание, когда вспоминаешь, что мертва. Ты уже несколько раз так делала при мне. Я сплю. Это должен быть… кошмар. Ничего не сходится. А значит, мне нужно проснуться. Проснись. Проснись. Проснись. – Ты не спишь, Дейзи. Ты умерла много лет назад, – говорит Трикси, словно читая мои мысли. Я все же сажусь на кровать, но только потому, что мне снова кажется, будто я падаю. – Я не могу быть мертвой. У меня есть работа. В доме престарелых… – шепотом говорю я. – Ты всегда так говоришь. Но сколько они тебе платят? – спрашивает Трикси. – Они мне не платят… Я там волонтерствую. Я… – Ты посещаешь дом престарелых. Ты не волонтерствуешь. Никто из работников никогда о тебе не слышал. И большинство пациентов ни разу тебя не видели. Ты появляешься там, потому что это одно из немногих мест, где ты ощущаешь себя видимой. Кажется, люди видят тебя прямо перед смертью – как Роуз пару минут назад – и тебе нравится утешать пациентов, когда ни напуганы и одиноки в конце. Это очень мило, но это не работа. Ты просто этим занимаешься, чтобы убедить себя, что все еще жива. – Она вздыхает и выглядит чрезвычайно печальной. – Я правда тебя люблю, тетушка Дейзи, и мне ужасно не нравится видеть тебя такой расстроенной. Попытайся вспомнить ту ночь, после хэллоуинской вечеринки в 1988-м. Поезд моих мыслей сходит с путей. Она сошла с ума. – О чем ты говоришь? – Пожалуйста, попытайся вспомнить. Сосредоточься, – говорит она нетерпеливо. – Ты сидела на камнях, увидела, как моя мама с Конором занимаются тем, чем не должны были – хотя если бы они этого не сделали, полагаю, меня бы не существовало – а что было потом? Я прекрасно помню, что было потом. Я побежала. Конор с Лили натягивали одежду и кричали на меня, но мое сердце так громко грохотало у меня в ушах, что я не могла их расслышать. Я знала только, что я никогда больше не хотела видеть ни одного из них. Людям нужно быть осторожнее со своими желаниями. Я бежала вдоль пляжа в темноте, пока не столкнулась с Роуз. Она держала почти пустую бутылку вина. – Вот ты где! – сказала она. – Я начинала беспокоиться, я везде тебя обыскалась! Нам нужно скоро уезжать, иначе мы не успеем пересечь перешеек. Где ты была? – Она была со мной, – сказал Конор, запыхавшись от бега. Я уставилась на него, потом перевела взгляд на Роуз. Потом на Лили, которая тоже прибежала. Она все еще была в одном лишь полотенце поверх белья, и ее помада была немного смазана. От ее взгляда мне снова захотелось сбежать. – Я ничего не видела, – вырвалось у меня. – Чего ты не видела, Дейзи? – нахмурилась Роуз. Я чувствовала, как краснею. Из-за выпитого мной дешевого вина я чувствовала себя нетвердо. Я не знала, что сказать. Поэтому я выбрала правду. – Я только что видела, как Лили с Конором занимались сексом за камнями. На мгновение повисла тишина. А потом Роуз рассмеялась. – Дейзи, ты совсем не умеешь врать, – сказала она. Она мне не поверила. – Вау, Дейзи. – Конор тоже начал смеяться. – Вот это у тебя богатое воображение! – Ты вообще знаешь, что такое секс? – промямлила Лили. Она была пьяна. Как и все они. – Вы только поглядите, что выдумывает малышка Дейзи после пары напитков! – Я не вру. Лили влюблена в Конора, – сказала я. Они снова рассмеялись. Потом Роуз перестала улыбаться. Сначала мне показалось, что она поверила мне. Но это была ее улыбка, когда она решала какой-то пазл. Такое выражение лица у нее бывало, если она успешно решала сложное уравнение. – Это ты сделала? – сказала она, уставясь на меня. – Это ты порезала мое новое голубое платье в мой день рождения и притворилась, что это была Лили? Ты что, годами лгала и не попадалась? Пыталась нас рассорить? – О. Боже. Мой! – захохотала Лили. – Дейзи втюрилась в Конора! Вот в чем дело! Роуз снова посмеялась. – Ну, ты правда втюрилась в Конора? – спросила она, и ее злая улыбка превратила ее красоту в уродство. – Нет, – прошептала я. – Как я говорила, ты не умеешь врать, Дейзи, – ответила Роуз, все еще улыбаясь. Я посмотрела на Конора и увидела жалость на его лице. Унижение было хуже разбитого сердца. Потом лицо Лили помрачнело. – Это ты отрезала мне косы во сне? В ночь перед днем рождения? Когда все – включая