Искупавшись и прогнав остатки сна, я заглянула в гардеробную. Сразу на глаза попался белый пеньюар из вьюженского кружева — именно то, что надо. Я люблю свою страну, но Эрика люблю больше. Пока мне не подсунули ненавистного мужчину, нужно спешить. Главное, чтобы любимый не заупрямился. Деактивируя, я ткнула пальцем в перегородку щита — и она лопнула, словно мыльный пузырь. — Габриэль, — прошептал кромешник и открыл зеленые глаза, полные тревоги. — Я все-таки уснул, прости. — Зато проснулся вовремя. — Для чего, Габриэль? Смело оседлав колени Эрика, я потянулась за поцелуем. Наши губы встретились на полпути. Я внутренне готовилась к сопротивлению по надуманным причинам, но его не было. Выдержка Эрика разбилась вдребезги. Осторожность уступила место голоду. Голоду по моим губам, моему телу. Жадные, сбивающие дыхание поцелуи, и руки, скользящие по моим плечам и спине. Хмельными, откровенными ласками Эрик дразнил и увлекал в вихрь чувственных ощущений. Пальцы его торопливо пробежались по жемчужным пуговичкам моего пеньюара — и несколько полегли в неравной борьбе с нетерпеливым мужчиной. Кружево вскоре последовало за ними на пол. За пьянящими поцелуями я не заметила, что уже не сижу на коленях любимого. Опустив меня на кровать, он на несколько мгновений замер, восхищенно любуясь тем, что ему досталось. Порой один взгляд заменяет тысячи комплиментов. И я горела, плавилась, видя в изумрудных глазах жажду и любовь. Приподнявшись, попыталась раздеть мужчину — не дался. Через несколько мгновений он сам избавился от одежды — и я вернула ему свою безмолвную тысячу комплиментов. Как же он красив! Великолепное, словно высеченное из камня, тело воина. Лицо с резкими, хищными чертами. На золотистой коже груди мужчины жили своей жизнью знаки тьмы — непостоянные, вычурные. Их хотелось касаться, исследовать, но инициатива недолго принадлежала мне. Это было чувственное сражение, в котором я проигрывала с удовольствием. Мучительно долго изучая, соблазняя лаской, Эрик подталкивал меня к бездне обоюдного наслаждения. И я доверилась окончательно, вручила себя ему, тому самому, любимому, желанному. Переплести пальцы рук… Разделить дыхание на двоих… Слушать сердце избранника… Я не подозревала, что так бывает. Я чувствовала себя хмельной от накрывших ощущений. Чуткий и страстный. Ненасытный и щедрый. Это все Эрик. Охрипший от сдерживаемого желания кромешник шептал признания, сводя с ума: — Свет моей души, моя долгожданная… Моя навсегда. И я подтвердила: — Только твоя. Навсегда. Вечность спустя муж навис надо мной, явно борясь с желанием придушить. Наверняка нежно и страстно, но придушить. Я же с трудом сдерживала счастливую улыбку. Брачная татуировка проявилась и стала еще красивей и больше, указывая, что союз подтвержден. — Почему ты не сказала? В его голосе я отчетливо услышала вину и всполошилась. Не поняла? Отчего такая реакция? — А зачем? — А затем, что все было бы иначе, нежнее, — отрывисто объяснил Эрик и с сожалением добавил: — Тебе же было больно. — Поверь, сломать руку гораздо больнее. Муж переменился в лице — и я поспешила с объяснениями: — Я пошутила! Ни капли боли, Эрик, клянусь. Он не поверил, тревожно глядя в глаза. И я притянула его к себе, обвивая руками и ногами. Горячие заверения шепотом помогли супругу расслабиться и прийти в себя от потрясения. — И все же… как, Габи? Ты же была замужем. Вздохнув, покаялась: — Фиктивно. Хмурый Эрик напоминал грозовую тучу. — Рассказывай, Габриэль. Я должен знать все. Повелительные нотки в его голосе задели. Должен? А ведь и я тоже должна прояснить один момент! — Расскажу, но сначала ты, любимый. Эрик вмиг подобрел. — О чем? Изловчившись, я опрокинула его на спину и уселась сверху. — О привороте, которого не было. Он молчал, одобрительно взирая на меня снизу. Я вернула его к реальности, осторожно проведя ногтями по обнаженной груди. Прямо по рисункам из тьмы, которые тотчас перетекли на бок. Как интересно… Я зазевалась — и оказалась опрокинута на обе лопатки. Целуя в шею, Эрик прошептал: — На кромешников привороты не действуют. Я не выпускал тебя из виду ни на мгновение и обрадовался, когда Дарион подсунула мне зелье, а ты в тот момент проходила под окном. Это был шанс подобраться к тебе, не вспугнув. Щекочущий поцелуй сводил с ума. Лишь ценой неимоверных усилий я не утратила нить разговора. — Подобраться, не вспугнув? Но зачем? — Я знаю о споре, Габи. — Эрик посерьезнел. — Четыре года на тебя фактически охотились. Разве девушка станет после такого доверять мужчинам? Ты поверила бы кромешнику, если бы тот заявил, что, увидев тебя в кустах аран-ягоды, сразу понял, что ты свет его души? Значит, в день прилета делегации изучающий взгляд мне не почудился… — Я выдал себя за привороженного, чтобы получить право находиться рядом. Я решил взять тебя в осаду, Габриэль, добиться взаимности измором. — Коварный темный! — восхитилась я, стараясь не смеяться. На душе было светло и радостно. — Оказывается, я перехитрил сам себя? Твое сердце не разбили, и можно было ухаживать нормально? Я пожала плечами. — Банальные ухаживания? Цветы, конфеты… это скучно. А вот влезть ради девушки в королевские испытания, нашинковать пару десятков мертвяков и гигантских змей — вот это мощно! — Издеваешься? Эрик слегка куснул меня за плечо. — Ай! Гадкий темный!.. Поцеловав «пострадавшее» место, муж серьезно попросил: — Расскажи о споре, Габриэль. И подкрепил просьбу томительными поцелуями. Разве я могла отказать? — Я поступила в КУМ отчасти благодаря Эрвину Катару. Явившись, когда уже началось обучение, проникла на территорию университета незаконно. Он заметил, но не сказал привратнику, с которым разговаривал. Катару сулили блестящую карьеру преподавателя, но он был непостоянен, а еще невероятно азартен. Но только в картах, Эрик, ни разу за четыре года он не делал ставки в споре на меня. Кромешник нахмурился, и я замолчала, ожидая вопросов.