Глава 42 Крофорд стоял у мусорных баков на задворках отделения Бромли, укрываясь от дождя под небольшим пластиковым навесом. Он незаметно покинул оперативный отдел и теперь возбужденно беседовал по телефону с Амандой Фостер, напрягая слух, чтобы слышать ее голос, заглушаемый стуком дождя по навесу. – А ты не подумал прийти на работу пораньше? Или хотя бы постараться перехватить пленки? – ругалась Аманда. – Я пришел рано, – проскрежетал Крофорд сквозь стиснутые зубы. – Видимо, недостаточно рано. Чем занимался вчера вечером? – Не твоего ума дело! – с негодованием огрызнулся Крофорд. После ухода коллег он остался пить в пабе один и теперь мучился жутким похмельем. – Пленки мне нужны, Крофорд. – Трудновато будет их достать. Это теперь самое важное вещественное доказательство. Старший инспектор Фостер сейчас их изучает в одной из просмотровых. Я не могу к ним подобраться. Он услышал в трубке, как Аманда щелкнула зажигалкой, закуривая сигарету. – По ходу просмотра пленки будут оцифровывать. Тебе нужно просто скопировать их на флешку. Вставил – и готово. – Легко сказать, – пробормотал он. – Вообще-то, я думала, что это ты обращался с просьбой поискать пленки. Так почему ты не в просмотровой? Ты должен быть там. Как же надоело мне быть на побегушках у этих чертовых баб, – чертыхнулся про себя Крофорд. Ветер изменил направление и теперь гнал дождь по косой, так что Крофорда даже навес не спасал: он промок насквозь. – У меня другие дела, – заявил он, прижимаясь к одному из вонючих синих мусорных контейнеров. – Например? Не отвечая на ее вопрос, Крофорд сообщил, что зуб, найденный в подвале, принадлежит не Джессике. – Детский зуб в подвале бросает подозрение на Боба Дженнингса; он мог быть одним из подельников Тревора. Не исключено, что до Джессики они затаскивали туда и других детей. Аманда молчала. Он почти слышал, как в голове у нее шевелятся извилины. – На тех видео, я помню, есть что-то… – наконец произнесла она. – Нутром чую, а понять не могу, никак не ухвачу. Ты давай-ка возвращайся, чтоб не вызвать подозрения, и сделай мне копии. Аманда отключилась. – Сейчас тебе есть что ухватить, как пить дать. Поди лакаешь уже третий бокал вина, – сварливо произнес он, заметив, что на его пиджак с мусорного контейнера перекочевало что-то жирное и бурое. * * * Джерри сидел в своей маленькой квартирке в Мордене. Шторы он задвинул, отгородившись от ветра и дождя. На столе перед ним стоял открытый ноутбук. Он снял наушники и включил запись разговора. Маленькую комнату эхом огласил скрипучий голос Аманды: – На тех видео, я помню, есть что-то… Нутром чую, а понять не могу, никак не ухвачу. Джерри взял телефон, позвонил: – Аманда Бейкер напала на след. Переходим к более жестким действиям? – спросил Джерри. – Нет. Продолжай слушать, – велел голос. – Если уж действовать, мы должны знать это наверняка. Глава 43 Эрика и Джон сидели бок о бок в одной из тесных просмотровых кабинок в отделении Бромли. В целях экономии Тревор Марксмэн использовал 120-минутную видеокассету Hi8 в долгоиграющем режиме, и это означало, что каждая запись длилась четыре часа. – Теперь кассета номер два, – объявил Джон, собираясь заменить в видеомагнитофоне кассету. Эрика выпрямилась на стуле, потянулась. – Он сам-то когда-нибудь собирался просматривать то, что наснимал? – зевнула она. – Босс, да о чем вы говорите?! Четыре часа извилистых аллей в унылых пустынных парках, движение транспорта на кольцевой дороге, нечеткие кадры с фейерверками, снятыми из окна спальни… – это ж настоящий блокбастер, – съязвил Джон. Работая в латексных перчатках, он вытащил из видака первую кассету и взял другую. – Что там написано? – спросила Эрика. Джон задержал кассету в руках. – «ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ГЭРИ, АПРЕЛЬ 1990 Г.», – прочитал он. Затем извлек ее из