* * * Выйдя на улицу, Эрика нырнула в пустой дверной проем и, вскрыв конверт, бегло просмотрела лежавшие в нем бумаги. А потом позвонила в оперативный отдел. Трубку взял Питерсон, и она сердито поведала ему о случившемся. – Как получилось, что мы об этом ничего не знали? – гневно спросила она. – Я выглядела полной идиоткой. – Босс, мы изучаем архивные материалы, а их уйма. На столе у меня лежит напоминалка, что нужно собрать о нем новую информацию, но мы зашиваемся. – Да знаю я, – сказала она. – Вы не поверите. Тревор Марксмэн живет в пентхаусе на Боро-Хай-стрит! – Хотите его навестить? – Пока нет. Мне нужно все обдумать, – ответила она. – Что мне сказать команде? Мы завтра выходим на работу? – Да, – распорядилась она. – Придется поднапрячься. У нас пока нет ни одного подозреваемого. Закончив телефонный разговор, Эрика направилась на вокзал. Она решила нанести визит тому, кто поймет ее душевное состояние. Глава 26 Смеркалось, когда Эрика постучала в окно Аманды Бейкер. Спустя мгновение штора отодвинулась, подъемное окно открылось. Появление Эрики, да еще с бутылкой белого вина, удивило Аманду. – Вот, решила поработать вашим курьером, – сказала Эрика, приподнимая бутылку. Аманда склонила набок голову, подозрительно глядя на нее. – В некотором роде это светский визит, – объяснила Эрика. – В некотором роде? Ладно. Обойдете? – спросила Аманда. – Я лучше через окно. Аманда протянула руку, помогая Эрике забраться на карниз и перелезть в дом. Эрика присела на диван, Аманда пошла заваривать чай. Когда она вернулась с двумя дымящимися чашками, Эрика отметила, что в ней произошли перемены. Шаг стал пружинистый, одежда чистая, голова вымыта, и длинные седеющие волосы скручены в узел, заколотый двумя карандашами. В гостиной было прибрано, на журнальном столике возле кресла стояла чистая пепельница и лежала стопка блокнотов. Один был открыт, листки исписаны черной ручкой, тонким неразборчивым почерком. – Может, все-таки что-нибудь покрепче? Вы ведь не на службе? – Нет, спасибо, – поблагодарила Эрика, беря чашку с чаем. – Мне кажется, я круглые сутки на службе. – А я сегодня выпила всего два бокала, хотя обычно к этому времени опорожняю уже вторую бутылку, – призналась Аманда, усаживаясь в свое кресло. – И что же случилось? – Вы нашли останки Джессики. Мне это помогло. Как ни странно. – Как вам это помогло? – Мне не давало покоя, что она исчезла бесследно. Шли недели, месяцы, годы, а у меня не было ничего, ни одной улики, дело стало разваливаться. В какой-то момент я подумала, что все это чья-то изощренная шутка. Смотрели передачу «Скрытая камера», в которой подшучивают над людьми? Эрика кивнула. – Порой мне казалось, что в один прекрасный день откуда-нибудь выскочит мужик с микрофоном, а за ним – Джессика, и они хором запоют: «Ля-ля-ля, старший инспектор Бейкер, а мы вас провели!» И она обнимет меня, а вокруг соберутся ребята из отделения, и мы все посмеемся от души, а потом пойдем в паб. Ну а Джессика, конечно, отправится домой к Мартину и Марианне. – Наверно, это самое трудное дело в моей практике. Я умею распутывать сложные дела, выслеживать преступников. Но здесь – ничего. Я читала ваши следственные материалы. На Эйвондейл-роуд шестьдесят домов. На момент исчезновения Джессики седьмого августа обитатели двадцати девяти из них находились в отъезде на отдыхе, жители еще тринадцати где-то гуляли. Остальные соседи, сидевшие дома в тот день, ничего не видели. Аманда кивнула, взяла блокнот и вытащила из волос один из карандашей. – Я тут много всего написала; взгляните, может, натолкнет на какую мысль. Мне это помогает. У меня всколыхнулась часть мозга, которую я не задействовала много лет. – Мозг следователя, – согласилась Эрика. – Мы ведь обыскали все палисадники и внутренние дворы на Эйвондейл-роуд, смотрели, нет ли недавно вскопанных участков. – Аманда пролистала свои записи. – Тринадцатого августа мы взяли пробу почвы на наличие метана в саду дома № 34. – Постойте, в деле об этом ни слова, – встрепенулась Эрика. – Неудивительно. Дом принадлежал Джону Марри, который тогда был главой муниципалитета Бромли. – Что заставило вас обыскать его сад? – В глубине двора мы увидели вскопанный участок. Нас это насторожило. – Почему это не отражено в материалах дела? – Проделки муниципалитета. У него больше