И что я должна была ответить? Разве можно признаться парню в лицо, что ждала большего от первого поцелуя? А получила только стыд и презрение к самой себе, потому что вдруг стало очевидно: я не испытываю к Эрану даже капли того, что чувствую к лерру Лерио. К чужому мужчине, с которым нам никогда не быть вместе. Как бы я ни обманывалась раньше, пришло время признать: вовсе не печать на моем теле виновата в отсутствии чувств к Эрану. Нет, безусловно, мне хотелось внимания этого парня и невероятно льстил его интерес. Он очень красив, еще более умен, ведь даже поспорить мог по некоторым вопросам с преподавателями и даже порой выходил из спора победителем, его умом невозможно не восхищаться. Высокородный аристократ, всегда безукоризненно аккуратный, даже в этом походе. Холодный, сдержанный и недостижимый, как звезды на ночном небе. Разве можно было остаться к нему равнодушной? Когда он предпочел меня остальным девушкам, а ведь красивее и знатнее есть… Он как заколдованный принц из сказки, что читала мне мама в детстве. И мне очень хотелось его расколдовать своим первым и таким желанным поцелуем. Или себя… С горечью вспомнила свои мечты в тот день, когда шла на проверку в магистрат Кинсборо. Я мечтала о танцах и поцелуях, о прогулках по вечерам и любви. Танцы были… теперь и поцелуй случился. И ведь он должен был распалить хотя бы отголосок тех эмоций, что я испытывала, когда лерр Лерио закреплял со мной в лесу бытовое заклинание. Оказалось – все зря. – Ника, я сделал тебе больно? – продолжил допытываться Эран. – Нет. – Ты сама просила поцеловать тебя, – напомнил он еще более напряженно. – Да, просила, – шепнула я, с трудом сдерживая слезы. – А теперь смотришь так, будто я сделал это против твоей воли. – Прости, – я прижала ладони к горящим щекам, потерла их с силой. Набралась смелости и сказала, что должна была: – У нас ничего не получится, Эран. – Будь добра, поясни, что опять случилось? – раздраженно выпалил он. – В том-то и дело. Ничего! – приглушенно выкрикнула я. И, помедлив, начала объяснять: – Я столько ждала твоих объятий и этого поцелуя, столько представляла, как почувствую крылья за спиной от восторга… Но, Эран, я обманулась. И обманула тебя, когда предложила стать настоящей парой. Во мне нет любви к тебе. Понимаешь? Ты для меня – друг, напарник на время заданий. И все. – Ника, первый поцелуй между парнем и девушкой вовсе не должен доводить тебя до потери сознания, – бросил Эран, всплеснув руками. – Где ты набралась этой чуши? Дальше будет только лучше. Ну и кроме поцелуев есть море всего – прикосновения, близость… разного рода. Когда с нас уберут печати… Я представила на миг, как Эран заходит дальше поцелуев, и мне стало совсем нехорошо. Я замотала головой: – Нет! Пара должна тянуться друг к другу. Иначе в чем прелесть той самой близости? – Значит, ты ко мне ровным счетом ничего не испытываешь? – с прищуром спросил Эран. – Ты мне очень нравишься, но иначе! – не стала лукавить я, а потом словно в омут с головой прыгнула, полностью открылась: – Ты с первых дней зацепил меня, притягивал взгляды. Не только мои. Ты и сам знаешь, сколько девушек по тебе вздыхают. А когда стал уделять мне внимание, я конечно возгордилась и решила, что у нас может получиться прочная связь. Со временем. У меня же никогда не было отношений, Эран. Даже поцелуев не было. – Вот видишь! – почему-то обрадовался он. – Ты просто не знаешь, что чувства приходят с практикой. Чем больше будет близости, тем сильнее станет привязанность. К тому же всем нам поставили печати. Они влияют на эмоции, Ника. Сейчас ты можешь быть холодна, как рыба, но я распалю в тебе огонь. Со временем. Он шагнул ко мне. Я отступила. Знал бы он, какая я «рыба» с Лерио! Но в этом постыдном наваждении признаваться нельзя. Нет уж, моя тайна умрет со мной! – Думаю, будет честно и порядочно с моей стороны предложить тебе разорвать наше партнерство, – предупредила я. – Дело не в печати, Эран. – В ней! – твердо ответил он. – И я докажу тебе. – Никакой близости, – покачала я головой. – Для меня ты – друг. – Отлично, – он усмехнулся. – Я согласен на такой статус. А потом, когда ты поймешь, что ошибалась, мы вернемся к этому разговору, и… Эран умолк на полуслове, сперва недоуменно рассматривая, а затем все сильнее хмурясь чему-то за моей спиной. Я тоже обернулась. Вдоль поля в нашу сторону шли четверо мужчин, здоровых, высоких и весьма суровой наружности. Нервировали вилы, которые они держали наперевес или на плече и недружелюбные лица. Эран