меня – решили, что это была Роуз? Я побежала прежде, чем они успели сказать или сделать что-то еще. Отрезать волосы своей сестре было худшим поступком в моей жизни, и я плохо справлялась с чувством вины. Я все еще любила свою семью, даже когда ненавидела ее. Я просто хотела, чтобы они тоже меня любили. – Дейзи, подожди! – закричала Роуз, но я бежала, не оглядываясь. Должно быть, я бежала – и плакала – дольше десяти минут, по большей части вверх по склону, вдоль прибрежной дороги к скалам, выходящим на бухту Блексэнд. Это был самый быстрый путь до дома, когда прилив был так близко, в обход камней, не дававших просто пройти по песку. Я чувствовала себя такой одинокой. Я не могла перестать думать о мальчике, поцеловавшем меня, а затем обозвавшем ненормальной, и о том, что он был прав. Я была ненормальной и никто меня не любил. Никому я даже не нравилась, даже не своим родным. Мне казалось, что сердце дрожит у меня в груди. Я была на полпути к дому когда это случилось. Прямо на вершине скалы, но так близко к песчаным дюнам и потайной тропе, которая вывела бы меня к нашей части бухты Блексэнд, и к перешейку, соединившему бы меня с Сиглассом. В тот момент я хотела только одного – вернуться к себе в спальню незамеченной, закрыть дверь и запереться от мира навсегда. Я услышала музыку прежде, чем увидела машину. Я узнала машину Конора по песне Don’t Worry, Be Happy. Я остановилась на середине дороги, решив, что он приехал спасти меня. Что, может, он все же любил меня. Мое воображение разыгралось не на шутку, как всегда, и я представила, как Конор скажет мне, что Роуз и Лили были ошибкой, и что он тоже хотел бы стать первым, кто меня поцелует. Но машина не притормозила. Don’t Worry, Be Happy[11] разносилась по всей бухте Блексэнд, пока голубая «Вольво» приближалась. Но я беспокоилась, и не была счастлива. Я помню, каким чернильно-черным было небо, а звезды время от времени стеснительно прятались. Я помню звук моря, разбивающегося о скалы внизу, и я помню, как невыносимо холодно мне было. У меня стучали зубы. На мне были лишь джинсовое платье-комбинезон, полосатая кофта с длинными рукавами, радужные колготки и кроссовки с маргаритками, а Хэллоуин выдался особенно холодным. Я набросила на себя свой костюм из простыни, пытаясь согреться, пока шла вдоль дороги. Меня не заботило, что я смахиваю на призрака, потому что я себя им ощущала. Может, Конор счел меня всего лишь призраком, въехав в меня на скорости тридцать миль в час. Я уверена, в противном случае он бы затормозил. Я помню, как пролетела по воздуху. Высоко, как птица. Было совсем не больно. Даже когда я приземлилась на дорогу. Белая простыня тоже полетела, а затем упала на меня, прикрывая лицо, словно объявляя мою смерть. Машину занесло, она резко и внезапно остановилась, освещая фарами простыню и меня под ней. Кругом все было таким совершенно неподвижным, тихим и спокойным. Пока одна из дверей машины не открылась. Первым я услышала голос Лили. Она звучала ужасно пьяной. – Какого хрена это было? Потом открылись еще две дверцы. – Думаю, ты во что-то въехал, – сказала Роуз. – Нужно было смотреть на дорогу, а не играться с магнитофоном. – Поверить в это не могу, – сказал Конор, звуча еще более пьяным, чем мои сестры. – Оно появилось из ниоткуда. – Оно? – сказала Роуз. Я слышала, как она медленно приближается ко мне. Словно я была раненым животным на обочине. – Это что, костюм Дейзи? – шепотом спросила она. – О, боже, ты что, сбил Дейзи? – Нет! – сказал Конор. – Нет, это просто простыня. – Простыни не отскакивают от капота, – сказала Лили. Один из них стащил простыню. Думаю, это была Роуз, потому что первым я услышала ее крик. Это был нежный крик, если такое возможно. Я хотела заверить ее, что я в порядке. Но в тот момент я поняла, что не могу говорить или открыть глаза или даже двинуться. Мне было всего тринадцать, но я умирала уже восемь раз. Даже если бы мое сердце остановилось, я знала, что можно запустить его снова. Так всегда было в прошлом. Им просто нужно было позвать на помощь. – Что мы наделали? – прошептала Роуз. – Что. Мы. Наделали? – Во второй раз она истерически прокричала слова.