власти, чем кажется. Кое-что «потерялось». – Думаете, Джон Марри был причастен к исчезновению Джессики? – Нет. Он пытался защитить свою репутацию. Экспертиза почвы на метан вызывала подозрения, и я распорядилась перекопать весь сад. Мы нашли только разлагающийся кошачий труп. Бродячей кошки, которую экономка похоронила там тремя неделями раньше без ведома хозяев. Газеты за это ухватились. Напечатали фото землекопа в его саду. Нам пришлось поднимать тротуарную плитку, беседку. А его жена только что благоустроила участок. – Аманда закурила. – Им удалось вытребовать компенсацию по страховке, но его имя навечно связали с исчезновением Джессики. Боб Дженнингс тоже дал слово местным властям не распространяться о социально-реабилитационном центре. И молчал. – В имеющихся у нас документах о нем нет ничего. – Его не считали подозреваемым. Но своим молчанием он нанес непоправимый вред. Подробности я выяснила только через несколько дней, и еще пару дней ушло на то, чтобы вычислить Тревора Марксмэна. Вот это и не дает мне покоя. Алиби он представил, но ведь у него мог быть подельник, и имелось окно в несколько дней, пока мы на него вышли. Эрика глотнула чаю, думая про конверт со сведениями о Марксмэне, вернувшемся в Великобританию. – На допросе он насмехался надо мной, после ареста… Я места себе не находила, когда пришлось его отпустить. – Но вы не оставили его в покое? – уточнила Эрика. В комнате внезапно стало зябко. Аманда кивнула, впившись в нее взглядом. – Ну нет, я продолжала его доставать, – прорычала она. Глава 27 В шести милях от дома Аманды Бейкер, в квартире на верхнем этаже одного из небоскребов в Мордене на юге Лондона, Джерри, сидя за компьютером в дальней тесной комнате, слушал разговор женщин. В наушниках звучал сиплый голос Аманды, звучал громко, непривычно близко, будто она орала ему в ухо. Он предположил, что она сидит в кресле прямо под датчиком дыма. – Пару недель Марксмэн находился у нас под наблюдением. У него был автобусный проездной, и он целыми днями кружил по Лондону, пересаживаясь с автобуса на автобус. Мы быстро сообразили, что он заметил слежку… Теперь я понимаю, что он отвлекал наше внимание от Хейза… Речь умолкла. Джерри услышал звяканье чашки о блюдце – видимо, ее поставили на стол. – И что же вы предприняли? – Это был голос Эрики. – Я старалась поддерживать боевой дух. Никто из моих сотрудников не хотел гоняться за Марксмэном, но нельзя было упускать его из виду, мы должны были убедиться, что он колесит по городу не для того, чтобы отделаться от нас… Вам известно, за что его посадили? – Нет. – Когда Марксмэн жил в западной части Лондона, – продолжала Аманда, – возле Эрлз-Корт, он похитил пятилетнюю девочку. Шел как-то раз по Кромвель-роуд, недалеко от станции метро. А там полно старых четырехэтажных домов. И в окне одного он увидел играющую маленькую девочку. Он остановился, завел с ней разговор и убедил пойти с ним. Сказал, что он друг ее мамы и живет по соседству. Сказал, что у него есть щенок. И она пошла с ним. А он усыпил ее и отнес в сарай на садовом участке в миле от ее дома. Она пробыла там три дня. Он ее насиловал. Ей было всего пять лет. Стоял январь, холод собачий. И он решил, что в это время туда никто не сунется. На земле лежал снег, место пустынное. А через несколько дней какой-то мужчина выгуливал там собаку и увидел, как Марксмэн заходит в сарай с пакетом игрушек… Он поднял тревогу. Девочка, когда ее нашли, была в одной ночной сорочке. Перепуганная до смерти, с пневмонией… – Что с ней сталось? – Выжила. Где она теперь, я не знаю. Сумела ли оправиться от того, что с ней произошло, и жить, как все нормальные люди?! На некоторое время разговор прекратился. Джерри смотрел на монитор. Цветной индикатор звука на экране застыл. – Вот почему я на это решилась, – нарушила молчание Аманда. – Взяла правосудие в свои руки. Я хотела, чтобы этот подонок сгорел заживо. Пылал жарче, чем солнце, и испытал адскую боль… Меня чуть кондрашка не хватила, когда я узнала, что он выкарабкается, что огонь его не уничтожил. А теперь думаю, что это даже к лучшему. Видели, какой он стал? – Да. – Голос Эрики, тихий. – Жуткий уродец. А прежде внешность у него была вполне обычная. По крайней мере, теперь он к детям просто так не подойдет, они от одного его вида шарахаются.