коробки и поднял к свету. – Магнитная лента на вид в хорошем состоянии. Джон вставил кассету в адаптер VHS и затем – в видеомагнитофон. Проверив, поступает ли сигнал на ноутбук, он нажал кнопку воспроизведения. Маленький экран перед ними на столе ожил с треском, показывая телевизионный зал в социально-реабилитационном центре. Черно-белое изображение запрыгало и стало цветным. На полированном деревянном полу стояли кто где двадцать мужчин разного возраста, почти все одетые неряшливо. Тут и там – несколько старых драных диванов, высоко на стене привинчен маленький телевизор. В большом венецианском окне виднелись серое небо и клочок травянистого газона. На несколько мгновений свет извне ослепил камеру. Они услышали голоса, объектив нацелился на зеркало, в котором отражался Тревор Марксмэн, державший в руках видеокамеру. Кожа у него была гладкая, еще не обожженная. – Сегодня, второго апреля, мы отмечаем двадцать четвертый день рождения Гэри Ланди! – сообщил он своему отражению. Камера резко развернулась, показывая худого мужчину, который сидел на протертом диване. У него были удлиненные черты лица и сальные волосы, прилизанные на левую сторону. Огромный нос, один палец по самую костяшку зарылся в левую ноздрю. – Ты что делаешь? – спросил голос Тревора из-за видеокамеры. – Ищу пожрать что-нибудь приличное, – ответил Гэри, вытаскивая палец из ноздри. – Не приставай! – прорычал он. Камера двинулась по залу, разворачивая изображение. В кадре появилась группа жалких омерзительных мужчин, толпившихся вокруг потертого стола, на котором стояли пластиковые миски с чипсами и глазированный торт, украшенный разноцветными шоколадными пуговками. Один толстый коротышка был в бумажном колпаке, из-под которого торчали длинные седые волосы. Резинка, благодаря которой колпак держался на голове, врезалась в его тройной подбородок. – Боже, и ведь вся эта нечисть жила в двух шагах от Коллинзов, – произнес Джон, не отрывая глаз от монитора. На экране толстый коротышка в колпаке, глядя в объектив, попросил: – Дай мне. – Открыв в улыбке рот, в котором было всего два зуба, он потянулся к видеокамере. – Нет, – отрезал Тревор. Его ладонь, на мгновение появившись в кадре, хлестнула коротышку по руке, схватившей видеокамеру. – Ну дай, я никогда такой не видел… – Убери свои поганые лапы! – взвыл Тревор. Его рука взметнулась и отвесила коротышке смачную затрещину. Тот упал, резинка под его подбородком лопнула. Коротышка поднялся с пола и бросился к видеокамере. Изображение задергалось и исчезло. – Блин, нам что, всю эту их вечеринку смотреть? – возмутился Джон. Эрика мрачно кивнула. Экран просветлел, показывая продолжение вечеринки, уже некоторое время спустя. Играла музыка, некоторые мужчины неуклюже танцевали. Камера снова взяла в объектив Гэри. Тот по-прежнему сидел в углу, ковыряя в носу. Вытащив из ноздри палец, он сунул его в рот. – Фу, мерзость какая. – Джон отвел взгляд от монитора. – Можете смотреть, его уже нет, – сказала Эрика. Камера повернулась, снимая толстого коротышку. Тот, уже в новом колпаке, сидел в углу у старого пианино, с жадностью опустошая полную еды тарелку. Еще одна, такая же полная, ждала своей очереди рядом с ним на пианино. – Что он натворил? – спросил чей-то голос за кадром. – Да козел он вонючий. На камеру мою губу раскатал, – ответил голос Тревора, безжалостно показывавшего крупным планом жующий маленький рот толстого коротышки. – Еще чего не хватало! Я никому не позволю даже пальцем к ней прикоснуться. Коротышка запихивал вилкой в рот кусок киша, крошками засыпая бороду. Его изображение то расплывалось, то снова обретало четкость. Раздался визгливый девчачий смех. Камера очертила дугу, взяв крупным планом высокого лысого мужчину с красным лицом и кривыми кроличьими зубами. – А мне ты ведь дашь поснимать, да? – спросил он.