выдвинулся вперед, занимая позицию между мной и незнакомцами и тихо приказал мне: – Вернись в лагерь. Я невольно нахмурилась, неприятностей от сельских жителей не ждала. Ведь нас сюда вообще-то послали помогать и поддерживать простой народ. Поэтому, хоть и не была уверена, отмахнулась от напарника: – Не преувеличивай. Им, наверное, срочно нужна помощь! Улыбнувшись незнакомцам, я встала рядом с Эраном и громко поздоровалась, после чего спросила, что им надо. Мужчины приостановились, мрачно переглянулись, затем один из них выкрикнул что-то на незнакомом языке и смачно, явно оскорбительно плюнув в мою сторону, поднял вилы выше. Эран резко задвинул меня себе за спину и обратился к вооруженным вилами людям на чужом языке. По удивлению, отразившемуся на их лицах, я поняла, что на их языке. Пока я восхищалась глубокими и разносторонними познаниями напарника, выражение лиц воинственных южан сменилось на злобное. А после произошло совершенно мной не предвиденное: в нас полетели вилы! Не знаю, каким чудом Эран успел выставить защитный щит. Только сработал он преградой от оружия, а вот от взбешенных людей – нет. Увидев, что вилы оттолкнула энергетическая стена, они ринулись на нас толпой, всем своим видом обещая нам смерть и муки. Я настолько растерялась, что не двинулась с места. Окаменела. Самый низкорослый из нападающих замахнулся кулаком на Эрана, но он ловко уклонился. И сразу же отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от удара уже второго мужчины, тощего, длинного, лохматого. Но Эран не мог удалиться от меня, крутился волчком рядом, отвлекая внимание на себя. В результате незамеченный им здоровяк, на полголовы выше моего напарника, огромным кулачищем саданул его по хребту, заставив пошатнуться, рухнуть на колени и замотать головой, пытаясь вернуть себе ясность мысли или зрения. Дальше, я сжалась от ужаса, глядя как сразу трое здоровых мужиков кучей навалились на Эрана и молотили его кулаками… Люди напали на магов, которые отдают за них свои жизни, лишаются самого светлого, своей свободы. Своих тел! Весь Аарон знает, кто мы такие и для чего нужны, все боятся магов и магии. А тут, прямо в поле, на предложение о помощи нас хотят убить. Четверо дюжих мужчин напали на девятнадцатилетнего парня и худосочную невысокую девушку. Это настолько не укладывалось в моей голове, что вогнало в шок, ступор. Я хотела закричать, чтобы прекратили, но изо рта не вырвалось ни звука, настолько горло свело. Руки повисли безвольными плетьми. Удивительно, но Эран, грязно ругаясь, раскидал навалившуюся на него троицу в стороны и, чуть согнув ноги в коленях, принял оборонительную стойку и рыкнул, смахивая кровь с лица: – Подходите! Если не жалко собственных жизней, мерзавцы! Новое нападение на него я пропустила. Четвертый – самый здоровый черноволосый тип – о котором я успела позабыть, обошел нас по широкой дуге и схватил меня за шкирку как нашкодившего котенка. Его свирепое лицо еще долго потом заставляло просыпаться ночью в поту. Я запомнила его спутанные волнистые волосы, глубоко посаженные, злобно сверкавшие, карие глаза и оскал, ровный, белый. Он исходил дикой ненавистью. За что? В следующий момент он швырнул меня оземь. Я больно ударилась спиной и затылком и пока барахталась, пытаясь встать, навис надо мной с гневным ревом: «Исраага!» и замахнулся… Время словно замедлилось. Я смотрела на огромный кулак, летящий мне в лицо, не шевелясь и не пытаясь сопротивляться. Меня будто окончательно парализовало с головы до ног. Но головой понимала, что рядом избивали моего боевого напарника, и в следующий миг достанется самой. А тело больше не было моим, не подчинялось мне! Все, что смогла – зажмуриться. И ждать. И мечтать очутиться дома, где есть папа – сильный, смелый. Где мужчины никогда не обижают женщин. Где не нужно давать отпор ужасным людям с вилами… Вместо удара раздался сдавленный хрип, затем болезненный вопль. Следом лерр Дивит что-то прорычал и я, узнав его голос, открыла глаза. – Жива? – спросил он резко, лицо перекошено от ярости, в карих глазах полыхнули красные искры. Кивнула. Говорить не могла по-прежнему. Он исчез, оставив перед моими глазами небо, бескрайнее, чистое, безразличное к земным делам. Я не успела взмолиться его обитателям – отвлекли звуки борьбы, сдавленные, тихие, странные. Я попыталась пошевелить хоть пальцем, вроде вышло, а то уже ужаснулась, что останусь навечно неподвижной. – Почему не приложил их магией, Эран?! – услышала я взбешенного лерра Дивита. – Так ведь