— Животные умирают раньше бессмертных, — сказал Уильям. — Лучше с ними не дружить. Винтер хмуро на нее посмотрела. — Зачем мне как-то называть обычную химеру? Камерон уставился в небо. — Сколько здесь облаков? Я должен знать. — Плевать, — ответил Пьюк, пожимая плечами. Недопустимо! — Плевать — это ужасное имя. Пьюк, ты будешь называть свою Грецким Орехом. Уильям, у тебя Фисташка. Камерон, твоя — Миндаль. Винтер, твой — Пекан, — Джиллиан потянулась погладить Арахиса за ушком. — Это будет наша маленькая ореховая работёнка. Ответов не последовало. Хорошо. Отсутствие ответа означало отсутствие возражений. Наконец, незадолго до наступления темноты, они достигли своей цели: входа в лабиринт Сина. Там, где кончался песок и начинался жуткий лес, клубился тёмный туман. Вместо того чтобы войти, они разбили лагерь в небольшом оазисе неподалеку от реки. Они отправятся с первыми лучами солнца. — Думаешь, Син заставляет своих людей поджидать внутри? — спросила Винтер. — Они могут выйти и попытаться убить нас ещё до того, как мы войдем. — Или предупредят Сина о нашем прибытии, — сказал Камерон. — Мы должны… О, смотрите, ещё одно облако! — Он почувствует меня, как только я достигну земель Коннахта, — ответил Пьюк. — Если у него есть люди поблизости… — он пожал плечами. — Пусть приходят. Уильям спешился, пристально глядя на Джиллиан. — Как твой уровень ярости? — Прекрасно, — пробормотала она. Разве Пьюк не должен спросить об уровне её возбуждения? Ведя себя как джентльмен, Уильям предложил разбить для неё лагерь, пока она позаботится о своих личных нуждах. Она с благодарностью согласилась и отвела Арахиса на приличное расстояние, к краю воды, где накормила и почистила его. Когда он удобно устроился на меховой подстилке, она достала из рюкзака кусок мыла, зашла за чащу деревьев, разделась и вошла в пруд. Искупавшись, она надела удобное платье из шарфов. Подарок одной женщины, которую она спасла. Когда она выжимала воду из волос, её внимание привлекли лёгкие шаги. Кто-то приближался, и он принес с собой слабый древесный запах. В её венах осознание зашипело, как шампанское. — Я принёс ужин. — Хрипловатый баритон Пьюка коснулся её ушей. Времени на охоту не хватило бы, значит Пьюк всё спланировал заранее. «Заботится обо мне, хотя сам утверждает, что не заботится?» Хотя её сердце бешено колотилось, Джиллиан медленно повернулась… и столкнулась лицом к лицу с объектом своего обожания. Лунный свет подчеркивал трагическую красоту лица, излучающего жестокостью, без намека на теплоту или мягкость. По крайней мере, не сегодня. Как и она, он принял ванну, оставив волосы мокрыми. Где он купался, она не знала, так как поблизости не было другого водоема… насколько ей известно. Он был без рубашки, его тело воина являло собой сосредоточие силы и мускулов. Сегодня вечером татуировка бабочки расположилась от одной стороны его грудной клетки к другой, растягиваясь над его пупком и поросли волос, а края крыльев исчезали под поясом из овечьих шкур. Её рот наполнился слюной. Даже запретная татуировка птицы нравилась ей. К которой не разрешалось прикасаться. Будет ли он возражать против облизывания? Неужели она действительно провела весь день, не зная, отказать ему или нет? Теперь ответ совершенно ясен. «Я буду с ним, пока могу». Но что они могут сделать сегодня вечером? Скоро остальные отправятся к реке, надеясь искупаться. Не похоже, чтобы Джиллиан могла повесить носок на ветку дерева в знак того, чтобы все держались подальше. Как Уильям отреагирует на это? А что насчет опасностей, которые могут скрываться поблизости? Подождите. Пьюк всё ещё выжидающе смотрел на неё. Он что-то говорил о… О, да. — Ужин. Спасибо, — сказала она. Он протянул ей небольшую сумку с ягодами и орехами. — Подходи. Мы будем есть вместе. — Как на свидании! Она подвела его к тюфяку, который приготовила для Арахиса. Её любимец был слишком измучен, чтобы двигаться, не говоря уже о том, чтобы открыть глаза. Пьюк присел рядом, наблюдая, как она кладёт в рот пухлую красную ягодку. Его зрачки заслонили радужку, как некое эротическое солнечное затмение, когда она застонала от восторга и смаковала сладкий сок, растекающийся по пересохшему горлу. — Ты хорошо поработала сегодня, — прохрипел он. — Спасибо, — она выгнула бровь. — Мы ведь говорим об убийствах, верно? Уголки его рта дёрнулись, заставляя её сердце трепетать. — Я говорю о том, как ты безропотно ехала на своей химере. Она фыркнула. — Я получу награду? — Да. Получишь. Твоя награда… в моих штанах. Пьюк, отпускающий шуточки и намекающий… «Не раздувай краснеющие щёки». Она только поощрит их обоих в то время, когда она не должна никого поощрять. Хотя, она действительно хотела свою награду. «Еще рано!» — А ты сегодня не выиграл ни одного приза. Если ты не издевался над Уильямом, то кипел в неодобрительном молчании. — Ненавижу его. Он так же плох, как и Син. Что ты в нём нашла? Легкий вопрос. — Симпатию. Веселье. Поддержку. «Честно говоря, я бы предпочла видеть это в тебе». — У меня есть кое-что для тебя. Он порылся в кармане и вытащил… кольцо. Обмен подарками! Только у неё ничего не было для него. — Это твоё обручальное кольцо. Её сердце затрепетало, когда она приняла сверкающий ободочек. Или попыталась. Он оттолкнул её руку и сам надел металл на её палец. Идеально подошло. — Чистое золото Амарантии, — сказал он ей. Перевод: бесценное. Радужные осколки сверкали внутри бледно-янтарными оттенками. — Спасибо тебе. Она знала, что замечание Уильяма о «страданиях» подстегнуло его к подарку, но всё равно дорожила им. Знак владения Пьюка, предназначенный для того, чтобы предупредить других самцов. — Но у меня ничего нет для тебя, — сказала Джиллиан. — Я ни в чём не нуждаюсь, ничего не хочу. Как грустно, но неточно. — Ты так сильно хочешь корону своего брата, что связался с незнакомцем и заключил сделку с дьяволом. — Свою корону, — поправил он. — Только свою. — Верно. — Она предложила ему ягоду. После того, как он отказался, она решила продолжить. — Так что же он сделал, чтобы заслужить свою грядущую гибель? Я знаю, что он предал тебя, наградил тебя демоном, бла-бла-бла, но должно быть что-то ещё. И ты должен мне сказать, раз уж твои пальцы были внутри меня и всё такое. Внезапно сверкнув глазами, Пьюк провел рукой по своей растущей длине. Она зачарованно наблюдала. Затем он понял, что практически мастурбировал у неё на глазах — «да, да, продолжай» — остановился и сжал в кулаке подстилку под собой. Джиллиан подавила стон разочарования. — Не беспокоиться. Мои пальцы снова будут внутри тебя, девочка. Скоро. Вместе с другими частями тела. Но не здесь и не сейчас. Твоё удовольствие — моя радость. Только моя. Особенно в наш первый раз. Особенно в твой первый раз. Женские инстинкты запели. Просто он был таким чувственно мужественным. — Но у меня был… — Нет, не было, — ответил он, тряхнув головой. Милый человек. Прекрасный зверь.