нельзя, – хрипло отозвался Эран. – Потом академию замучили бы проверками. Я и щит поставил только от оружия, чтобы им не навредить… – Умный какой! А пара твоя как? – Ника? Я наконец медленно села, ощущая, как волна обжигающего облегчения разливается по телу, оживляя меня, освобождая от невидимых оков. Эран появился в поле зрения: лицо в крови, глаз заплыл, хотел сесть – застонал от боли и схватился за бок. Хотела кинуться к нему помочь – и сама застонала от боли, следом накрыло жгучим непереносимым стыдом и болью за друга. Ведь я не помогла Эрану. Совсем. Ничем. Отдала себя и его на убой, не в силах контролировать мысли и чувства. Подставила нас двоих… Я отвернулась и зажмурилась, обняв колени и уткнувшись в них лбом. Вскоре на поле стало людно. Лерр Дивит подал сигнал нашим. Меня подняли и повели в лагерь. Я не смотрела на Эрана, не говорила ни с кем, сидела на полене, глядя в пустоту. Пока не подошла Катерина. Сев рядышком, она заглянула мне в лицо с невыразимым сочувствием и пониманием, затем почти как мама, обняла меня за плечи и крепко-крепко прижала к себе. И только когда я расслабилась, безвольно повисла на ней, зашептала: – С Эраном все будет хорошо. Он сильный боец, всего пару ссадин получил и две трещины в ребрах. Лерр Дивит с помощью магии помог запустить процесс регенерации быстрее. Лерр Лерио с несколькими парнями и Оллером повел напавших на вас гадов в поселок. Для разбирательства и наказания! Один из наших вернулся, сказал, что те мужчины – местные. Здесь второй год засуха стоит. Мужики скинулись и на последние деньги оплатили работу какого-то дорого артефакта. Он должен был помочь молодым всходам укрепиться и вырасти быстрее, пока местная жара не спалила. Но из-за того, что мы обнаружили чужеродные эманации, магию здесь применять запретили. Теперь артефакт бесполезен, а они еще и денег лишились. Чем семьи кормить? Поэтому от безнадеги и пришли сюда, считая нас кругом виноватыми. Хотели выплеснуть отчаяние, ярость и проучить. – Что такое исраага? – спросила я у Ринки. – Не знаю, – шепнула она. – Он крикнул мне это слово. Вот бы узнать. – Я спрошу, – кивнула она, погладив меня по голове, а потом, нахмурившись, неуверенно добавила: – Кажется, это значит «порченная». Хочешь есть? Вместо ответа, я прижалась к плечу подруги лицом и расплакалась. Два сильных чувства затопили меня до основания: страх и стыд. Я боялась людей – тех, кого предстояло защищать от монстров. И я стыдилась себя, потому что в минуту опасности превратилась в безвольную тряпку, позволившую делать с собой и Эраном все, что заблагорассудится. С одной стороны, меня учили сражаться с иномирными монстрами, а не людьми нашего родного мира. А с другой – раз я ничего не сделала сейчас, что помешает повториться моей слабости снова? И какая тогда из меня плетельщица и защитница Аарона?! Я рыдала долго, с надрывом и не заметила, как уснула. Мне впервые за долгое время снился дом, теплый, светлый, родной. В нем ничего не изменилось, кроме одного – больше не было места для меня. И от этого тоска сжимала сердце. Потом меня обняли самые нужные на свете руки, горячие, сильные. Затем от всех невзгод закрыли крылья. И стало легко, спокойно и хорошо. Надежно. Так я чувствовала себя только рядом с ним. Даже если Грей Лерио приходил ко мне лишь во сне. Ну и пусть. Потом я обязательно стану его гнать, ведь он принадлежит другой. А сегодня позволю нам быть вместе. Обниму его за шею, точно так же как на его снежной скульптуре. Прижмусь к груди, зажмурюсь и услышу, как уверенно бьется его сердце. Проснусь и пообещаю себе побороть любые страхи. Со временем. * * * Дальше практика шла по плану. Мы шли от селения к селению. Пару раз заходили в большие города. Порой люди просили выделить им добровольцев для помощи в бытовых делах. Туда рвались все, кроме меня. – Пойдем с нами, – упрашивала меня Ринка. – Оллер ни за что не даст нас в обиду. И наши парни не позволят! Город посмотрим. Говорят, там очень красиво. – В следующий раз, – обещала я. И оставалась в лагере. Впрочем, Эран оставался вместе со мной. Отчего-то он считал себя виноватым в том, что случилось на поле. Хотя сделал все, что мог, чтобы защитить и предупреждал об опасности изначально. Только убедить его у меня не получилось. Теперь Эран всегда старался быть рядом, мало ли что еще может случиться. И мешал. Просить лерра Лерио о новых занятиях при Эране я не смела. Оставалось лишь хранить в памяти тот единственный первый и последний урок, доставшийся мне как случайный приз.